Амброджо Донини - Люди, идолы и боги

• Название: Люди, идолы и боги
• Автор: Амброджо Донини
• Жанр: Религия

Как возникла религия? Каким образом примитивные верования первобытных людей смогли вырасти в целые мировоззренческие системы? Книга «Люди, идолы и боги», раскрывающая с марксистских позиций основные этапы развития религиозных представлений и вероучений, отвечает на эти вопросы.

Автор книги — член ЦК Итальянской компартии, генеральный секретарь общества «Италия-СССР». Крупный специалист в области истории религии, проф. А. Донини на основе анализа богатого фактического материала убедительно показывает, что христианство не исключительное, сверхъестественное явление, не «божественное откровение», а, как и другие религиозные направления, имеет земные корни и порождено определенной эпохой. Книга написана простым, образным языком.

---

Выражением этой борьбы явились не только вооруженные восстания рабов, но также и то, что можно назвать оппозиционной литературой, и прежде всего те народные восточные сочднения апокалиптического характера, в которых выражались надежды и ненависть, чаяния и протесты наиболее придавленных слоев античного общества и целых угнетенных народов. Основной недостаток большинства работ по истории античного мира заключается в передаче точки зрения одних только господствующих группировок и в замалчивании требований и борьбы широких масс бедняков и угнетенных. Между тем исследование народных стремлений и надежд не только необходимо, но и возможно: их нельзя было в то время претворить в жизнь, но именно потому они переносились в сферу религии, запечатлеваясь в культе, обряде и народной литературе.

Апокалиптическая литература

Так называемые «пророческие книги» Ветхого завета, разделенные на книги четырех больших пророков (Исайи, Иеремии, Иезекииля, Даниила) и двенадцати малых (от Осии до Малахии), — один из основных источников для такого исследования.

Мы уже видели, что речь идет о пророках не в народном понимании этого слова, то есть не о толкователях и предсказателях будущего. Содержащиеся в этих писаниях «предвидения» исторических событий выглядят убедительными постольку, поскольку составление пророческих книг последовало спустя десятки и даже сотни лет после этих событий.

Пророки Ветхого завета — это прежде всего прорицатели и реформаторы этико-социального склада, убеждения которых, разумеется, не выходили за рамки эпохи. Поскольку же строй общества в первые времена распространения христианства существенно не изменялся, не следует удивляться постоянному сходству и подобию морали пророков и евангельских документов.

«Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле», — читаем мы в книге Исайи (гл. 5, ст. 8). «Горе беспечным… вы, которые лежите на ложах из слоновой кости и нежитесь на постелях ваших, едите лучших овнов из стада и тельцов с тучного пастбища… пьете из чаш вино…», — говорит другой древний израильский пророк[180]. Подобные же мысли, которые немногим разнятся со словами Нового завета, изобилуют во всей еврейской и талмудистской литературе.

Однако, если мы хотим составить себе более ясное представление о сложной игре сил, развертывавшейся в этот период между религиозным доктринерством и социальным протестом, мы должны прежде всего обратиться к текстам, возникшим на почве иудаизма, но насыщенным элементами, заимствованными из религиозных и культурных традиций Востока. Эти писания исторически следуют за «пророческими» книгами и получили наименование «апокалиптических»[181].

Апокалиптическая литература свидетельствует о крушении извечных национальных чаяний израильского народа и о постепенном распаде представления о мессии как о царе и полководце, который должен с помощью бога и главным образом силой оружия восстановить независимость страны. Еврейский народ в эту эпоху окончательно подпал под чужеземное иго, захватчики сменяли один другого вплоть до римского завоевания. К классовому гнету, против которого робко протестовали древние пророки, добавляются ужасы и оскорбления иноземного господства. Апокалипсисы явились на мифологической почве ответом наиболее боеспособных слоев еврейского народа на это новое положение вещей.

Однако сказанное касается не только еврейского народа. Контраст между бедными и богатыми, между угнетателями и угнетенными постепенно вытесняет в апокалиптической литературе древний конфликт между израильтянами и чужеземцами. Апокалиптический автор согласен с тем, что освобождение Иерусалима — центральная проблема истории мира, но при этом, считает он, речь идет лишь об одном из событий «космической революции», посредством которой божество преобразует лицо земли, свергнет власть имущих и установит свое царство над людьми. Персидская теология с ее дуалистической концепцией борьбы доброго и злого начала и вавилонская астрология, связывающая земные события с движением и расположением звезд, доставили обильный материал для этого процесса «денационализации» еврейского учения о спасении.

Апокалипсис — слово греческое, бывшее в ходу в среде, где зародилось христианское пророчество. Его первичное значение-«откровение», но производным смыслом этого слова является мистическое предвещание грандйозных социальных переворотов и устрашающих небесных явлений. Так миллионы бедняков и рабов, неспособные освободиться от цепей рабства, создавали себе иллюзию грядущего часа искупления.

В официальных сборниках писаний Нового завета, который сформировался в течение первых двух столетий церковной истории, сохраняется ныне только один Апокалипсис, тот, который приписывают Иоанну. Однако мы располагаем теперь целиком или в отрывках более чем сотней подобных писаний, правда, лишь изредка на языке подлинника, чаще в переводе на один из древних восточных языков, сирийский или коптский, армянский, грузинский или эфиопский. История всей этой литературы сама по себе в высшей степени поучительна.

При всем разнообразии этих сохранившихся текстов почти всём апокалипсисам свойствен один общий признак: уверенность в том, что триумф угнетателей не будет вечным и что их дни сочтены. В результате целой серии социальных и космических катастроф — войн, болезней, землетрясений, несчастий, падения звезд, опустошений и пожаров сверхъестественного свойства — земля будет в конечном счете обновлена. Злые будут наказаны и уничтожены вместе с сатанинскими силами, которые их охраняют. Добрые (а это почти исключительно «бедные», «униженные», «угнетенные») восторжествуют на земле и будут вести существование, исполненное духовного блаженства и материального довольства, которое изображено в апокрифах как «небесное царство».

Подробности этой программы обновления мира и общества в разных текстах различны. Нередко «царством изображается как некий ограниченный период времени между двумя сейсмическими катастрофами, завершающийся победой небесных сил над силами тьмы; очень скоро была установлена точная длительность этого периода — это символическое число «тысяча», впервые встречающееся в Книге юбилея и затем без оговорок воспринятое автором канонического Апокалипсиса в Новом завете (гл. 20). Отсюда привычный термин «тысячелетие» для обозначения царства праведников и наименование «милленарии»[182] (по-гречески «хилиасты») для тех, кто принимает это поверье.

Но если меняются обстоятельства, идея, вдохновляющая авторов писаний, остается неизменной.

Речь идет о не лишенном поэтической силы и гуманных идей обличении несправедливостей и всевластия господствующих классов, отождествленных в ряде случаев с той или иной нацией, завоевавшей обширные территории и уничтожившей национальную самостоятельность целых стран. Это прежде всего, как и следовало ожидать, Римская империя — «бестия номер один» в глазах авторов апокалипсисов.

Чтобы придать больше значения своему произведению, творцы этой литературы пускали ее в обращение под именами, почитавшимися в еврейской и восточной древности (Даниил, Барух, Енох, Моисей, Элия, Ездра, Адам, Сивилла и т. п.). Но анонимный или апокрифический характер эти книги приобретали, вероятно, также благодаря необходимости избежать репрессий тех самых всемогущих притеснителей, бесславный конец которых предрекался в писаниях.

Изучение апокалиптических текстов имеет, следовательно, значение не только для выявления истоков христианской идеологии, но и для восполнения с помощью выразителей взглядов низших слоев древнего мира одного серьезнейшего пробела в истории греко-римской эпохи.

Мессианство и христианство

В палестинском обществе апокалиптическая литература образует идеологическое подобие религии таинств греко-римского мира.

С одной стороны, поиски спасения путем приобщения к мифу о страдающем, умирающем и воскресающем боге, с другой — ожидание некой необыкновенной личности, мессии, которая восстанавливает на земле царство справедливости и всем, а в первую очередь бедным и гонимым, открывает путь к воздаянию.

Из столкновения этих двух элементов и притом не только в общинах еврейской эмиграции на заре нашей эры, но еще раньше, в самой Палестине — об этом свидетельствуют открытия последнего времени — возникло христианство, или мессианство нового типа, более не связанное с историческими судьбами одного лишь израильского народа.

Люди никогда не формулируют идей, которые не были бы предварительно тем или иным образом испытаны в их реальной жизни. Не раз бывало в эпоху восточных деспотий, как основного типа общества, что мессианский спаситель являлся в образе монарха, властелина, царя. И не раз случалось, что его проповедь искупления характеризовалась всеми признаками освободительных замыслов монархического вождя восточного народа.