Максим Лучинин - Повестка в космос

• Название: Повестка в космос
• Автор: Максим Лучинин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 978- 5-699-44993-4

Война случилась неожиданно. Так же неожиданно свалились землянам на голову истанты со своими галактическими технологиями, проблемами выживания цивилизаций и нечеловеческой логикой принятия решений. Вот только что Гришка Ивашов и его друзья-коллеги сидели в конторе, не спеша доделывали проект, и вдруг… военкомат, сборный пункт, пустынная планета Ка-148, где их вместе со сйерками, диштами и всякими прочими кэссами превратили в бойцов вселенской армии, сражающейся с Красными Зед — саранчой, пожирающей целые звездные системы. В одном из боев станция, куда Григория определили координатором, закончила свое существование, положив начало его скитаниям и приключениям в очень, очень далеком космосе…

---

Мы с Санчей чуть не заржали в голос, но остановились. Истанты помолчали.

— Другое тело, — наконец ответил один. — Чувствуешь другое. Нельзя.

— Понял? — констатировал Санча. — Идемте, парни! _ Он повернулся. — Не получился у нас контакт…

В принципе я был с ним согласен. Мы, конечно, могли бы еще позадавать вопросы, услышать в ответ либо «нельзя», либо чарующее пение, но сути это не меняло. Мы не могли понять их мир, основанный на абсолютно незнакомых нам вещах.

— Пойдем, Дэн, — сказал я. — А то и вправду нас там потеряют, тоже искать начнут, как тех арабов…

Мы с Санчей двинули к выходу — и вдруг остолбенели.

— Дремлет притихший… северный город… низкое небо… над головой… — Дэн запел. Стоял перед истанта-ми и выводил своим низковатым голосом песню про «Аврору». Получалось у него довольно неплохо, и я вспомнил, что он учился в музшколе. Переглянувшись с Санчей, мы воззрились на истантов. «Они возьмут его в свой хор!» — прошептал мне Санча.

— …Что тебе снится… крейсер «Аврора»… — выводил Дэн. — …В час, когда утро встает над Невой…

Я вдруг увидел, как трепещут щели у обоих истантов.

— Что тебе снится… Что тебе снится… Снится… Снится…

Бах! Будто выключили свет. И выключили воздух. Словно получил резкую оплеуху, потеряв на секунду самого себя. Потерял — а назад не вернул. Испуг вспыхнул мимолетной искрой. Бах! Меня скрутило в точку.

Из ниоткуда выросло в монстра чувство жуткого голода. Бесконечного кошмарного голода. Никто вокруг не мог помочь. «Санча!» — прошептал я. Я сжался в комок, желудок сводила судорога. И пылающая боль в животе стала самым ярким, что я мог чувствовать и различать, она пульсировала горячим, а вокруг нее закрутилось все остальное — бесконечный пугающий мир, пустой и холодный, «…анча!..анча!» — гулкое эхо разлетелось осколками в эту страшную для меня пустоту. «Мама!» — заорал я в ужасе — потерянный комочек бьющегося «тук-тук-тук-тук!» с немыслимой скоростью сердца. «Мама!» И две теплые волны вдруг захлестнули, подхватили и окружили меня. «И-и-и-шшш!..» — обволакивало эхом, уже не пугающим, а добрым и мягким. Меня понесло по горячим волнам, и кто-то взял меня в ладони и тихонько подул на мое сердечко. На глаза наплыла теплая розовая пелена. Я ухватился ртом за твердый торчащий выступ — и растворился. Не было больше меня, а было тепло, горячо и безопасно. «…Кр-р-ей-сер-р-р… Авр-р-р-ор-ра…» Следующие несколько лет я занимался тем, что обсасывал эту фразу, повторяя каждый ее звук, каждый отголосок. Раз за разом, снова и снова. Сначала «к» — она была у меня то длинной, то короткой, потом я попробовал сделать этот звук в виде сияния звездного неба. Потом — в виде смешного Аа-Лл-Рра, но ему не понравилось, что я так делаю, и он убежал от меня. Потом «р»… Потом «е»… Игра занимала меня, пока я не вспомнил, что ведь есть и продолжение… «…В час, когда утро встает над Невой». Я заплакал. Мне надо было уезжать, а Иринка не хотела меня отпускать. Мы стояли у поезда, и она обхватила меня обеими руками так, что я даже не мог обнять ее в ответ. Мне так не хотелось уезжать и оставлять ее, на сердце было очень тяжело. Иринка любила меня, и ее сердце разрывалось от нежности и невыразимой тоски. Я вдруг осознал, почувствовал каждой клеточкой ее любовь, нежность и тоску. Они смешались с моей собственной грустью, и мне показалось, что я умру сейчас, не в силах вынести этот двойной груз. И вдруг я встретился взглядом с бездомной собакой, стоящей посередине перрона. Она не шевелилась, и сразу было видно, что она больна, голодна и вряд ли ее что-либо спасет. Хвост ее был поджат между задних лап, и все, что она могла, — это шевелить исподлобья глазами, осторожно провожая взглядом проходящих людей в ожидании того, последнего пинка, после которого ей уже не подняться… И ее состояние, в часах, а то и в минутах от смерти, влилось в меня жалобной песней, смешавшись с болью расставания, с любовью и тоской Иринки, с моими собственными чувствами. И вдруг безумие всего города — страдающего, любящего, счастливого и плачущего, каждого его существа и отголоска — влилось в мое сердце. И это был конец, потому что сердце мое не выдержало и взорвалось. В наступившей тишине я затрясся в пароксизме блаженства. Мне нужна была только тишина, только тишина, чтобы ничто меня не беспокоило и не тревожило… И тишина окружила меня. Боль забылась, исчезла. Стало опять спокойно и ненапряжно. И я стал проваливаться в сон… «Что тебе снится…»

— Сволочь ты, Дэн!

— По морде бы тебе засветить!

— Распелся он! Певец хренов!

— Крейсер «Аврора», блин!

— Дерьмо!

— Ящик коньяка с тебя за такие шутки!

— Следующие десять лет все наши дни рождения — за твой счет!

— Сволочь!..

Возвращаясь к казарме, мы с Санчей поносили Дэна на чем свет стоит. Он даже отнекиваться не пытался, хотя мог бы поспорить, что идея сходить поболтать с истантами, честно говоря, не его. Но его тоже прессануло так сильно, что он и не думал сопротивляться.

— Пацаны, все! Никаких больше на фиг контактов! Убиваем Красных Зед — и валим на хрен отсюда. Чтоб я хоть взглядом с этими уродами перебросился! Как вспомню!..

— Я тебе вспомню сейчас! — Я замахнулся на него. — Такая жуть! Я тебе вспомню! Меня до сих пор трясет… Петь он захотел научиться! Паваротти, блин…

— Вернемся на Землю — я к психологу схожу, — пробурчал Санча. — Надо будет как-то мозги почистить от всего этого. Жуть какая… Кстати, Дэн! А психолога-то оплатишь мне ты! Понял?

— Пацаны! Да я!.. — Дэн чуть не плакал, плетясь позади нас. — Кто ж знал…

Мы больше не оборачивались на него.

Пережитое висело в душе тяжелым пустым мешком. Похоже, истанты как-то подтерли память. Испытанный коллапс чувств не саднил раной, но место, которое он выжег внутри, ощущалось ярко и страшно. Хорошо хоть, содержимого мешка не помнилось, иначе о предстоящей войне можно было бы благополучно забыть и тихонько вернуться на Землю вполне состоявшимся шизиком.

Я старался загнать воспоминания о только что пережитом подальше внутрь, лишь бы снова не встретиться с тем прессом ощущений, который вывернул меня наизнанку. Нет уж. Кесарю — кесарево, инопланетянам — инопланетное, а нас оставьте в покое. Какая замечательная у инопланетян политика «невмешательства»! Умницы! Только вот люди, дураки, сами пытаются вмешаться и узнать побольше…

Сзади вдруг зашумело, метнулся луч фар, и нам бибикнули.

— Пацаны, эй! Вы из России? Где тут наши?

Мы оглянулись. За нами пялился круглыми глазами в темень обыкновенный «уазик», только что тент у него был снят. С переднего сиденья рядом с водителем к нам обращался, оперевшись о стекло, какой-то мужик. Вот так раз! А я-то думал, что здесь совсем нет машин. Но, похоже, наши вояки таки привезли сюда кой-какой транспорт. Негоже все-таки начальству мотать километры по местным пространствам.

Однако мужик в машине на военное начальство что-то не больно походил. В темноте ни черта не разглядеть, да еще фары слепили, но это явно был кто-то из наших, из простых.

— Да вон наши! — Дэн показал на светящийся вдали ангар с мерцающими экранами на боковой поверхности _ Прямо с этого торца наша зона и начинается. Мы почти первые приехали, так мы в начале разместились. А так — ближайшие несколько километров по длине все из России, только уж потом иностранцы. А в чем дело-то?

— Да нам к нашим надо попасть, — сказал мужик. — От начальства выехали. Сказали близко — да черт знает.

— Так и есть, близко, — подтвердил Дэн. — Слушайте, а нас не подкинете? А то в темноте что-то не хочется идти…

— Ой, Дэн, только не надо! — протянул Санча. — Два шага осталось дойти! Как-нибудь сами…

— Да не, парни, что за вопрос! — Мужик засмеялся, _ Залазьте! Только осторожней, там сзади гитара… Дайте-ка, я уберу…

Ну, коли согласны, — мы сопротивляться не стали. Подбежали к «уазику» и заскочили назад, водитель тут же дал газ.

— А что гитара? — спросил Дэн. — Кто играет? — Он, похоже, немного отошел от случившегося.

— Да я и играю! — Мужик повернулся к нам. В темноте я вгляделся в его лицо. Чтоб меня…

— Газманов!! — заорал Дэн.

— Точно я! — подтвердил мужик. — Привет, парни!

— И вы тоже в космосе?! — не поверил Санча.

— А где мне быть! Здесь сейчас самое важное место! Не только я, нас тут целая агитбригада: артисты, певцы, журналисты.

— Классно! — обалдел я.

— Буквально сегодня прилетели, — сказал певец, — не знаю, правда, утром или вечером. По часам вроде день, а тут ночь…

— А тут все перепутано, не обращайте внимания! — сказал Дэн. — Олег… — Дэн замялся. — …А можно вас попросить выступить для нас? Это же так здорово! — Наглости ему было не занимать. Или же он хотел ублажить нас после произошедшего?

— Пацаны, — ответил Газманов, — затем и еду. Гитара же со мной!