Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс

• Название: Научная фантастика. Ренессанс
• Автор: Дэвид Хартвелл
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91181-535-6

Впервые под одной обложкой лучшие научно-фантастические повести и рассказы последних лет!

Возрождению жанра в его традиционном понимании посвящают себя такие мастера, как Артур Кларк, Брюс Стерлинг, Дэвид Брин, Вернор Виндж, Фредерик Пол и многие другие. Уникальная альтернативная реальность, созданная силой их воображения, завораживает читателя масштабными космическими сражениями и чудесами невероятных научных открытий. Таинственные инопланетные миры и загадочные порождения киберпространства, достижения суперинтеллекта и человеческого духа — на страницах новой антологии серии «Лучшее»! Блистательная современная проза Ренессанса научной фантастики!

Большинство произведений впервые выходят на русском языке и в новых, более адекватных переводах!

---

— Измайлова оскорбила Сакаи?

Гамильтон покосилась на него:

— Ну, ты должен знать, ты же там был.

Теперь он вспомнил тираду Измайловой по поводу ядерной энергии.

— А, верно. Теперь понимаю.

— Так что решать тебе. Я могу записать выговор, который пойдет в твое личное дело вместе с жалобой Измайловой. Или ты переведешься на Землю, а я позабочусь, чтобы такие мелочи не задержались в системе корпорации.

Выбор был не богат, но Гюнтер постарался сделать хорошую мину при плохой игре.

— Похоже, что вам придется пока меня потерпеть.

— Пока, Уэйл. Пока.

Гюнтер вернулся на поверхность на следующую двухдневную вахту. В первый день он опять отвозил стержни для Чаттерджи С. На сей раз он строго следовал маршруту, и реактор был заправлен точно по графику. На второй день пришлось мотаться аж в Триснекер за какими-то старыми стержнями, которые полгода валялись во временном хранилище, пока люди Керр-Макджи спорили, стоит ли их перерабатывать или просто захоронить. Для него это оказалось выгодной работенкой, потому что хотя цикл солнечной активности заканчивался, но предостережения еще поступали, и Гюнтер получал дополнительную плату за риск.

Когда он прибыл на место, техник из Франции дистанционно объявил, что о стержнях можно забыть. Состоялось очередное совещание, и принятие решения снова отложили. Гюнтер повернул обратно к Бутстрэпу, на полную громкость запустив в голове новую а капелла версию «Трехгрошовой оперы». На его вкус, звучала она слишком слащаво, но это слушали у него дома.

На пятнадцатом километре счетчик ультрафиолета на панели скакнул.

Гюнтер потянулся, чтобы постучать по нему пальцем. Счетчик не отозвался. Чувствуя, как по спине побежали мурашки, Гюнтер поднял голову к крыше кабины и прошептал:

— О нет.

— Служба радиационного прогнозирования только что объявила тревогу первой степени, — невозмутимо доложил грузовик, — вызванную непредвиденной вспышкой солнечной активности. Всем, находящимся на поверхности, немедленно следовать к ближайшему убежищу. Повторяю: немедленно следуйте в убежище.

— Я в восьмидесяти километрах от…

Грузовик замедлил ход и остановился.

— Поскольку данное устройство не защищено, повышенная радиация может повредить его. В целях обеспечения исправного функционирования транспортного средства все управление будет переведено на ручной режим, и данное устройство прекращает свою работу.

Как только радиофильтры грузовика отключились, в голове Гюнтера зазвучали перекрывающие друг друга голоса. Помехи забивали их, превращая в бессмыслицу попытки что-то сообщить.

…асность… повторяю… на пове… не защ… подв… опа… Моду… и перс… немедленно напр… ытия… Максим… срок двадцать ми… унд… ленно… ща. Говорит автопред… радиац… блюдения… интенсивн… нечной вспышки… одящиеся на пове… подверг… ости. Говор… убирайтесь с по… и… тесь, черт вас… ите? В убежища!! Не пыта… до Бутстрэпа, пряч… вас поджарит! Ты слы… так тебя и так? Уэ… ай все и…

…на Лунн… Уэйл! …чай, ты где?.. Давай, дружи… подземн… ще…

…Нги-ге… ближайшее убе… метров… Поворачи… му… от…

Где… всем-всем!.. Знает… Михаи… Миша, где ты… не…

…достать нам… голос… слы… я Ез…

— Бет! Ближайшее убежище осталось позади, в Вайскопфе, мне до него полчаса гнать. Я слышал, убраться надо за двадцать минут. Посоветуй, что делать?

Но град тяжелых обрывков оказался слишком сильным: больше ничего расслышать не удалось. Чья-то рука, скорее всего его собственная, потянулась к панели и отключила радио. Голоса в голове смолкли.

Но треск помех продолжался. Грузовик замер без движения, в получасе отовсюду, а невидимая смерть просачивалась сквозь крышу кабины. Гюнтер надел шлем и перчатки, дважды проверил застежки и разблокировал дверь кабины. Она распахнулась рывком. Страницы из руководства по эксплуатации улетели прочь, перчатка весело закувыркалась по грунту, погнавшись за пушистыми розовыми кубиками, подаренными ему Эвридикой в ту последнюю ночь в Швеции. Печенье, лежавшее на панели в открытой банке, рассыпалось в пыль и исчезло вместе с жестянкой. Взрывная декомпрессия. Он забыл о разгерметизации. Гюнтер остолбенел, осознав, какую ужасную — и опасную — ошибку совершил.

Опомнившись, он выбрался наружу, запрокинул голову и уставился на солнце. Оно хмурилось пятнами и негодовало огромной неожиданной вспышкой.

«Я умру», — подумал Гюнтер.

Одно долгое мгновение он, обессилев, пробовал на вкус эту ледяную в своей несомненности мысль. Он должен был умереть. Он знал это наверняка, знал так твердо, как ничего не знал прежде.

Мысленно Гюнтер видел смерть, надвигающуюся на него с лунной равнины. Смерть представлялась ему гладкой черной стеной, протянувшейся в обе стороны в бесконечность. Она рассекала мир пополам. На этой стороне была жизнь, тепло, кратеры и цветы, мечты, роботы-рудокопы, мысли — все, что знал или мог вообразить Гюнтер. По ту сторону — нечто? Ничто? Стена не давала подсказки. Она была непроницаема, загадочна, абсолютна. И она надвигалась на него. Она была уже близко, протяни руку — дотронешься. Скоро она будет здесь. Он пройдет сквозь нее и тогда узнает.

Гюнтер вырвался из этих мыслей и метнулся к кабине. Заскреб руками по борту, карабкаясь вверх. Слыша свист, шорохи и треск помех в трансчипе, он рванул магнитные крепления, удерживающие на месте Зигфрида, сгреб катушку и пульт управления и спрыгнул обратно.

Приземлился со скрежетом, упал на колени и тут же закатился под кузов. На топливных стержнях такой слой изоляции, что его хватит для того, чтобы защитить от самого жесткого излучения, откуда бы оно ни исходило. Должна защищать от груза, так защитит и от солнца. Треск в чипе стих, и стиснутые челюсти разжались.

Спасен.

Под кузовом было темно. Гюнтер принялся размышлять. Даже если запустить восстановитель на полную мощность и отключить все дополнительные системы скафандра, кислорода переждать бурю не хватит. Ну что ж, значит, надо отыскать убежище. Ближе всего Вайскопф, до него всего пятнадцать километров, а там в сборочном цехе «П-5» есть убежище. Значит, ему туда.

Действуя на ощупь, Гюнтер нашарил стальные перемычки рамы и воспользовался магнитными креплениями Зигфрида, чтобы пристегнуться к дну грузовика. В тесноте работа продвигалась медленно, однако в конце концов он повис над дорогой лицом вниз. Нащупал пульт управления и запустил Зигфрида.

Ему понадобилось двенадцать изнурительных минут, чтобы осторожно спустить робота с крыши. Кабина не была рассчитана на такие крупные предметы. Чтобы втиснуть в нее робота, Гюнтеру пришлось сперва снести дверцу, а потом вырвать и выкинуть наружу сиденье. Оставив все это валяться на обочине, он загнал Зигфрида в кабину. Тот согнулся пополам, попробовал одну конфигурацию, потом другую и наконец пристроился в тесной кабине. Медленно, бережно он потянулся к приборной панели и сделал первое движение.

Грузовик дернулся и поехал.

Та еще вышла поездочка. Грузовик, и прежде не отличавшийся проворством, мотался по дороге, как чугунная свинья. Оптика Зигфрида была направлена на приборную панель, и перевести ее, не освободив механической руки, не представлялось возможным. Чтобы посмотреть вперед, робот должен был сперва остановить грузовик.

Гюнтер управлял, следя за дорогой под собой. Ему удавалось более или менее ориентироваться по уходящей назад колее. Каждый раз, как грузовик сходил с колеи, Гюнтер заставлял Зигфрида поворачивать обратно, и в результате они двигались зигзагами.

Мелькали и подпрыгивали тени, дорога текла под ним с опасным однообразием. Гюнтера подбрасывало и встряхивало в самодельных креплениях. Шея вскоре заболела из-за необходимости постоянно задирать голову, чтобы видеть светлую полосу дороги, уходящую в тень передней оси, а глаза устали от монотонности пейзажа.

На ходу грузовик поднимал пыль, а даже мелкие частицы несли достаточный электростатический заряд, чтобы прилепиться к скафандру. Временами Гюнтер протирал залепленный тонкой серой пленкой щиток шлема, размазывая пыль длинными полосами.

У него начались галлюцинации: продолговатые цветные пятна появлялись перед глазами и исчезали, когда Гюнтер встряхивал головой и плотно зажмуривался, чтобы сосредоточиться. Искушение подольше не открывать глаза было слишком велико, но он не мог себе позволить этого.

Гюнтеру вспомнилась последняя встреча с матерью, и что она тогда говорила. Что худшее во вдовстве — это то, что каждый день все начинается заново, не лучше, чем накануне, что боль по-прежнему свежа и с отсутствием мужа все так же невозможно смириться. Это, сказала она, все равно что самой быть мертвой: ничего никогда не меняется.

Ах, господи, подумалось ему, не стоило этого делать. Булыжник размером с человеческую голову возник перед шлемом. Руки бешено дернули управление, Зигфрид резко повернул машину, камень метнулся в сторону и остался позади. После чего Гюнтер перестал рефлексировать.