Олег Верещагин - Я иду искать. История первая

• Название: Я иду искать. История первая
• Автор: Олег Верещагин
• Издательство: Ленинградское издательство
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9942-0140-4

Ты можешь только стоять. До конца. До смерти. До понимания жизни... Либо умереть, как лягут карты судьбы. Как человек. Или как тварь дрожащая. Тебе выбирать.

Молодость и ненависть против расчета, закон против совести, режущий глаза «свет цивилизации» против утренних туманов без запаха химии... Война на уничтожение.

В этом мире редко доживают до тридцати.

---

Бежать! Но вместо этого Олег выхватил револьвер в решительной попытке если не защититься, то хотя бы продать подороже свою жизнь. Однако, крики и топот копыт словно бы разбудили Бранку. Она заставила себя подняться и, спотыкаясь, бросилась по вереску вперед, к водопаду, к серой башне... Олег кинулся за ней.

Бегать по вереску — занятие, прямо скажем, неблагодарное и заниматься этим безнаказанно может лишь человек, выросший среди окружающей экзотики. Поэтому Олег на бегу с ужасом отмечал, насколько медленно приближаются спасительные холмы, насколько быстро сокращается их фора... Бранка то и дело оглядывалась — она пришла в себя и могла бежать быстрее, но не хотела бросать неловкого мальчишку с Земли! Олег наддал. Всадники сзади надвигались неумолимо, словно в кошмаре... Их лошадям тоже мешал вереск, поэтому ребята успели пробежать четверть расстояния прежде, чем хангары подобрались на полсотни метров.

Не в силах больше выносить ужас погони, Олег остановился, почти не думая о том, что делает и крикнул Бранке:

— Беги! Не смей останавливаться! — и, видя, что она поднимает самострел, нашёл единственно верные слова: — Письмо! Спасай письмо!

И больше на неё не смотрел.

Первыми скакали пятеро — трое на одной линии, чуть подальше — явно славянин на рослом коне, а подальше — четвёртый хангар. До остальных было ещё метров триста. Трое передних наклонили копья — ярко блестели искры наконечников, мотались конские хвосты.

«Вот это да, — подумал Олег абсолютно хладнокровно. — Это что же, я сейчас умру? Похоже...». Вместо того, чтобы заорать и упасть на вереск, он поднял наган, взводя курок. Всё было очень просто. Бранке нужны лишние секунды — она их получит. Дальше этого мальчишка не заглядывал.

Хангары мчались с протяжным жутким воем, целя в Олега, как в мишень, какое-нибудь соломенное чучело... «А ведь мне и правда не страшно, » — подумал Олег, целясь в того, который скакал в центре. Хангар не имел ничего общего с живым существом, которое можно жалеть, в которое нельзя стрелять — безликая металлическая башня надвигалась на Олега.

Наган выстрелил. Хангар подскочил в седле и опрокинулся на круп, завязнув в стременах. Пуля ударила его точно между глаз. Конь, вытянув шею, шарахнулся в сторону...

Двадцать метров. Рука не дрожала. И казалось — в запасе вечность. Две вечности. Тот, что скакал справа, отводил руку с прижатым к боку копьём для размашистого удара. Второй чуть придерживал коня, прячась за своего соратника — трус...

— Гадина, — процедил Олег, стреляя три раза подряд. Того, что скакал первым, словно вихрем вынесло из седла, второй странно осел в нём, выплёвывая кровь простреленным горлом... — И ты подходи! — это он крикнул славянину, почти не осознавая, что кричит: — Подходи, предатель!

На скаку тот целился из винтовки.

«Вот и всё. МАМА!» — этим внутренним криком прорвался страх. И нажать на курок Олег уже не успел...

... Предсмертно, страшно завизжал, заваливаясь, конь — в его лоснящемся боку одна за другой открывались жуткие дыры от разрывных пуль. Всадник, перекосив лицо, попытался выдернуть ноги из стремян, но одна пуля взорвалась у него в груди, другая срезала левую руку, третья — снесла голову. Скакавший следом хангар, выплюнув длинный кровавый сгусток, в который превратились его лёгкие после попадания очереди, вылетел из седла мешком.

Олег, не опуская револьвера, ничего не понимая, завертелся на месте. Перебивая друг друга, стреляли сразу два пулемёта. Хангары гибли один за другим — кричали люди, страшно выли и визжали умирающие кони, рушась вместе с хозяевами кровавыми кучами рубленого мяса. Один из хангаров, успевший спрыгнуть наземь, бежал к лесу, как недавно бежал сам Олег — безнадёжно, путаясь в вереске. За ним по пятам летел — не бежал, а именно ЛЕТЕЛ, легко и страшно, невесть откуда взявшийся человек — развевались в беге густые волосы, серо зелёный плащ, мелькали крепкие, длинные ноги, убийственно сверкал широкий недлинный меч в опущенной руке. Хангар обернулся, показал перекошенное молодое лицо, страшно вскрикнул, попытался бежать быстрее, путаясь в длинных стеблях... преследователь нагнал его скорым волчьим скоком, ещё в прыжке взлетел и опустился меч, обрывая истошный крысий визг... С жутким гиканьем убийца подхватил отрубленную голову за перья на шлеме раньше, чем она скатилась наземь — и вскинул над собой, ликующе захохотав. Удар был такой силы и точности, что обезглавленное тело пробежало ещё метров десять, прежде чем поняло собственную смерть и свалилось в вереск, мелко суча ногами.

Среди вереска не осталось никого живого, кроме застывшего на месте Олега и воина, победно держащего над собой жуткий трофей. А дальнейшее походило на кадры военного фильма. В нескольких местах вереск зашевелился... его куски поднялись, словно крышки люков — оказалось, что это масикровочные сети, утыканные стеблями, а не живой покров. Под ними прямо в каменной подушке были вырублены гнёзда, из которых сейчас ловко выбирались люди. И подходили, бесшумно ступая по вереску, останавливались перед Олегом.

Это были подростки — примерно ровесники Олега, одетые почти так же, как была одета Бранка при первой с ним встрече. Только у каждого на левом локте был закреплён маленький круглый щит — кожаный, обитый по краю металлом, с бляхами. На некоторых — кольчуги с коротким рукавом (впечатление они производили жутковатое и красивое — словно ребят облили гибким жидким металлом), на остальных — кожаные жилеты с металлическими пластинками. На всех — свободные, заколотые у правого плеча плащи, кое на ком — шлемы, другие просто в головных повязках той же расцветки, что и у Бранки. Каждый был вооружён -меч и изогнутый нож на поясе, тут же, в петле — топор. У большинства в руках Олег увидел самострелы, но двое держали хорошо знакомые мальчишке пулемёты Дегтярёва (только с очень толстыми и меньшими по диаметру дисками), ещё двое — старые, потёртые «калаши», у кого-то — охотничьи ружья... У многих на поясах Олег заметил гранаты — «лимонки» и похожие на консервные банки РГ-42. Вся эта компания, сошедшая с дедовых фотографий, рассматривала Олега вполне дружелюбно. А он, чувствуя, как с каждой секундой всё больше хочется сесть или лечь на что-нибудь мягкое, пялился на них.

Ростом и сложением ребята были самые обычные — кто пониже, кто повыше Олега. У него даже мелькнула дурацкая, из прошлой жизни, мысль, что он попал в компанию из юркиного клуба, не очень старательно обрядившуюся «под старину». Вот разве что, если быть честным до конца — лица этих ребят были... ну, поблагородней и поумней, что ли, чем у большинства олеговых земляков. Загорелые, обветренные, мужественные, но в то же время с мягкими правильными чертами — такие лица, не изуродованные признаками «цивилизации», Олег часто встречал на иллюстрациях Каштанова к книгам по истории Руси — и куда реже в жизни.

Эти могут перерезать глотку. Но не подставить ножку.

До Олега не сразу дошло, что все они говорят разом, обращаясь к нему:

— Молодец, городской...

— А метко бьёшь...

— Храбрый парень...

— Откуда несёт-то вас?. .

— Мы уж и ждать перестали...

За их спинами Олег увидел Бранку. Она прижималась к груди одного из парней — единственный, он не обращал на Олега никакого внимания, одной рукой прикрыл Бранку своим плащом, второй поглаживал по волосам, склонив голову...

Олег проглотил какую-то горечь, закупорившую горло. От долгого отчаянного бега, наверное. И сказал, отвернувшись:

— Мне нужно говорить с вашими командирами. Мне и Бранке.

* * *

— Стал быть, погиб Немой. И все люди добрые в Трёх Дубах погибли.

Олег кивнул, хотя ответа от него не требовали. Кивнул машинально. Он сидел за столом, держа на нём забинтованные мягкими льняными полосками руки — сбитые пальцы тупо ныли. Перед ним дымилась на вышитой скатерти — вышивка варьировала рысь в разных положениях — деревянная миска, доверху полная кашей с кусками жареного мяса и луком, и крепкая, уже немолодая женщина ворчала, что мальчику не дают поесть. Олег почти не слушал её. Впервые за много дней он находился в полной безопасности, в абсолютном покое, и эти ощущения словно выдернули из него стержень, незримо поддерживавший мальчишку. Он хотел спать. И хотел плакать.

Князь Крук — угрюмый, седоволосый, но с неожиданными чёрными усами, спускавшимися на грудь — выслушал его очень внимательно, с не дрогнувшим лицом, как до того выслушивал Бранку, которую пото отослал движением бровей. Олег не мог понять, что думает о нём князь. Жалеет? Сочувствует? По глазам — синим, не старческим — не поймёшь даже движение мысли...

— Что не ешь? — спросил Крук, и Олег вздрогнул. Покачал головой:

— Спасибо... то есть, благо (князь неожиданно улыбнулся — зубы крепкие, ровные, только левый верхний клык сломан пополам). Спать очень хочется...