Анатолий Левандовский - Сердце моего Марата (Повесть о Жане Поле Марате)

• Название: Сердце моего Марата (Повесть о Жане Поле Марате)
• Автор: Анатолий Левандовский
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Повесть об одном из руководителей Великой французской буржуазной революции, выдающемся революционере, ярком публицисте — Жане Поле Марате.

---

Но когда я поделился своими сомнениями с Мейе, он энергично выругался:

— Тоже, нашел «достойных людей»! Разве забыл, что говорил о них Марат в твоем присутствии? Да, Жан Байи, конечно, ученый; но лучше бы он занимался своей астрономией, а не лез в политику! Этого аскета с постной физиономией купили богатые избиратели, купили со всеми его потрохами, и беднякам, поверь мне, есть за что его ненавидеть!..

— Ну, допустим. А Лафайет?

— Тебе известно его полное имя?

— Откуда же я могу его знать?

— Так слушай. Его зовут Мари-Жан-Поль-Ив-Жиль-бер-Матье маркиз де Лафайет. Понял? Это уже говорит о чем-то. Его честолюбие вполне отвечает количеству его имен и блеску его эполетов. Когда-то он действительно слыл либералом. Но теперь этот аристократ, став начальником национальной гвардии, превратился в некоронованного короля Парижа и давит народ не хуже, чем его напарник господин Байи…

Подобные характеристики повергли меня в трепет. Я чувствовал себя сбитым с толку, не зная больше, чему верить и что думать.

К нам подошел высокий человек в черном, молодой, но не по летам серьезный, с задумчивым, грустным лицом. Я узнал его: это был Майяр. Он поздоровался с Жюлем, взял его под руку и отвел в сторону. Я уловил обрывки фраз, из которых понял, что Майяр, собираясь вести женщин на Версаль, просит Мейе оказать ему помощь и взять на себя руководство второй колонной. Жюль согласился. Майяр пожал ему руку и пошел к ратуше. Когда он поднялся на несколько ступенек, женщины, видимо решив, что это один из «трехсот», преградили ему дорогу. Однако он был тут же узнан, и ему устроили восторженную овацию.

— Это Майяр! — кричали со всех сторон. — Это победитель Бастилии! Честь и место ему, пусть руководит нами!..

Майяр повернулся к толпе и, протянув вперед руку, призвал к тишине.

В это время на пороге главного входа показался военный в форме офицера национальной гвардии; вид у него был довольно жалкий, сзади его подталкивал какой-то оборванец.

— Вот, — заявил оборванец Майяру, — хотел отсидеться, но мы его выкурили!..

— Кто вы? — громко спросил Майяр задержанного.

— Я капитан Дермини, дежурный по ратуше… А по какому, собственно, праву вы допрашиваете меня?..

— По праву, данному мне народом. Капитан, не храбритесь: ваше положение плачевно, и, должен сказать, заслуженно плачевно. Вы достойны того, чтобы с вас сорвали этот мундир…

Несколько заскорузлых рук тотчас же потянулись к эполетам офицера.

— Стоп! — крикнул Майяр. — Прочь руки! Мы не разбойники, чтобы творить самосуд! Мы державный народ, народ-повелитель!..

Он снова обратился к Дермини:

— Капитан, вы, как и все ваши, поставлены у власти революцией. В данном положении вы можете поступить двояко: либо исполнить свой долг, либо изменить ему; в первом случае вы заслужите доверие утвердившего вас народа, во втором — будете уничтожены. Выбирайте сами, как вам поступить…

— Что я должен делать? — пролепетал офицер.

— Я уже сказал вам: выполнять ваши прямые обязанности. Вы не хуже меня знаете, что произошло в Версале. Вы дадите нам пушки, порох и ядра, и мы отправимся туда. После нашего ухода вы соберете национальных гвардейцев, расскажете им об антинародном заговоре двора и мобилизуете все для поддержки народа. Задача у нас с вами одна: сорвать заговор и не допустить торжества контрреволюции!..

— Но я не властен распоряжаться: я не главнокомандующий!

— Зато вы дежурный, и власти у вас достаточно. Когда сюда явится господин Лафайет, вы все растолкуете ему, А пока — пушки!..

Нетвердым шагом Дермини спустился с лестницы, чтобы сделать распоряжения. За ним устремились вооруженные люди.

Майяр снова подошел к нам:

— Мейе, мы уходим. Помни о том, что порешили. Жалею, что не могу взять тебя с нами: мне очень нужен помощник — представляешь, каково будет с этими крикунами, но и здесь нельзя бросить все на произвол судьбы — ты видел этого слизняка Дермини…

— Ни о чем не беспокойся, все будет сделано: мы придем! А помощник у тебя есть.

Жюль неожиданно схватил меня за руку и подтащил к Майяру:

— Вот познакомьтесь: Жан Буглен, патриот и человеке редких моральных качеств!

Я был ни жив ни мертв. Мне показалось, что земля зашаталась у меня под ногами… Майяр посмотрел мне в глаза.

— Ты в нем вполне уверен? — тихо спросил он у Мейе.

— Как в себе самом. Майяр протянул мне руку:

— Тогда пойдем. Получите оружие. Жюль обнял меня и шепнул в самое ухо:

— Не злись и не обижайся, старина. Так нужно. Это послужит тебе на пользу.

Словно во сне, не думая и не рассуждая, я последовал за Майяром.

* * *

Когда сегодня, более полустолетия спустя, я вспоминаю об этой минуте, то и сейчас остро переживаю весь ее ужас.

Мною попеременно овладевали то злоба, то страх. Я проклинал свое безрассудное любопытство, проклинал Мейе, проклинал Марата. Мне хотелось плакать, я чувствовал себя совершенно потерянным. И был момент, не скрою, когда меня подмывало юркнуть в толпу и убежать.

Но я не сделал этого. Стиснув зубы и сжав кулаки, я дал себе слово держаться до последнего. Приняв из рук рабочего пистолет, я запихнул его за пояс с таким видом, точно все это было мне не в новинку. Высоко поднял голову (вспомнил о Марате) и придал своей поступи некоторую твердость. Одним словом, сделал все возможное, чтобы войти в роль.

И, кажется, сумел войти в нее.

Сумел настолько, что она перестала быть ролью.

* * *

Путь наш лежал через центр. У калитки Лувра произошла неожиданная задержка.

Навстречу нам часто попадались телеги и экипажи. Им обычно давали дорогу. Но одна карета выглядела особенно роскошно, да и кучер ее, надо отдать должное, вел себя весьма бесцеремонно. Это не могло не рассердить наших женщин, и они прижали экипаж к ограде, а пассажиров заставили выйти. Ими оказалась довольно авантажная пара, особенно дама: она была разряжена, напудрена, в высоком парике и драгоценностях. Сначала господа не испугались и даже вели себя надменно. Супруг довольно нагло заявил, что они спешат в гости, и потребовал освободить дорогу.

С нашей стороны раздались брань и угрозы.

— Чертова шлюха, аристократка! Мы покажем тебе гостей!..

Господин поспешил скрыться в глубине кареты. Дама проявила большую смелость и попыталась что-то отвечать.

— Да о чем разговаривать с этой куклой? Пусть отправляется с нами, и никаких отговорок! А если боится замарать свои туфельки, то мы сдерем с нее парик и плюнем ей на плешь!..

Такого дама выдержать не могла. Она разрыдалась, и слезы, стекая по щекам, смывали краску, пудру и белила… К сборищу спешил Майяр.

— Что здесь происходит?..

Дама ревела в три ручья. Супруг притаился в экипаже.

— И вам не стыдно? Нашли с кем связываться! На что она вам? Тратим время на глупости, когда впереди такое дело!

— И правда, — воскликнула одна из женщин, — бросьте ее, милые, пусть катит своей дорогой!..

Этого оказалось достаточно. Колонна двинулась дальше.

— Они наивны и грубоваты, но добродетельны! — с улыбкой шепнул мне Майяр.

* * *

Пройдя Елисейские поля, мы очутились за пределами города. Погода стояла мрачная: собирался дождь. Поскольку перед этим он моросил уже три дня, дороги были размыты, и нам пришлось месить жирную грязь.

Опережая других, вслед за Майяром я поднялся на холм Пасси, откуда вся наша цепь разворачивалась как на ладони. Авангард ее составляли несколько тысяч женщин. Многие из них были вооружены; упряжные лошади везли две пушки. Далее шли победители Бастилии под командой Гюлена, за ними — добровольцы предместий, также в сопровождении пушек.

Майяр, знавший всех наперечет, указывал мне на некоторых:

— Барабанщица, не правда ли, милашка? Пьеретта Шабри, работница мастерской лепных изделий… Вон та, рыжая, — Рена Одю, прозванная «королевой рынка», весьма строптивая и голосистая девица, с ней буквально нет сладу…

— А амазонка в красной накидке и шляпе с султаном, так искусно управляющая лошадью?

— О, это самая горячая и страстная из всех, уроженка Льежа, Теруань де Мерикур. Вы правы, она держится в седле как богиня, и, будь здесь не упряжная кляча, а лихой скакун, она бы себя показала… Революция отвлекла Теруань от любовника, и теперь она уже не любит ничего, кроме свободы…

Мы шли.

До Севра никаких происшествий не случилось. Встречных мы пропускали, но курьеров, спешивших в Версаль, задерживали из опасения, как бы они не предупредил силы двора.

В Севре сделали привал.

Майяр нервничал.

Время летело как на крыльях, не за горами был вечер, а до Версаля еще идти да идти… Между тем нужно было многое выяснить и подготовить. Разместить прибывших, всех накормить и избежать кровавых столкновений. Установить связь с Ассамблеей и местной национальной гвардией. Причем сделать все это надлежало до нашего прихода!