Елена Грушковская - Человек из пустыни

• Название: Человек из пустыни
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

Арделлидис нахмурился и сел.

— Что такое? Что с ним?

— Приступ дурноты, — ответил Нокс. — Я уложил его в постель.

— Странно, — озадаченно проговорил Арделлидис, вставая. — Только что он был здоровёхонек, и вдруг какая-то дурнота. — И неуверенно спросил, обращаясь к Джиму: — Быть может, он притворяется, чтобы меня разжалобить?

— Надо взглянуть на него, только и всего, — ответил Джим.

— Осмелюсь заметить, ваша светлость: я не думаю, что господин Фадиан притворяется, — сказал Нокс. — Я склонен полагать, что он действительно нездоров.

Фадиан полулежал на подушках, закутанный в одеяло, и вид у него действительно был очень бледный, болезненный и несчастный. Не без некоторого недоверия всмотревшись в него, Арделлидис подошёл.

— Нокс сказал, что тебе нехорошо, моя детка, — сказал он. — Что с тобой?

Фадиан не ответил, только смотрел на Арделлидиса несчастными, страдающими глазами раненного зверька. Этот взгляд был способен заставить дрогнуть даже камни, а сердце Арделлидиса было отнюдь не каменным. Он присел рядом с ним и озабоченно спросил:

— Что с тобой такое, голубчик? Что-нибудь болит?

Фадиан покачал головой и сник на подушку.

— Нокс, вызывай врача, — распорядился Арделлидис. — И попроси приехать по возможности поскорее.

— Сию минуту, милорд, — поклонился дворецкий.

Он вышел, а Арделлидис, склонившись над сжавшимся в комочек Фадианом, пожирал его взглядом, полным нежного беспокойства.

— Ах, это я во всём виноват! — сокрушался он. — Зачем я мучил мою детку своими глупыми придирками? Что я наделал, что я наделал!..

По просьбе Арделлидиса Джим остался дожидаться врача. Впрочем, он остался бы и без просьбы: внезапная болезнь юного Фадиана не на шутку встревожила его. Пока они ждали врача, Арделлидис не отходил от Фадиана ни на шаг, держа его за руку, ежеминутно прижимая его пальцы к своим губам и совершенно позабыв о своём намерении развестись. С искренней озабоченностью и беспокойством он расспрашивал Фадиана о его самочувствии, но тот предпочитал отмалчиваться. Только один раз он горько расплакался.

— Милорд, умоляю вас, не выгоняйте меня… Что я скажу родителям? Это такой позор!..

Глядя на его слёзы, Арделлидис сам был готов заплакать.

— Ну что ты, прелесть моя! — пробормотал он, прижимая руку Фадиана к своей груди. — Выгнать тебя? Какой вздор! У меня этого и в мыслях не было. Главное сейчас — чтобы с тобой всё было в порядке, мой сладкий. Это всё, что меня волнует.

— Я очень, очень люблю вас, милорд, — всхлипнул Фадиан. — Это правда, что бы там ни говорили!

— Я верю тебе, солнышко, верю. Успокойся.

Арделлидис запечатлел на дрожащих губах Фадиана нежный поцелуй и заключил его в объятия, устроившись в изголовье постели, а тот с детской доверчивостью склонил ему на грудь изящную голову, увенчанную тяжёлой короной из тёмно-рыжих локонов. У Джима появились догадки о причинах его нездоровья, но до приезда врача он пока держал их при себе.

Приехав, врач сразу достал всё необходимое для экспресс-анализа крови. Фадиан простонал:

— Только не это… Я ужасно боюсь крови.

— Потерпи, детка, я с тобой, — ласково успокаивал его Арделлидис.

— Мне нужен только ваш пальчик, — улыбнулся врач. — Всего одна капелька, это совсем не страшно.

Когда врач брал кровь, Фадиан зажмурился и уткнулся в грудь Арделлидиса. Тот широко раскрытыми от волнения глазами напряжённо наблюдал за всеми манипуляциями доктора, поглаживая Фадиана по волосам и ежесекундно спрашивая:

— Ну, что там, доктор? Что с ним?

— Минутку терпения, — проговорил врач, внимательно следя за отображением результатов анализа на экране. — Сейчас анализ завершится, и я всё вам скажу.

Наконец анализ был готов. Врач с улыбкой сказал:

— Ну, что ж… Могу вас успокоить: судя по картине крови, со здоровьем вашего спутника всё в порядке, ваша светлость. Волноваться нет причин — скорее, нужно радоваться. Я вас поздравляю: у вас будет малыш.

Пару секунд Арделлидис смотрел на врача с разинутым ртом, а потом задушил Фадиана поцелуем.

— Лапочка! Солнышко! — бормотал он дрожащим от радости голосом, покрывая поцелуями его лицо и руки. — Ты слышал, что сказал доктор? У нас будет маленький!

Фадиан страдальчески улыбался бледными губами.

— Вы ведь не выгоните меня с ребёнком, милорд?

— Ну что ты говоришь, счастье моё, никогда! — воскликнул Арделлидис пылко, расцеловав Фадиана. — Об этом и речи быть не может! Я скорее умру, чем расстанусь с тобой!

Джим улыбнулся: одна звёздочка на новом небе уже зажглась. Он не жалел, что остался и стал свидетелем этого радостного события. В шутку он заметил:

— Не многовато ли детей, мой дорогой?

— Что значит многовато? — нахмурился Арделлидис. — У меня это всего лишь четвёртый. У тебя самого пятеро, мой ангел, — тебе ли это говорить? Вот увидишь, мы тебя даже обгоним! — Он нежно прижал к себе Фадиана и поцеловал в лоб. — Будет ещё и пятый, и шестой — правда, моё сокровище?

Фадиан застонал и склонил голову ему на плечо.

— Меня ужасно мутит, — пожаловался он.

— Такое часто бывает, моя прелесть, — сказал Арделлидис. — Но ты не переживай, это можно уменьшить. Уж мы знаем, как! Всё будет хорошо, детка.

Можно было не сомневаться, что разговоров о разводе больше не будет. Окрылённый счастьем Арделлидис забыл обиду, нанесённую ему Фадианом, и теперь носился, исполняя малейшие его желания — поправляя подушки и поднося сок, открывая окно, оттого что Фадиану душно, а потом закрывая его, потому что его драгоценному сокровищу холодно. Нокс, усмехаясь, приводил в порядок гардеробную, развешивая разбросанные вещи по местам, а Джим вышел на балкон подышать весной. Сад вокруг особняка был устроен по-особому: между стволами огромных голубых зеонов были закреплены площадки со скамеечками и столиками, соединённые между собой подвесными мостиками. Кроны у зеонов располагались на одном стволе ступенчато, несколькими ярусами, и, находясь на площадке, можно было видеть голубую листву и над головой, и под ногами. Цвели зеоны розово-жёлтыми серёжками. Джим перешёл с балкона на ближайшую площадку и присел за столик. Весна в зеоновом саду пахла клейкой молодой листвой и пронзительной грустью, и Джим, закрыв глаза, вдруг представил за своим столиком Рэша, но это было так мучительно, что он тут же снова открыл глаза. Встав и подойдя к краю площадки, он уткнулся лбом в могучий ствол зеона, ощущая между зажмуренными веками и в горле солоноватую горечь. Сорвать фальшивое небо, как старые обои, и впустить в мир свежее дыхание перемен и настоящее солнце, в свете которого всё станет видеться по-другому. Но как дотянуться до неба, а главное — хватит ли сил пробить его?

— Вот ты где! — послышался голос Арделлидиса. — А я тебя везде искал! Что же ты сидишь здесь один, мой ангел?

На плечи Джима легли его руки. Джим боялся открыть глаза, чтобы тот не увидел его слёз, но обернуться всё-таки пришлось, потому что Арделлидис не отставал, спрашивая, что случилось. Увидев мокрые глаза Джима, он сначала нахмурился, а потом сказал:

— Я знаю, что тебе нужно, голубчик. Заведи молодого любовника. Разумеется, не такого молодого, как твой Лейлор, но как минимум лет на двадцать младше себя. Конечно, на него придётся потратиться, но поверь, оно того стоит. Вот увидишь, юная страстная особа в твоей постели сотворит с тобой чудеса, и вся твоя тоска и хандра улетучится, как будто её и не было.

— И где я возьму эту страстную особу? — усмехнулся Джим.

— Нашёл проблему! — фыркнул Арделлидис. — Я тебя с десятком таких познакомлю. Но будь готов к тому, что он будет тянуть из тебя деньги, дружок. Не позволяй ему вить из себя верёвки, но и не скупердяйничай слишком, балуй его в меру, но запомни: всё, что он от тебя получит, он должен будет отработать.

— Отработать? — непонимающе нахмурился Джим.

Арделлидис сложил губы в порочную, сладострастную улыбку и, нагнувшись к уху Джима, прошептал:

— Имей его, голубчик. Кувыркайся с ним всласть, а если начнёт ломаться — давай отставку, не церемонясь. Дай ему понять, что таких, как он, к тебе стоит целая очередь.

Джим передёрнул плечами, слегка шокированный.

— Нет, пожалуй, это не для меня, — пробормотал он. — Уж как-то это слишком… цинично.