Кэтрин Фишер - Скарабей

• Название: Скарабей
• Автор: Кэтрин Фишер
• Издательство: ЗАО "Эгмонт Россия Лтд"
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9539-2050-6

Возвратившись из пустыни, Сетис обнаруживает, что над Двуземельем воцарилось безумие. Страна рушиться. Чтобы спасти ее, Мирани и Архон должны совершить последнее, немыслимое путешествие — туда, откуда нет возврата. Спуститься через Девять Врат в Царство Мертвых. И вернуться.

«Скарабей» — завершающий роман удивительной трилогии в жанре «фэнтези».

---

Его молчание вселяло в нее страх.

— Эта женщина — она очень плохая?

Он выдавил холодную улыбку.

— Хуже, чем ты думаешь. Что она передала на словах?

— Сказала, что скоро потребует у тебя расплаты за должок.

Шакал принялся собирать инструменты и складывать их в кожаный футляр. Его тонкие пальцы двигались проворно.

— Этого я и боялся. — Он отложил инструменты и посмотрел на Мирани.

— Как и ты, я познакомился с Манторой случайно. Несколько лет назад. Мы с двумя товарищами пытались взломать одну из гробниц Пятой Династии, но люди Аргелина заметили, как мы делаем подкоп, и нам пришлось бежать от них в Порт. Мы разделились, за мной погнались трое солдат. Я свернул в переулок — а он оказался тупиком. — Шакал пожал плечами. — Я достал меч, приготовился к бою. Я бы лучше умер, чем сдался в плен. — Он помолчал, потом сел на стол, поставил ноги на табуретку, искоса посмотрел на Мирани. — Мне в свое время не раз приходилось убивать. Я хорошо знаю, что такое смерть, но никогда никого не истязал, не наслаждался жестокостью. Из теней, словно грифы, выскочили рабы Манторы, они отобрали у стражников оружие и избили их. Потом пришла она сама. В черном платье, в руках жезл, украшенный полумесяцем. Она сказала: «Я видела тебя в волшебном зеркале, повелитель воров. Теперь твоя жизнь принадлежит мне».

Он покачал головой, тряхнул блестящими волосами.

— Я не часто испытываю страх, пресветлая, но тогда испугался. У меня на глазах она медленно прикончила стражников, и я не стану пугать тебя рассказом об их мучениях. Для ее магии нужны кровь и боль. И, думаю, ее душе тоже.

Оторопев от ужаса, Мирани проговорила:

— И ты ничего не сказал?

Он поднял глаза.

— Ты хочешь назвать меня трусом? Я много раз требовал, чтобы она прекратила, но она обращала на меня внимания не больше, чем на муху под потолком. Меня обезоружили и крепко держали. Когда всё закончилось, она подошла ко мне, откинула капюшон и увидела на моем лице ненависть и отвращение. Она улыбнулась и сказала: «Ты у меня в долгу. Расплачивайся».

Он подбросил скарабея.

— У меня в кармане был этот жук. Это единственное, что мы нашли на ступенях у входа в гробницу. И я отдал его Манторе. — Он покачал головой. — Но ей было мало. Пока ее рабы держали меня, она взяла у меня три капли крови, срезала прядь волос и отстригла ноготь. И все эти годы я со страхом ждал, когда же она нашлет на меня порчу. Видимо, скоро я изведаю всю силу ее колдовства.

Мирани в ужасе смотрела на него, не зная, что сказать.

Отложив жука, он проговорил:

— Она наверняка послала за тобой слежку.

— Как! — Мирани в панике принялась лихорадочно вспоминать тот день. — Не может быть! Я покинула Порт через ворота. Больше никто за мной не выходил.

— Это хорошо. — Шакал встал. Из-за двери послышался густой бас Орфета. — Ничего не говори остальным. Это касается только меня.

Дверь распахнулась. Вошел Орфет, неся на спине Архона, а на голове у Алексоса, радостно вереща, ехала мармозетка из пирамиды. Алексос соскочил, и Орфет тяжело рухнул в кресло.

— Ну, что там, в шкатулке? — спросил толстяк.

— Хотел бы я знать, — проворчал Шакал.

Орфет взглянул на него, уловил недовольство в голосе, но тут Алексос подбежал к шкатулке и провел маленькими ручонками по расписному дереву. — Я ее помню! Она принадлежала мне, когда я был Гастрисом. Сколько лет назад это было, Орфет, ты не помнишь?

— Не помню, дружище. Наверно, много веков. Алексос улыбнулся. Потом убрал руки со шкатулки и подбоченился.

— Шкатулка, откройся. Тебе приказывает бог.

Расписная крышка со щелчком откинулась.

Шакал тихо застонал.

Четвертые Врата Дорога Кривой Сабли

Говорят, однажды Царица Дождя полюбила земного человека.

Его имя забылось. Даже я его не помню. Она потеряла голову, научила его свой мудрости, взяла его в зеленый сад, к хрустальным фонтанам своего рая.

Я думаю, этому человеку там стало одиноко. И поэтому он нашел дорогу обратно. Она плакала по нему, насылая бури. Но потом убила его своей молнией, потому что он видел слишком многое.

Она не простила. Штормы и потопы — разве им ведома жалость?

Разве они знают, что такое — утонуть?

Она вступает в солнечный жар

Дом был большой. Отобранный у кого-то. Сетис вышел из паланкина и сразу же погрузился по колени в сухие панцири мертвой саранчи. Завидев его, стражник, прислонившийся к стене дома, поспешно вскочил. Давно пора было бы подмести улицы. Но на такую высоту рабочие еще не добрались. Сетису пришлось самому отдавать распоряжения; Аргелин уже много дней почти не выходил из своих покоев.

Сетис окинул стражника взглядом.

— Всё спокойно?

— Да, господин.

Сетису захотелось сказать что-нибудь еще. Но вместо этого он отошел на шаг от паланкина и рабов, достал из кармана толстый кошель, небрежно высыпал монеты себе в ладонь. Звякнули золотые диски; глаза стражника жадно потянулись к ним. Сетис бросил взгляд на рабов; ему не хотелось, чтобы они видели это, потому что кто-нибудь из них непременно донесет Аргелину. Он смерил стражника надменным взглядом.

— Дай воды.

У бедняги во фляжке был всего лишь небольшой драгоценный запас, но он без колебаний наполнил чашку и протянул Сетису. Вода была теплая от солнца, невкусная, видимо, застоявшаяся за много дней. Он отсчитал в чашку пять монет — осторожно, так, чтобы его не видел никто, кроме самого стражника. Вернув чашку, он сурово заявил:

— Я не потерплю, чтобы с моим отцом и сестрой обращались дурно. Если у них будут жалобы, я их непременно услышу, и тогда тебе не сносить головы. Понятно?

— Да, господин.

— Если им нужна защита, ты будешь их защищать. Ясно?

— Я понял вас, господин. — Стражник был дюжий, с лицом обветренным и невозмутимым. Сетис вздохнул, потом сделал ему знак отойти в сторону и вошел в дом. Скорее всего, его усилия будут тщетны. Но больше он ничего не мог для них сделать.

В доме с белеными стенами легко дышалось. Сквозь раскрытые окна проникал ветерок; с террасы, выложенной разноцветным мрамором, открывался вид на Порт, на суетливые улицы, крыши, гавань. Триремы сильно пострадали, однако уже полным ходом шел ремонт. В городе осталось мало древесины, и чтобы было чем чинить корабли, приходилось разбирать доки. Так приказал Ингельд после шумной перебранки с генералом. Аргелин теперь думал только о Гермии. Навязчивая идея буквально съедала его заживо.

— Явился, наконец. — Под лозой, увивавшей стену, стоял отец. Сетис обернулся к нему. Юноша с удивлением обнаружил, что, оказывается, вырос; седовласый старик перед ним словно бы стал меньше ростом, его лицо побледнело от нехватки солнечных лучей.

— Отец! Ты хорошо выглядишь.

— Врешь. Зато ты выглядишь что надо, господин Сетис.

Он и сам это знал. Волосы его были завиты и умащены, новую алую тунику украшала кайма из золотого шитья. Изнурительный голод, терзавший его в пустыне, остался позади, теперь он питался хорошо. На шее висели тонкие золотые цепочки.

Он пожал плечами, ощущая за спиной твердую мраморную балюстраду.

— Где Телия?

— Спит. — На миг они встали друг напротив друга, молча вглядываясь, потом напряженное лицо старика постепенно обмякло. Он устало присел на мраморную скамью и сказал: — Надеюсь, ты понимаешь, какую опасную игру затеял, сын мой.

Сетис сел рядом.

— Нас не подслушивают?

— Нет. Когда мы переехали, я много раз обшаривал дом, искал потайные ходы и скважины в стенах. Аргелин приставил к нам рабыню, но я отослал ее обратно; она наверняка шпионила на него. С тех пор никто больше сюда не приходил. Он оставил нас в покое, только назначил стражника у дверей. Кстати, ты зря потратил деньги. Стражники меняются каждую неделю. Аргелин не хочет, чтобы они привязывались к Телии. На случай, если придется перерезать ей горло.

Сетис похолодел. Отец опустил голову.

— Та торговка колбасой на углу улицы, в грязном фартуке, работает на Шакала. За нами присматривает и кто-то еще. — И добавил: — Как мы ввязались во всё это? Та девушка…

— Бог. Это был Бог, папа, а не Мирани.

Старик приподнял бровь.

— Ты переменился. И ты, и тот толстяк, и вор. Что вы там такое видели, в пустыне? Что превратило тебя в мужчину?

Он не знал, как ответить.

— Солнце. Там больше ничего нет. Только солнце да мы.

И добавил:

— Прости. Этот план придумал я, и я не думал, что он навлечет на вас беду.

Отец невесело рассмеялся.

— Да я сам все время настаивал, чтобы ты поступил на службу к Аргелину.

Наступила тишина. Жаркие лучи солнца жгли голую руку Сетиса. Это молчание было окрашено в иные тона, нежели раньше. В нем не было холодной враждебности, на которую он ожидал натолкнуться. И тут тишину разорвал радостный визг: