Николай Симонов - Сидоровы Центурии

• Название: Сидоровы Центурии
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Герои романа, живущие в конце 70-х годов прошлого столетия Москве и в Новосибирске, попадают в историю, в которой причудливо переплетаются реальность и фантастика. Оказывается, "машина времени", давным-давно существует, и ею может воспользоваться любой человек, способный мобилизовать энергетические ресурсы своего организма и активировать тонкую настройку генетической памяти. Аналогичным способом, вероятно, совершал свои путешествия в будущее великий Нострадамус и другие, менее известные, прорицатели, и среди них — талантливый аспирант Евгений Сидоров. Однако "несть пророка в отечестве своем", и открытый новосибирскими учеными С.С. Мерцаловым и А.М. Фишманом оригинальный метод глубокого погружения в воспоминания о прежних и будущих жизнях, признается компетентными органами опасным и требующим запрета.

---

— Чем это они меня прижгли? — размышлял он, разглядывая красное пятно размером с пятикопеечную монету. Боли он уже не чувствовал, но и особой радости от того, что все-таки остался жив, тоже не испытывал. Слишком много непонятного скрывалось за этой встречей и этим знаком.

— Что им от нас надо? — был его второй вопрос, в котором он попытался связать в одно целое все прочитанные или когда-то услышанные им истории о встречах с НЛО, часто заканчивавшихся таинственным исчезновением людей или причинением их физическому и психическому здоровью непоправимого ущерба.

Незадолго до ухода на пенсию заслуженный работник Главлита Арнольд Борисович Шлаги, приставленный к Павлову, кем-то вроде наставника, рассказал ему (под большим секретом) о существовании подготовленной в 1968 г. Комитетом по изучению НЛО при Московском доме авиации и космонавтики рукописи многотомного труда под названием "Наблюдения НЛО в СССР". По словам наставника, это фолио было составлено на основе многочисленных сообщений граждан, учреждений и организаций. Он также рассказал о том, что 29.02.68 г. в газете "Правда" появилась резкая статья "Снова летающие тарелки?", и, начавшуюся было в издательстве "Наука" работу по публикации этих документов с грифом "Для служебного пользования", приостановили.

Наставник показал и дал ему прочитать вырезку из газеты "Правда" десятилетней давности, которую он, по его словам, собственноручно редактировал. Авторы статьи (Мустель, Мартынов и Лешковцев) в категоричной форме объявили на всю страну о том, что все гипотезы насчет иной природы НЛО, отличной от известных науке физических (оптических) явлений, это — досужие измышления. Через несколько дней после грандиозного банкета в ознаменование выхода на заслуженный отдых (пенсию) Арнольд Борисович сам позвонил Павлову, пригласил в гости и во время приятной беседы за чашкой кофе подсказал ему, как запросить материалы Комитета по изучению НЛО, случайно попавшие в архив Главлита, чтобы не привлекать к себе внимания руководства.

Павлов его советом воспользовался, почти сотню документов успел прочитать, и составил для себя насчет этого загадочного феномена совершенно определенное мнение:

— НЛО имеют искусственное происхождение.

— НЛО принадлежат не "братьям по разуму", а представителям негуманоидных форм жизни и сознания, способных, впрочем, принимать для удобства контактов с людьми человеческий облик или его подобие.

— НЛО могут представлять угрозу человеческой цивилизации.

— Таинственное очарование феноменом НЛО может привести к ужасным трагедиям.

На закономерном вопросе: "Как ему жить после этого дальше?" — Павлов решил до поры до времени не зацикливаться. По крайней мере, до тех пор, пока в состоянии его здоровья, а также в привычках и в поведении не обнаружится каких-либо необычных отклонений.

За завтраком Павлов с юмором рассказал отцу о том, как ему пришлось несколько часов побыть кем-то вроде товарища Сухова из кинофильма "Белое солнце пустыни", а потом спросил его совета насчет предстоящей командировки в Новосибирск. Может, ему отказаться от поездки и уволится с работы, чтобы не позволить втянуть себя в разборку КГБ с новосибирскими диссидентами?

Выслушав его, отец побледнел. За 25 лет службы в Советской армии Василию Дмитриевичу Павлову неоднократно и по разным поводам приходилось сталкиваться с представителями НКВД-МГБ-КГБ. В 1945 году в самом конце войны его самого эти органы едва не стерли в лагерную пыль: — внезапно арестовали и потребовали, чтобы он дал показания против командующего армией, при котором он состоял в должности адъютанта. Во время допросов следователь ОКР СМЕРШ, оказавшийся его однофамильцем, собственноручно свинцовым кастетом выбил ему все зубы, а его помощник Губин кованым сапогом сломал ему два ребра. Но Василий Дмитриевич держался стойко, отказываясь вообще что-либо подписывать, и тем самым спас жизнь себе, и, быть может, самому командующему армией, который впоследствии стал маршалом Советского Союза.

Уведомление об освобождении из-под ареста Василию Дмитриевичу вручили прямо в тюремном госпитале, откуда его, едва подлечившегося и беззубого, направили на передовую, в самое пекло — на Зееловские высоты — в должности командира взвода. Он получил ранение, но в строю остался, и на штурм Берлина шел уже в должности командира роты. 9 мая 1945 года после присвоения очередного воинского звания он принял под свое командование батальон. А потом его оставили служить в Восточной Германии, поскольку он хорошо знал немецкий язык.

И, чтобы совсем завершить рассказ о нелегкой судьбе полковника в отставке Василия Дмитриевича Павлова, сообщим некоторые любопытные подробности из его биографии. В частности, вскоре после его назначения комендантом города Бельц, что недалеко от Потсдама, к нему на аудиенцию явился старый еврей-дантист, чудом выживший в Освенциме. Он предложил за весьма скромную плату протезировать ему зубы из материала, который он назвал сплавом серебра, олова и алюминия, и который на поверку, спустя много лет, оказался чистейшей платиной. Далее, не прошло и недели после протезирования, как он без особого труда добился благосклонности дочери местного парикмахера, услугами которого он пользовался. Между ним и Мартой (так звали дочь парикмахера) завязался бурный роман, закончившийся тем, что юная Марта родила от него дочь, которую она в честь своей бабки назвала и крестила в местной лютеранской церкви под именем Гретхен. В этой связи Василий Дмитриевич отправил своей матери Антонине Степановне, работавшей в то время директором детского дома в городе Иваново, письмо, в котором объявил о своем намерении уволиться из армии, жениться на восточной немке и вернуться к своей довоенной профессии учителя физики и математики.

Прошел месяц, его вызвали в Потсдам в комендатуру советской военной администрации и сообщили о том, что из Москвы к нему приехала гостья. Ею оказалась тоненькая и вся такая прозрачная девушка по имени Маша. Она предъявила ему документы, оформленные для заключения с ним брака в соответствии с законами СССР. При Маше имелось сопроводительное письмо от его матери Антонины Степановны. Мать писала, что Маша — самая умненькая и самая опрятная из всех ее воспитанниц, из хорошей семьи умеет играть на фортепьяно и говорит по-немецки и по-французски не хуже, чем немки и француженки. А также и то, что она — круглая сирота, потерявшая в блокадном Ленинграде всех своих родных и близких.

Василий Дмитриевич и Маша Сперанская поженились, и через год у них родился сын Сергей. Младшенький Дмитрий родился в 1953 г. в Москве, куда семья Павловых за год до этого события переехала, в связи с назначением майора В.Д. Павлова на ответственную должность при штабе Московского военного округа.

Что же мог посоветовать Василий Дмитриевич своему любимому младшему сыну, зная намного больше рядового советского гражданина о подноготной НКВД-МГБ-КГБ? — Надо ехать, — сказал он ему и добавил: Откажешься — тебе же будет хуже. Однако помни: если от тебя будет зависеть судьба хороших людей, не иди у органов на поводу. Иначе потом стыда не оберешься.

Иного напутствия от своего отца, которого он искренне уважал за честность и прямоту, Павлов-младший и не ждал, и с настроением обреченного на казнь начал собираться в дорогу. Задача, прямо сказать — не простая, если цель и время пребывания в командировке неизвестны. Немного поразмыслив, он достал из шкафа свой единственный парадный костюм, пуловер, две отглаженных рубашки, модный галстук, водолазку, пару нижнего белья, спортивные штаны и куртку.

Уложив вещи в дорожную сумку, он позвонил на работу и сообщил ожидавшему его звонка Игорю Ивановичу время отправления поезда и договорился с ним о встрече в 16.00 на перроне Ярославского вокзала под электронным табло расписания движения поездов. Потом он позвонил своему другу и бывшему однокласснику Николаю Терехову, чтобы поздравить его с днем рождения и извиниться за то, что не сможет принять участия в предстоящих вечером торжествах.

Трубку взяла младшая сестра именинника десятиклассница Анюта. Томно вздыхая и хихикая, она поведала ему о том, что кандидат исторических наук Николай Гаврилович Терехов только что отбыл на бывшем в употреблении автомобиле марки "Москвич" в направлении 2-го корпуса гуманитарных факультетов МГУ, в целях проведения семинара для студентов вечернего отделения, вместо заболевшего доцента Кравцова. Время окончания семинара — 14.45. В конце разговора Анюта пожаловалась на то, что братец Николя не берет ее сегодня с собой на дачу, а ей бы так хотелось с ним, то есть с Павловым, повидаться, поболтать и т. п.

— Знаю я твои "и тому подобное", — подумал Павлов, вспомнив, как Анюта в день встречи на квартире Терехова нового 1978 года, захмелев от шампанского, забралась к нему на колени и потребовала научить ее целоваться "по-взрослому". Он утешил Анюту тем, что его сегодня на даче тоже не будет, в связи со срочным отбытием в служебную командировку.