Вера Лукницкая - Николай Гумилев

• Название: Николай Гумилев
• Автор: Вера Лукницкая
• Жанр: Искусство и Дизайн

---

Поселился Гумилев на Ивановской (ныне Социалистической) улице, 25, кв. 15, в квартире С. К. Маковского, который в это время жил в Крыму. Вместе с Лозинским возобновил издательство "Гиперборей". Средств не было, потому решили печатать книги в кредит, а по продаже их оплачивать типографию.

13 мая в Тенишевском зале участвовал в "Вечере петербургских поэтов". Организаторы вечера не знали, что Гумилев вернулся из-за границы, Он был приглашен уже после того, как были расклеены афиши, поэтому имя его вписали от руки.

Читал стихотворение "Франция":

Франция, на лик твой просветленный

Я еще, еще раз обернусь

И как в омут погружусь бездонный

В дикую мою, родную Русь.

Еще перед войной у Лозинского Шилейко читал отрывки из ассиро-вавилонского эпоса "Гильгамеш". Это побудило Гумилева заняться поэтическим переводом поэмы. Вскоре он бросил работу, хотя сделал по шилейковскому подстрочнику около ста строк. Теперь, в 18 году, взявшись вторично за перевод, он просидел над ним все лето и перевел все заново. По свидетельству Шилейко, ни разу не обратился к нему за консультацией или содействием. Шилейко увидел перевод уже напечатанным.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

19.04.1925

АА рассказывала о "Гильгамеше": "Хотели в "Русской мысли" напечатать... Они ходили туда с Володей (Шилейко. - В. Л.), в "Русскую мысль". Но Струве пожадничал тогда".

Я говорю, что 1918 года был особенно плодотворным для Николая Степановича. АА объясняет, что этот год для Николая Степановича был годом возвращения к литературе. Он надолго от нее был оторван войной, а в 1917 году уехал за границу, тоже был далек от литературы. В 1918 году он вернулся, и ему казалось, что вот теперь все для него идет по-старому, что он может работать так, как хочет, - революции он еще не чувствовал, она еще не отразилась на нем.

Вскоре после развода с Ахматовой Гумилев сделал предложение Анне Николаевне Энгельгардт и получил согласие.

Вспоминает А. Н. Э н г е л ь г а р д т (брат второй жены Гумилева. - В. Л.):

"Сестра Аня, закончив гимназию, окончила также курсы сестер милосердия и стала работать в военном госпитале, находившемся на нашей же улице. Она очень похорошела, и ей очень шел костюм сестры милосердия с красным крестом на груди. Она любила гулять в Летнем саду или в этом костюме, или в черном пальто и шляпке, с томиком стихов Анны Ахматовой в руках, привлекая взоры молодых людей. Она тогда еще не знала, что в будущем ее будут называть соседи в Доме искусств: "Анна вторая"...

Весной 1915 года вернулся из Парижа К. Д. Бальмонт и поселился на 24-й линии Васильевского острова. Брат наш Коля впервые познакомился с ним и, ввиду нашего тяжелого семейного положения, переехал к нему. Отцу он понравился.

В семье у нас стало еще тяжелей, материальное положение пошатнулось, и Аня стала вести более самостоятельную жизнь. В этот период, весной 1915 года, она познакомилась с Николаем Степановичем Гумилевым... Впервые увидел Н. С. Гумилева, который зашел за сестрой, чтобы куда-то идти с ней. Он был одет в гвардейскую гусарскую форму, с блестящей изогнутой саблей. Он был высок ростом, мужественный, хорошо сложен, с серыми глазами, смотревшими открыто ласковым и немного насмешливым взглядом. Я расшаркался (гимназист III класса), он сказал мне несколько ласковых слов, взял сестру под руку, и они ушли, счастливые, озаренные солнцем. Вторично я видел Николая Степановича летом того же (1915) года, когда мы с сестрой гостили у тети и дяди Дементьевых в Иваново-Вознесенске. Тетя Нюта была сестрой моей матери, а ее муж, дядя, врачом. Жили они в собственном доме с чудесным садом, утопающем в аромате цветов, окруженном старыми ветвистыми липами.

Николай Степанович приехал к нам как жених сестры познакомиться с ее родными и пробыл у нас всего несколько часов. Он уже снял свою военную форму и одет был в изящный спортивный серый костюм, и все его существо дышало энергией и жизнерадостностью. Он был предельно вежлив и предупредителен со всеми, но все свое внимание уделял сестре, долго разговаривая с ней в садовой беседке. Вероятно, тогда был окончательно решен вопрос об их свадьбе.

Сестра моя уехала домой и вскоре обвенчалась с Н. С. Гумилевым..."48

Из записок Ю. О к с м а н а:

"В. М. Жирмунский очень убедительно рассказывал 14.IV.67 г. у меня о том, что роман Гумилева с А. Н. Энгельгардт начался до отъезда за границу, примерно ранней осенью 1917 г. Он познакомил Гумилева и Анну Ник. на своем докладе в Пушкин. Общ. о Брюсове и "Египет. ночах" (ведь нетрудно установить эту дату). На этом докладе якобы была и А. А. Ахматова с Шилейко. Анна Ник. - была глупа и капризна. Ее мать была первым браком замужем за Бальмонтом.

Значит, Гумилев спешил вернуться в феврале 1918 г. не к Анне Андр., а к А. Н. Энг.

Роман с Ларисой Рейснер был у Гумилева еще в 1916 г. Лариса показана в "Гондле".

Анна Ахматова рассказывала: "Второй брак его тоже не был удачен. Он вообразил, будто Анна Ник. воск, а она оказалась - танк... Вы ее видели?"

Я сказал, что видел: очень хорошенькая, с кротким нежным личиком и розовой ленточкой вокруг лба.

Да- да, все верно, нежное личико, розовая ленточка, а сама танк. Ник. Степанович прожил с ней какие-нибудь три месяца и отправил к своим родным. Ей это не понравилось, она потребовала, чтобы он вернул ее. Он ее вернул - и сам сразу уехал в Крым. Она очень недобрая, сварливая женщина, а он-то рассчитывал, наконец, на послушание и покорность...

Ахматова, 8.VI.1940:

"У меня в молодости был трудный характер. Я очень отстаивала свою внутреннюю независимость и была очень избалована. Но даже свекровь моя ставила меня потом в пример Анне Николаевне. Это был поспешный брак. Коля был очень уязвлен, когда я его оставила, и женился как-то наспех, нарочно, назло. Он думал, что женится на простенькой девочке, что она - воск, что из нее можно будет человека вылепить. А она железобетонная. Из нее не только нельзя лепить - на ней зарубки, царапины нельзя провести".

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

19.04.1925

Я говорю, что все, что говорит АА, только подтверждает мое мнение - то, что Николай Степанович до конца жизни любил АА, а на А. Н. Энгельгардт женился исключительно из самолюбия.

АА сказала, что во время объяснения у Срезневских Николай Степанович сказал: "Значит, я один остаюсь?.. Я не останусь один... Теперь меня женят!"

АА составила "донжуанский" список Николая Степановича. Показывает мне.

До последних лет у Н. С. было много увлечений, но не больше в среднем, чем по одному на год... А в последние годы женских имен - тьма. И Николай Степанович никого не любил в последние годы.

АА: "Разве и Одоевцеву?"

Я: "И ее не любил... Это не любовь была..."

АА не спорит со мной.

Я: "В последние годы в нем шахство было..."

АА: "Да, конечно, было... В последние годы - студий, "Звучащих раковин", институтов - у Н. С. целый гарем девушек был... И ни одну из них Н. С. не любил. И были только девушки - женщин не было..."

Я: "Чем это объяснить? Может быть, среди других причин было и чувство некоторой безответственности, которым был напоен воздух 20 - 21 года?.."

АА: "Это мое упорство так подействовало... Подумайте: 4 года, а если считать с отказа в 5-м году - 5 лет! Кто к нему теперь проявлял упорство? Я не знаю никого... Или, может быть, советские барышни не так упорны?"

22.02.1926

В частности - об Анне Николаевне. АА вспоминала разговор с человеком, "которого я бесконечно люблю и мнение которого для меня бесконечно ценно", о Наталии Гончаровой: "Если бы Пушкин не был Пушкиным, и если разбираться в этом браке, то, может быть, нельзя было бы винить ее. Она просто была другим человеком, чуждым интересам своего мужа... Ее интересовали платья, балы, а мужа - какие-то строфы, какие-то издатели, какие-то непонятные и чуждые ей дела..." Мысль АА я продолжил тут уже в отношении Анны Николаевны. Это просто был человек, совершенно не подходящий Николаю Степановичу. Да и несомненно этому есть достаточно примеров в воспоминаниях разных лиц Николай Степанович не был безупречным мужем. Она его любила - это бесспорно, а ведь известно, какое количество романов Николая Степановича укладывается в рамки 18 - 21 годов, и он не скрывал от нее. И известны его презрительные отзывы об Анне Николаевне. Конечно, она была "козлом отпущения". "Физически" ведь на нее сваливалось все тяжелое состояние Николая Степановича последних лет...

А ведь АА избрала, казалось бы, наиболее благоприятное для Николая Степановича положение: она замкнулась и нигде не бывала, ни на литературных собраниях, где могли быть встречи с Николаем Степановичем, ни у общих знакомых... Казалось бы, Николаю Степановичу это могло быть только приятно, а оказалось наоборот - он ее упрекал в такой замкнутости, в нежелании ничего делать, в отчужденности. В одну из встреч, в последние годы, Николай Степанович сказал такую фразу: "Твой туберкулез - от безделья..."