Василий Лебедев - Искупление

• Название: Искупление
• Автор: Василий Лебедев
• Жанр: История

---

Наступила тишина, лишь кони за оконцем несильно плескали водой на отмели - лениво черпали копытами, переступая, но вот в этой тишине послышались женские рыданья. "Евдокия!" - кольнула догадка, и Дмитрий пожалел, что заставил Семенова говорить тут.

- Ступай, Семенов, будет тебе награда... Боярин Кошка! Скачи на Беклемишев двор и вели всем гонцам скакать по городам! Пусть по всем церквам бьют в колокола, молебны служат, рати сбирают! И слово Серги-ево возгремит по Руси!

Все поднялись из-за стола. Боброк подошел к Дмитрию:

- Что велишь, княже?

- А велю... за стол сесть! Почто вздыбились? Садитесь! Налейте всем! Изопьем, братие, по единой, по братской чаше, кому после брани доведется испить по другой - на то божья воля...

14

- Семьдесят и две подводы отправлены на Коломну с хлебом печеным, четырнадцать подвод с сыром и мясом вяленым... - тихо шептал большой тиун Никита Свиблов, дабы не слышно было в церкви сего разговору о делах мирских.

В церкви Михаила-архангела шла служба, но большой тиун Свиблов, на которого свалились невиданные доселе заботы о снабжении громадного войска, не мог иначе: недоставало времени.

- Со Пскову, с Новгороду, со Устюжны железо-дельной привезены доспехи ратные, такоже мечи и копья с древками и без оных. Как быть, княже?

- Отвезти в сенные сараи по дороге на Коломну. Выставь сторожу, и пусть зрят: кто неладно покручен на рать, того одарить доспехом и мечом! Заплачено ли?

- Два воза серебра вывешено и отвезено в те города...

- Отъехал ли отец Нестор во Рязань?

- Отправил, княже, со неправою...

Дел у тиуна - до утра не переговорить, но тут послышался шум с паперти и в дверях церковных началась сутолока и выкрик. Колыхнулась толпа молящихся, но устояла - сдержала любопытство. Вскоре пробился Григорий Капустин и поведал князю, что в Кон-стантино-Еленинские ворота вступила первая рать. Ростовская со князьями.

- Почто смур? - спросил Капустина Дмитрий в недоумении, поскольку весть была приятная.

Они вышли из церкви, и Капустин вымолвил:

- Княже.., На Коломне церква каменна... пала нежданно...

Дмитрий перекрестился. Прикусил губу и стоял так некоторое время, будто прислушиваясь к лязгу металла от ростовских полков, что размещались на соборной площади.

- О сем молчи! То - не божье провиденье, то - Мамаев промысел сотонинской! - Глаза Дмитрия загорелись, он лихо тряхнул скобкой на лбу и жарко выпалил в лицо тысячнику: - Он страшится меня, Григорья! Митяя отравил, меня извести норовит, церковку божью свалил - устрашить вознамерился, но меч нас рассудит, Григорья... Рассудит!

Он заторопился к ростовским полкам, на ходу повелевая:

- Станешь примать рати. Соломы навези, дабы было спать на чем. По всему Кремлю навези да огня вели не взгнещать! Рати переяславские с Андреем Серкизом, юрьевские с Тимофеем Балуевичем, костромские с воеводою Иваном Родионовичем, мещерские с князем Федором Елецким и муромские со князьями Юрием и Андреем, коли сюда направятся, заверни прямо на Коломну. Пусть станут там и ждут! Да спрашивать не ле-нися, в чем нужда у кого... Завтра ввечеру я отъеду в Троицкий монастырь на день.

- Исполню, княже!

А на соборную площадь шли из церквей люди, вваливались толпы московских ребятишек, охочих до редкого зрелища. Там спешивалась конная рать, за нею втягивался обоз с продовольствием и тяжелым до-спехом.

"Мало пешего строю..." - с горечью подумалось Дмитрию. Оставалась у него надежда на московское ополчение, коим заняты были Дмитрий Боброк, Минин и брат бывшего тысяцкого Тимофей Васильевич Вельяминов.

* * *

За много верст до монастыря, еще в сером, предрассветном сумраке, Дмитрий с воеводами начали обгонять пеших богомольцев - нищих, калек, горем побитых крестьян. Дмитрий приостанавливался, дивясь, что его боятся, как на вражий огонь зрят на его алое корзно и не крестятся, а открещиваются, боясь злого умысла, и даже тогда, когда он давал им щедрую милостыню, пугались они и желали скорей сойти с дороги, укрыться, исчезнуть. Горько было и мало понятно Дмитрию, ведь это были его люди, его земля, и все это он силился понять, приблизить к себе и... не мог. Русь... Приидет ли конец страданиям твоим?

Ворота монастыря были отворены, был виден длинный двор с островками не вытоптанной богомольцами зеленой травы, с косо легшими от восходящего солнца тенями и деревянной церковью в его дальнем конце. Коней привязали к стойловому бревну и направились в ворота все пятеро: Дмитрий, Владимир Серпуховской, Дмитрий Боброк, Михаил Бренок, Лев Морозов. Позади вдруг весело заржал конь. Оглянулись - чей-то чужой, из-под берега. Бренок тоскливо переглянулся с князем и вошел за ним на двор: не Серпень...

Шла служба, и великий князь, не решившись отвлекать игумена, до конца молился вместе со всеми и вместе со всеми подошел к священным дарам.

- Имя твое? - спросил игумен великого князя.

- Димитрий, - ответил тот.

После молитвы, когда монахи вышли из церкви, а игумен еще пребывал в алтаре, Дмитрий вошел туда и, обнажив меч, преклонил колени перед старцем:

- Благослови мя, отче Сергий! Великая туча грядет на Русь: несметная сила татарская объяла землю нашу с дневной стороны, и сила та больше сил Чингиз-хана, больше Батыя, взятых вместе... Ныне церковь наша осталась сиротою, митрополит Киприан чужероден и хладен к боли нашей, к слезам земли моей, отныне ты, отче, наша заступа. Укрепи меня в деле ратном и поведай: обрящет ли волю народ наш, меч на ворога подымающий, или падет во прахе?

Дмитрий поднял глаза на отца Сергия. Тот стоял над ним, прямой, с крестом в сухих руках, а по лицу, иссохшему, в глубоких продольных морщинах, текли редкие слезы. Свеча, горевшая перед иконой Троицы, высвечивала те слезы в длинной белой бороде, узкой и редкой, выбитой временем.

- ...И ныне, и присно, и во веки веков... - заканчивал он молитву и вдруг окрепшим голосом возгласил: - Сыне! Тщанием деда твоего, отца и твоим тщанием возвеличено ныне княжество Московское, а святителем, вечной памяти, Алексием просвещено и духом укреплено. Тобою, сынеА уверовало в силу свою, показанную на Воже-реке. Так настанет ли иное время, пробьет ли еще час искупления грехов наших? Ты, княже Дмитрие, воспылай сердцем чистым и излей гнев ярости своей на ворожий стан, и огнем рвения твоего покорена будет агарянска земля! Но коль устранишься ты, великой княже, искупления кровава, наступит день гнева господня, день скорби и нужды, день безгодия и исчезновения, день тьмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и вопля на грады твердые, на углы высокие!

Глядел Дмитрий снизу вверх на отца Сергия и не двигался, ныла рука, державшая выброшенный вперед меч.

- Благословен тот день, когда полки твои выйдут на брань во имя славы земли своей... Великие жертвы предвижу, сыне, великой плач наполнит грады и веси, но то будет плач сирот, что станут творить и вершить добро на очищенной земле. Иди, сыне, на ворога - иди и победи, и победа твоя победою духа наречется!

Они вышли из алтаря и увидели, что церковь вновь полна: богомольцы, монаха, а ближе всех, у клироса, стояли московские воеводы.

- Благослови, отче! - воскликнул Бренок и, оттеснив Боброка, вышел вперед, пал на колени.

"Что сделалось с мечником?" - подумал Дмитрий. И попросил игумена о том, что было еще одной целью приезда:

- Отче Сергий! Отзовись на мольбу: дай в воинство мое инока своего, дабы дружина русская воочию узрела благословение твое!

По толпе монахов прошел ропот. Несколько человек выступили вперед, но устыдились, склоня покорно голову. Игумен смотрел на них с высоты амвона.

- Инок Александр!

С места двинулся Пересвет, получивший это имя после великой схимы, но, опережая его, шагом раньше вышел другой и, потупясь, остановился перед игуменом. Отец Сергий долго, молча смотрел на вольность эту.

- Великий княже! - возвысил голос игумен. - Я даю тебе в воинство... Старик снова посмотрел на двух покрестовых братьев и твердо изрек: - Двух иноков своих преславных. Иноки сии отличались мужеством в миру и крепостию духа в монастыре, премогши все соблазны и сомнения... Подите ко мне!

Пересвет и Ослябя подошли и преклонили колени перед игуменом. А тот повернулся, прошел в алтарь и вынес на ладонях два шитых золотом на ткани больших креста.

- Се дарую вам! Вот - оружие нетленно, да служит оно вам вместо шлемов!

Он велел удалиться Пересвету и Ослябе для молитвы и поста, наказав через гри дня догонять великокняжеское войско. Дмитрия и воевод он окропил святой водой, еще раз, уже прилюдно, благословляя на ратный подвиг.

* * *

Лишь за полдень поспешили они назад, к Москве, где сбиралось войско, размеры коего великий князь не мог еще предугадать и потому пребывал в особо нетерпеливом ожидании. Не отпускало сомнение в Михаиле Тверском останется ли верен клятве своей, не стакнется ли вновь с Литвою в сей грозный час? Смогут ли все иные князья подколенны собрать в страдную пору конца сенокоса и начала уборочной страды большие силы?..