Николай Симонов - Сидоровы Центурии

• Название: Сидоровы Центурии
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Герои романа, живущие в конце 70-х годов прошлого столетия Москве и в Новосибирске, попадают в историю, в которой причудливо переплетаются реальность и фантастика. Оказывается, "машина времени", давным-давно существует, и ею может воспользоваться любой человек, способный мобилизовать энергетические ресурсы своего организма и активировать тонкую настройку генетической памяти. Аналогичным способом, вероятно, совершал свои путешествия в будущее великий Нострадамус и другие, менее известные, прорицатели, и среди них — талантливый аспирант Евгений Сидоров. Однако "несть пророка в отечестве своем", и открытый новосибирскими учеными С.С. Мерцаловым и А.М. Фишманом оригинальный метод глубокого погружения в воспоминания о прежних и будущих жизнях, признается компетентными органами опасным и требующим запрета.

---

Прошло еще пять минут, и она вернулась к машине в сопровождении своего мужа, на котором из одежды были только спортивные штаны. Судя по раскрасневшемуся лицу и мокрым волосам на голове, Павлов понял, что Игорь Станиславович только что вышел из бани. Они поздоровались за руку. Игорь Станиславович очень искренне, положив руку на сердце, извинился за оплошность и открыл ворота. За воротами на забетонированной площадке стоял новенький ВАЗ-2121 "Нива" — первый советский легковой автомобиль повышенной проходимости, рядом с которой Лариса Николаевна с трудом пристроила свой "Москвич-412".

К недовольству Ларисы Николаевны, которое она сразу же выразила своему мужу, Павлов оказался у них не единственным гостем. Со вчерашнего дня, пользуясь отъездом своей жены в санаторий, на даче Игоря Станиславовича гостил его армейский друг, и, причем, не один, а со своей любовницей. Прежде чем присоединиться к компании, Лариса Николаевна провела Павлова в избу и показала их дачные апартаменты, которые ему очень понравились, особенно камин, переделанный из русской печи.

К избе под одной крышей примыкали сени, клеть с погребом, дровяник и столярная мастерская. Колодец и баня находились на участке, превращенном стараниями Игоря Станиславовича в классический английский газон в обрамлении вековых сосен. Здесь же хозяин дачи своими руками построил дачную беседку — полукруглое сооружение, увенчанное крышей-куполом. Возле дачной беседки (ротонды) дымился мангал, и огромный, двухметрового роста, мужчина в одних семейных трусах насаживал на шампуры мясо. Напротив него вертелась невысокая пухленькая блондиночка, одетая в белый махровый халат, и что-то, весело смеясь, ему рассказывала.

— Это — Городецкий — главный инженер какого-то "почтового ящика" и его новая пассия, по-моему, наша студентка, — объяснила Павлову Лариса Николаевна и недовольно поморщилась.

После того, как хозяева дачи представили друг другу гостей, Игорь Станиславович спросил у Павлова, как он относится к русской бане с веничками, и, получив от него положительный ответ, предложил попариться. Он и его бывший армейский друг Виктор Городецкий уже успели побывать в первом пару, но были настроены сделать еще несколько заходов, чтобы "отделить душу от тела". Этому процессу также должны были содействовать две 3-х литровые банки разливного пива, и пять бутылок водки, которые уже стояли на столе в дачной беседке в окружении тарелок с разнообразной закуской и зеленью.

В парилке было жарко, градусов сто — не меньше, но Павлов к подобному экстриму, как бывший геолог, был даже очень не равнодушен, и ему удалось-таки пересидеть Игоря Станиславович и Городецкого на несколько минут дольше. К его большой радости в предбаннике оказался душ, вода в который закачивалась насосом прямо из колодца, и была, как и положено, ледяной. После душа он снова зашел в парилку, но уже для того, чтобы согреться. Вскоре в парилку заглянул Игорь Станиславович и поинтересовался насчет его самочувствия.

Вечерело. В беседке горело электрическое освещение. Лариса Николаевна и Люба (так звали пассию Городецкого) ушли париться, и мужчины "соображали на троих". Павлов старался много не пить, чтобы не выглядеть перед Ларисой Николаевной моветоном, и поддерживал разговор с хозяином дачи и его другом больше из вежливости, а не для того, чтобы блистать эрудицией или демонстрировать важность своей персоны. Впрочем, проблема, о которой те спорили, была очень интересной и, по-видимому, имела непосредственное отношение к профессиональной деятельности Городецкого. Речь шла о возможности, а, точнее говоря, невозможности пилотируемых полетов на Марс. Дело в том, что, по мнению Городецкого, на значительном удалении от Земли вектор гравитации настолько мал, что исключает само существование человеческого организма.

— И, увы, — горячился Городецкий, — приходится опровергать Циолковского, и никуда мы на своих ракетах от Земли не улетим. Физиологически приемлемое для человека гравитационное притяжение простирается на сто-двести тысяч километров от планеты, не более. А за этим пределом — верная смерть.

— Но ты ведь не будешь отрицать, что американцы побывали на Луне, а это — около 384 тысяч километров, — возражал Игорь Станиславович.

— Ни на какой Луне американцы не высаживались. Вокруг Луны — летали, не спорю, а вот на Луну, чтобы забрать пробы грунта, был отправлен беспилотный летательный аппарат. Сами же астронавты в это время пребывали в состоянии гипнотического транса и бредили наяву. Не случайно NASA засекретило все переговоры с ними, — такую, вот, интересную гипотезу выдвинул Городецкий, наверное, для того, чтобы не ронять престиж советской науки и космонавтики.

— А снимки и фоторепортажи накануне полета на Луну сделали в Голливуде, — поддержал его Павлов, которому подобные измышления уже набили оскомину.

Он явно сказал лишнее, хотя не по существу, а по форме, то есть в тональности, которая Городецкому явно не понравилась, из-за чего тот бросил ему в спину оскорбительную фразу: "Сука московская". Это произошло, когда Павлов отправился "до ветра". Лариса Николаевна и Люба в это время уже попарились и ушли в избу для того, чтобы обсохнуть и отдохнуть возле телевизора. И Павлов вынужден был продолжить общение с Городецким и Игорем Станиславовичем, проклиная себя за то, что вообще сюда приехал.

Когда же он вернулся в беседку, Городецкий, как ни в чем не бывало, предложил ему выпить пива из кружки, в которую он уже наверняка плеснул водку. Павлову подобные уловки, с целью споить человека, а потом осмеять были хорошо знакомы. И он выпил предложенную ему кружку залпом, не опасаясь, что захмелеет, так как у него в запасе были две таблетки антиалкогольного спецсредства, которым его в поезде снабдила старший лейтенант госбезопасности Оленина.

………………………………………………………………………………………………………

Игорь Станиславович хохотал. Даже можно сказать — ржал. Городецкий рассказывал совершенно неправдоподобную историю о том, как в ночь на 8-е или 9-е мая какие-то шутники сорвали с крыши административного корпуса предприятия, на котором он работал, макет первого искусственного спутника земли, сделанного из нержавеющей стали и весившего почти два центнера, а затем перевезли его и установили на крыше морга 1-й градской больницы. Милиция с ног сбилась, чтобы найти шутников, а они как сквозь землю провалились, оставив после себя приколотую к спутнику записку со словами: "До скорой встречи в аду!"

В беседку пришла Люба. По дороге она потеряла от своего халата поясок, и Городецкий вынужден был отправиться на его поиски, но ничего не нашел, и изъявил желание подтопить баню. Игорь Станиславович пошел ему помогать. Павлов и Люба остались в беседке вдвоем. Они выпили по рюмке водки, после чего Люба совершенно перестала следить за своим халатом, давая ему понять, что право обладания ею принадлежит всем, кто ей нравится, а не только Городецкому. Разговаривать с ней было не о чем, и Павлов стал рассказывать ей похабные анекдоты. Люба громко смеялась и, дразня, показывала ему свою пышную грудь.

Когда Игорь Станиславович и Городецкий снова вернулись к столу, Павлов сказал, что хотел бы сходить в дом и поговорить с Ларисой Николаевной по поводу своего отъезда.

— Разве ты не остаешься ночевать? — спросил Игорь Станиславович не очень любезным тоном.

Павлов снова испытал отвратительное чувство, что он здесь лишний, и отправился в избу. Он застал Ларису Николаевну в большой комнате, лежащей на диване под пледом и смотревшей черно-белый телевизор "Рекорд". Начиналась информационная программа "Время". Без долгих предисловий он напомнил ей о том, что она обещала доставить его в гостиницу, если он не захочет оставаться ночевать. Лариса Николаевна попросила его чуть-чуть подождать, пока она переоденется, проводила его на кухню и заварила для него настоящий индийского чай. Кроме чая он принял таблетку спецсредства, которое отрезвило его почти мгновенно. И тогда он вспомнил о том, что оставил в предбаннике свои "командирские" часы.

Пока Лариса Николаевна переодевалась и готовилась в дорогу, он решил забрать свои часы, которые, как он помнил, повесил за ремешок на вешалку рядом с каким-то полотенцем. Заодно следовало попрощаться с Игорем Станиславовичем и его гостями. Лариса Николаевна сказала, что будет ждать его в машине. Приблизившись к беседке, он услышал возбужденный голос Игоря Станиславовича, и спрятался за стволом вековой ели, чтобы из любопытства послушать, о чем он говорит. Говорил же он следующее:

— Она зашла в мой рабочий кабинет, мягко ступая босыми ступнями, встала на колени около меня и поцеловала мои ноги. Она была красива, лет около двадцати, с лицом одновременно мудрым и детским. Ее тело было заключено в расписанное сари золотого шелка. Руки, ноги и голова были голыми, если не считать золотых украшений, которые звенели при каждом ее движении. И я даже не помню, как мы оба оказались на кушетке. После этого начался поединок моего Лингама и ее Йони…