Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс

• Название: Научная фантастика. Ренессанс
• Автор: Дэвид Хартвелл
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91181-535-6

Впервые под одной обложкой лучшие научно-фантастические повести и рассказы последних лет!

Возрождению жанра в его традиционном понимании посвящают себя такие мастера, как Артур Кларк, Брюс Стерлинг, Дэвид Брин, Вернор Виндж, Фредерик Пол и многие другие. Уникальная альтернативная реальность, созданная силой их воображения, завораживает читателя масштабными космическими сражениями и чудесами невероятных научных открытий. Таинственные инопланетные миры и загадочные порождения киберпространства, достижения суперинтеллекта и человеческого духа — на страницах новой антологии серии «Лучшее»! Блистательная современная проза Ренессанса научной фантастики!

Большинство произведений впервые выходят на русском языке и в новых, более адекватных переводах!

---

Потом Лайл сварил себе тайской лапши с сардиновыми хлопьями. Помимо этого его завтрак состоял из немалого количества «Биоактивной кишечной добавки д-ра Бризейра». После завтрака Лайл проверил, высохла ли краска на раме велосипеда, с которым он возился перед сном, и остался доволен сделанным. Чтобы так хорошо поработать в три часа ночи, надо обладать незаурядными способностями.

Покраска неплохо оплачивалась, а ему позарез нужны были деньги. Но, конечно, собственно к ремонту велосипедов такая работа имела мало отношения. Здесь все диктовалось гордыней владельца, что вызывало у Лайла отвращение. Наверху, в пентхаузах, хватало богатых ребят, увлекающихся «уличной эстетикой» и готовых платить за украшение своих машин. Но боевая раскраска не сказывается на достоинствах велосипеда. Важнее сама конструкция рамы, крепления, правильная регулировка.

Лайл подключил свой велотренажер к виртуальному рулю, надел перчатки и шлем и на полчаса присоединился к гонкам «Тур де Франс» 2033 года. Пока дорога вела в гору, он оставался в «пелетоне», но потом на целых три минуты оторвался от участников-французов и догнал самого Альдо Чиполлини. Чемпион был настоящим монстром, сверхчеловеком со слоновьими ляжками. Даже в дешевой игре, без костюма, дающего всю полноту ощущений, Лайл не рискнул обогнать Чиполлини.

Он вышел из виртуальной реальности, проверил свой сердечный ритм на ручном хронометре, слез с тренажера и осушил пол-литровую бугылку противостарителя. Жизнь казалась гораздо легче, когда у него был партнер.

Второй сосед Лайла, вернее, соседка была из компании велосипедистов, опытная гонщица из Кентукки. Звали ее Бриджитт Роэнсон. Лайл сам, считался неплохим гонщиком, пока не запорол себе стероидами почку. От Бриджитт он не ждал неприятностей: она разбиралась в велосипедах, обращалась за помощью к Лайлу в починке своей двухколесной машины, не гнушалась тренажером и была лесбиянкой. В гимнастическом зале и за пределами гонок она была спокойной и неполитизированной особой.

Однако жизнь в Зоне сильно повысила градус ее эксцентричности. С начата она стала пропускать тренировки, потом прекратила нормально питаться. Скоро в мастерской начались шумные девичники, быстро превратившиеся в наркотические оргии с участием татуированных «штучек» из Зоны, которые заводили непотребную музыку, лупили друг друга чем попало и воровали у Лайла инструменты. Лайл вздохнул с облегчением, когда Бриджитт упорхнула из Зоны, заведя обеспеченную ухажерку на тридцать седьмом этаже. И без того скудные финансы Лайла успели к этому времени полностью иссякнуть.

Лайл покрыл часть рамы еще одним слоем эмали и отошел, чтобы дать ей подсохнуть. Поддев крышку древнего аппарата, присланного Эдди, он, даже не будучи электронщиком, не обнаружил ничего опасного: стандартная начинка и дешевый алжирский силикон.

Он включил медиатор Эдди, но тут на настенном экране появился видеоробот его матери. Экран был так велик, что лицо этого компьютерного творения походило на рыхлую подушку, а галстук-бабочка — на огромный башмак.

Оставайтесь на связи. Вас вызывает Андреа Швейк из «Карнак Инструментс», — елейно проговорил видеоробот.

Лайл ненавидел видеороботов всей душой. Подростком он сам завел такого и установил на телефон кондоминиума. Видеоробот Лайла, подобно всей этой братии, выполнял единственную функцию: перехватывал ненужные звонки чужих роботов. Так Лайл скрывался от консультантов по выбору профессии, школьных психиатров, полиции и прочих напастей. В свои лучшие времена его видеоробот представлял собой хитрющего гнома с бородавками, гнусавого и истекающего зеленым гноем. Общаться с ним было неприятно, что и требовалось.

Однако Лайл не уделял ему должного внимания, и это привело к трагическому исходу: дешевый робот впал в безумие.

Удрав от матери и примкнув к когорте самозахватчиков, Лайл прибег к простейшей самообороне: почти перестал включать телефон. Но это было половинчатым решением. Он все равно не смог спрятаться от ушлого, дорогого корпоративного видеоробота матушки, который с неусыпным механическим рвением ждал, когда оживет его номер.

Лайл со вздохом вытер пыль с объектива медиатора.

— Ваша мать выходит на связь, — предупредил робот.

— Жду не дождусь, — пробурчал Лайл, поспешно приглаживая волосы.

— Она распорядилась вызвать ее для немедленного общения. Она очень хочет с вами поговорить, Лайл.

— Потрясающе! — Лайл не мог вспомнить, как называет себя матушкин робот: то ли мистером Билли, то ли мистером Рипли, то ли каким-то еще дурацким именем.

— Вам известно, что Марко Сенгиалта выиграл летнюю гонку в Льеже?

Лайл привстал и заморгал.

— Ну да?

— У велосипеда мистера Сенгиалты керамические колеса с тремя спицами и жидким наполнением. — Видеоробот сделал паузу, учтиво ожидая реплики собеседника. — Он был обут в дышащие бутсы «Келвар-микролок».

Лайл терпеть не мог манеру этого видеоробота узнавать об интересах абонента и соответственно строить беседу. При полном отсутствии человеческого тепла этот разговор был тем не менее поразительно интересным и притягивал — такой бывает иногда реклама в глянцевом журнальчике. На получение и обработку всей статистики по льежским гонкам у матушкиного видеоробота ушло не больше трех секунд.

Потом Лайл увидел мать. Она завтракала в своем кабинете.

— Лайл?

— Привет, мам. — Лайл помнил, что говорит с единственным человеком в целом свете, способном в случае чего внести за него залог и освободить до суда. — Какими судьбами?

— Как обычно. — Мать отставила тарелку с проростками и тиляпией. — Захотелось узнать, живой ли ты.

— Пойми, мам, быть скваттером вовсе не так опасно, как утверждают полицейские и домовладельцы. Я в полном порядке, сама видишь.

Мать поднесла к носу секретарские очки на цепочке и внимательно осмотрела сына компьютеризированным взглядом.

Лайл навел объектив медиатора на алюминиевую дверь мастерской.

— Видишь, мам? Это электрическая дубинка. Если кто-то вздумает меня донимать, то получит удар в пятнадцать тысяч вольт.

— А это законно, Лайл?

— Вполне. Заряд не убивает, а просто надолго вырубает. Я отдал за эту штуковину хороший велик. У нее много полезных защитных свойств.

— Звучит ужасно.

— Дубинка совершенно безопасна. Видела бы ты, чем теперь вооружены фараоны!

— Ты продолжаешь делать себе инъекции, Лайл?

— Какие инъекции?

Она нахмурилась.

— Сам знаешь какие.

Лайл пожал плечами:

— Это тоже безопасно. Гораздо лучше, чем мотаться в поисках знакомства.

— Особенно с такими девицами, что болтаются там у вас, в Зоне бунта. — Мать боязливо поежилась. — Я надеялась, что ты останешься с той приятной гонщицей — кажется, Бриджитт? Куда она подевалась?

— Женщина с таким прошлым, как у тебя, могла бы понять значение этих инъекций, — игнорировал вопрос Лайл. — Речь идет о свободе от воспроизводства. Средства, устраняющие половое влечение, дают человеку истинную свободу — от потребности к размножению. Ты бы радовалась, что у меня нет сексуальных партнеров.

— Я не возражаю против отсутствия партнеров, просто обидно, что тебя это вообще не интересует.

— Но, мам, мной тоже никто не интересуется! Никто! Что-то не заметно, чтобы женщины ломились в дверь к механику-одиночке, живущему в трущобе. Если это произойдет, ты узнаешь первой. — Лайл радостно улыбнулся. — Когда я был гонщиком, у меня были девушки. Я уже через это прошел, мам. Если у человека в голове мозги, а не сплошные гормоны, то секс — пустая трата времени. Освобождение от секса — это главная форма движения за гражданские права в наше время.

— Глупости, Лайл. Это противоестественно.

— Прости, мам, но тебе ли говорить о естественности? Ты ведь вырастила меня из зиготы в возрасте пятидесяти пяти лет! — Он пожал плечами. — И потом, для романов я слишком занят. Мне хочется как можно лучше разобраться в велосипедах.

— Когда ты жил у меня, ты точно так же возился с велосипедами. У тебя была нормальная работа и нормальный дом с возможностью регулярно принимать душ.

— Да, я работал, но разве я когда-нибудь говорил, что хочу работать? Я сказал, что хочу разбираться в велосипедах, а это большая разница. Зачем мне вкалывать, как какому-то рабу, на велосипедной фабрике?

Мать промолчала.

— Я ни о чем тебя не прошу, мам. Просто мне не нужно начальство, учителя, домовладельцы, полицейские. Здесь мы один на один — я и моя работа с великами. Знаю, власть не выносит, когда человек двадцати четырех лет от роду живет независимой жизнью и делает только то, что ему хочется, но я стараюсь не привлекать к себе внимания, и пусть никто мной не интересуется.

Мать побежденно вздохнула: