Александра фон Лоренц - Любовь крестоносца

• Название: Любовь крестоносца
• Автор: Александра фон Лоренц
• Жанр: Исторические любовные романы

Два дара достались в наследство золотоволосой Радмиле — редкая красота и доброе сердце. Натолкнувшись в лесу на раненого крестоносца Ульриха фон Эйнштайна, испытывая сострадание даже к врагу, девушка спасает жестокого воина от неминуемой смерти. Но красавица и вообразить не могла, к каким невероятным событиям приведет ее опрометчивый поступок.

---

Мужчина так придавил женщину своим тяжелым телом, что сначала Радмила подумала, что он ее насилует, а неизвестная женщина ― тень от кустарника скрывала лицо незнакомки ― не в состоянии с ним справиться. Но на самом деле, никакого сопротивления с ее стороны не было. Мужчина упорно двигался, его мускулистое тело было напряжено как натянутая струна, его темная рука сжимала белоснежную грудь незнакомки. Ульрих уже не тянул ее, предоставив любоваться необыкновенным зрелищем.

Вдруг раскинутые белые руки обхватили широкие плечи мужчины, пальцы впились в загорелую спину любовника, стройное тело задрожало.

— Ах, сейчас, милый! Прошу тебя! — послышался глубокий стон. Мужчина резко ускорил свои движения, казалось, он разорвет тонкое тело пополам. Но она не возражала, лишь жалобно постанывала, обхватив белыми изящными ногами мускулистые ягодицы мужчины, и вдруг закричала. У ее любовника также вырвался дикий хриплый стон, по его телу прошла судорога, и он замер, обмякнув на покорном теле любовницы.

Радмила была потрясена и, в то же время, заворожена этим зрелищем. Она была совершенно не знакома с этой стороной жизни, но ее женская суть шептала:

— Ах, как хотелось бы узнать, что она чувствовала! — Все ее юное тело было взбудоражено и пылало незнакомым жгучим огнем. Сердце стучало и, казалось, выломается из груди.

— Вот видишь, они не стали дожидаться знака от Бога! — прошептал ей Ульрих, обдавая теплым дыханием ее маленькое ушко, когда они тихонечко отошли от укромной полянки.

— Это решает каждый за себя сам, я не волочайка, и выбираю себе суженого один раз! — сладострастный угар постепенно покидал ее тело.

— Ладно! Давай искупаемся! — молодой человек стащил рубаху и принялся за штаны.

— У, бессовестный! — девушка залилась румянцем и стыдливо отбежала в сторонку.

— А чего стесняться? Все равно ты скоро станешь моей! — он мгновенно нырнул в прозрачную голубую рябь.

Время шло, а он все не появлялся. Испуганная Радмила быстро сбросила свой наряд. Серьги и ожерелье ― это все, что осталось на ней. Бросилась в реку и поплыла.

Нужно его спасать! Видимо, судорогой свело ноги, ведь он не привык к такой холодной воде!

Внезапно с громким всплеском тевтонец появился из-под воды, вздымая мириады сверкающих брызг, и Радмила, зардевшись, успела заметить его обнаженный живот и то, что она никогда раньше не видела.

Повернувшись, он снова нырнул, чтобы вскоре опять оказаться на поверхности. Он подплыл, взял девушку за руки, и настойчиво потащил ее за собой. Она сопротивлялась, однако Ульрих с веселым смехом продолжал увлекать ее дальше. Вода уже доходила им до пояса. Тогда он, схватив Радмилу в объятия, вдруг лег спиной на воду и поднял ее над собой. Уложив ее на себя, он прижал ее ягодицы к своему телу. Его восставшее естество упиралось в низ ее живота. Лицо у Ульриха было искажено, он с трудом сдерживал страсть. Она не ожидала такого нападения и с визгом стала отбиваться. Ульрих отпустил ее и стал покрывать шею и лицо девушки жаркими поцелуями, добрался до торчащих о холода сосков, глубоко вобрал один в рот и стал жадно посасывать. Одна рука поддерживала ее за талию, другая нахально пробралась вниз и, осторожно, кончиками пальцев ласкала очень чувствительное местечко внутри ее лощинки, высекая вспышки томного огня, разбуженного его умелыми ласками.

— Ой, отпусти, я замерзла! — девушка хватала воздух раскрытым ртом, руки ухватили мужчину за бугристые плечи. Радмила боялась поскользнуться на илистом дне речки.

— Мы сейчас согреемся! — он приник к ней страстным поцелуем, буквально смяв ее нежный рот.

— Нет, нет, после! Если венки соединятся, ты же обещал! — Радмила наконец вырвалась и побежала к берегу, вздымая кучи брызг.

Ульрих глубоко вздохнул и поплыл на середину реки — ему нужно было срочно охладиться.

Она определенно сведет меня с ума… чтобы я когда-нибудь связывался с этими целомудренными девственницами!

Он опустил руку вниз. Его естество было твердым как древко у боевого копья.

Радмила вытерла своей рубашкой мокрые волосы и стала их расчесывать, искоса наблюдая за пловцом. Тот лежал на спине, могучие мышцы блестели в золотистых лучах заходившего солнца. День закончился. Наконец он последний раз нырнул и быстро поплыл к берегу.

Вдоволь насладившись купанием, все собрались возле костра. Разжигать его полагалось девушке.

— Пусть Радмила подожжет! — красавец Юрий протянул ей горящую ветку.

— Пусть Ульяна! — толкнула она к боярину хорошенькую селянку. Та взяла горящую ветку, и яркое пламя озарило все вокруг.

Тут уж и началось гулянье. Шум да гам, рожки да бубны, трещотки, девушки запели песни.

Праздник удался на славу, — ходили ряженые, устраивали игру в ручеек, парни бои на потеху показывали. Повеселевший Ульрих принял активное участие в поединках. Это уже он умеет, с десяти лет военное дело изучает. Равного ему по силе и ловкости среди сельских парней, конечно, не нашлось.

Девушки наблюдали, как бьются их суженые. И Радмила также исподволь посматривала, как ловко сражается тевтонец. Молодой боярин заметил, что Радмила отправилась купаться с белобрысым «эстонцем». Бешенство скрутило ему душу:

— Что, чужак, вольно тебе мальчишек молоденьких побарывать? А с мужчиной справишься? ― засучив рукава, он принял боевую стойку. Радмила придержала Ульриха за рукав, он мягко оторвал ее руку.

— Не вмешивайся в мужской спор, женщина, — резким рывком он стащил рубаху, — не хочу испортить твой подарок.

Ульрих всматривался в черные глаза русича, тщетно пытаясь найти там хоть искорку страха. Либо хоть мгновенное сомнение, неуверенность в своих силах. Это бы придало еще больше энергии Ульриху. Но жесткие глаза Юрия пылали ненавистью, и еще какая-то насмешка чувствовалась в них. Как будто смеялся русич над ним. Знал заранее, что побьет нещадно чужестранца.

— Кураж, — вспомнил русское слово Ульрих и подумал. — Вот она, причина наших неудач. Мы идем неумолимой железной стеной, как боевая машина! А эти смельчаки смеются, им весело в бою, они бьются играясь…

Мужчины в боевой стойке передвигались, как бы очерчивая круг. Никто не решался первым броситься и нанести удар — не было очевидного превосходства ни у кого. Вдруг Юрий чуть споткнулся, и Ульрих, уловив момент, бросился в атаку. Мощный удар пудового кулака был направлен прямо в лицо Юрию.

— Прямо в «хлебалово»! — с восторгом закричали из толпы.

Но косым тычком сбоку левой рукой Юрий сбил направление удара чужака, и тот всей своей массой полетел мимо русича в сторону. Правой же рукой Юрий с сильным замахом хотел нанести сильнейший удар прямо сверху по затылку. Он, несомненно, лишил бы сознания «эстонца», но промахнулся и гулко ударил по спине между лопаток. Ульрих под дружный хохот полетел лицом вниз. Но вовремя подставил руки и выпрямился. Нагнавший его Юрий замахнулся сзади, но его остановила поднятая вверх рука старейшины.

— Не трошь сзади!

Юрий усмехнулся и отступил. Оскорбительный удар по спине вывел Ульриха из себя. С удвоенной силой он бросился на русича, неистовая злоба помутила сознание. Не помнил, как и удары наносил. Опомнился только, когда его схватили парни за руки — Юрий лежал под ним и закрывал лицо руками.

— Не бей лежачего! — старейшина с негодованием взглянул в лицо Ульриха. Было видно, что он недоволен развитием боя. Праздник превращался в зверское побоище.

Опять бойцы топтались друг против друга.

— Теперь ты мой! — думал Ульрих, крепче сжимая кулаки.

Но в этот момент Юрий выпрыгнул вперед, резко присел низко-низко, как танцуют русские, и мгновенно ударил ненавистного соперника снизу ударом в челюсть. При этом удар был такой силы и такой неожиданный, что Ульрих почти оторвался от земли и полетел в пыль. Но в следующее мгновение остервеневший Ульрих вскочил на ноги и, как тигр, бросился на молодого боярина. От неожиданности бойцы почти ударились разъяренными вспотевшими лицами и схватились бороться.

— Не чапать кулаками! — вскричала толпа. И сражающихся растащили.

Они уже хрипели от ненависти друг к другу. Соленый пот заливал раскрасневшиеся лица. Еще мгновенье — и каждый был готов зубами вцепиться в горло противника.

— Кончай потеху! — поднял обе руки старейшина. — Не дам в праздник крошить друг друга. Купала обидится крови. Чего не поделили? Девицу? Ей решать, а не вам, бугаищам. Силушку свою на ворога оберните, а не калечьте своего. Баста кулакам!

Когда костер прогорел да сел, начался выбор суженых. Девушка хлопала парня по плечу и убегала, а тот бежал ее догонять. Поймав, вел ее к костру, через который они прыгали, держась за куклу на палке. Если при прыжке руки не разойдутся, то пара составилась. А разойдутся, то каждый искал себе другую пару. Радмила хлопнула Ульриха по широкому плечу и, взвизгнув, бросилась в лес. Возбужденный мужчина бросился за ней. Теперь и праздник ему нравился, и кровь бурлила у него в жилах. Как будто вернулась его юность, и не было этих шести прожитых жестоких лет и в помине, все отошло напрочь. Что-то дикое запылало в душе. Может, память прошлых жизней всплыла в душе, когда он, распаленный дикарь, гнался по сумрачному лесу за полуобнаженной девушкой.