Иван Никитин - Сочинения

• Название: Сочинения
• Автор: Иван Никитин
• Жанр: Поэзия

---

Пусть песнь твоя звучна, - она один обман

И обольстительные грезы:

Она не исцелит души глубоких ран

И не осушит сердца слезы.

Взгляни, как наша жизнь ленивая идет

И скучно и oднooбpaзно,

Запечатленная тревогою забот

Одной действительности грязной;

Взгляни на все плоды, которые в наш век

Собрать доселе мы успели,

На все, чем окружен и занят человек

До поздних лет от колыбели.

Везде откроешь ты печальные следы

Ничтожества иль ослепленья,

Причины тайные бессмысленной борьбы,

Нетвердой веры и сомненья,.

Заметишь грубого ничтожества печать,

Добра и чести оскорбленье,

Бессовестный расчет, обдуманный разврат

Или природы искаженье.

И многое прочтет внимательный твой взор

В страницах ежедневной жизни...

И этот ли слепой общественный позор

Оставишь ты без укоризны?

И не проснется вмиг в тебе свободный дух

Глубокого негодованья?

И ты, земной пророк и правды смелый другя

Не вспомнишь своего призванья!

О нет! не пой, певец, о счастии пустом

В годину нашего позора!

Пусть песнь твоя меж нас, как правосудный гром,

Раздастся голосом укора!

Пусть ум наш пробудит и душу потрясет

Твое пророческое слово

И сердце холодом и страхом обольет

И воскресит для жизни новой!

1852, 1853

СТЕПНАЯ ДОРОГА

Спокойно небо голубое;

Одно в бездонной глубине

Сияет солнце золотое

Над степью в радужном огне;

Горячий ветер наклоняет

Траву волнистую к земле,

И даль в полупрозрачной мгле,

Как в млечном море, утопает;

И над душистою травой,

Палящим солнцем разреженный,

Струится воздух благовонный

Неосязаемой волной.

Гляжу кругом: все та ж картина,

Все тот нее яркий колорит.

Вот слышу - тихо над равниной

Трель музыкальная звучит:

То - жаворонок одинокой,

Кружась в лазурной вышине,

Поет над степию широкой

О вольной жизни и весне.

И степь той песни переливам,

И безответна и пуста,

В забытьи внемлет молчаливом,

Как безмятежное дитя;

И, спрятавшись в коврах зеленых,

Цветов вдыхая аромат,

Мильоны легких насекомых

Неумолкаемо жужжат.

О степь! люблю твою равнину,

И чистый воздух, и простор,

Твою безлюдную пустыню,

Твоих ковров живой узор,

Твои высокие курганы,

И золотистый твой песок,

И перелетный ветерок,

И серебристые туманы...

Вот полдень... жарки небеса...

Иду один. Передо мною

Дороги пыльной полоса

Вдали раскинулась змеею.

Вот над оврагом, близ реки,

Цыгане табор свой разбили,

Кибитки вкруг постановили

И разложили огоньки;

Одни обед приготовляют

В котлах, наполненных водой;

Другие на траве густой

В тени кибиток отдыхают;

И тут же, смирно, с ними в ряд,

Их псы косматые лежат,

И с криком прыгает, смеется

Толпа оборванных детей

Вкруг загорелых матерей;

Вдали табун коней пасется...

Их миновал - и тот же вид

Вокруг меня и надо мною;

Лишь дикий коршун над травою

Порою в воздухе кружит,

И так же лентою широкой

Дорога длинная лежит,

И так же солнце одиноко

В прозрачной синеве горит.

Вот день стал гаснуть... вечереет...

Вот поднялись издалека

Грядою длинной облака,

В пожаре запад пламенеет,

Вся степь, как спящая краса,

Румянцем розовым покрылась.

И потемнели небеса,

И солнце тихо закатилось.

Густеет сумрак... ветерок

Пахнул прохладою ночною,

И над уснувшею землею

Зарницы вспыхнул огонек.

И величаво месяц полный

Из-за холмов далеких встал

И над равниною безмолвной,

Как чудный светоч, засиял...

О, как божественно прекрасна

Картина ночи средь степи

Когда торжественно и ясно

Горят небесные огни,

И степь, раскинувшись широко,

В тумане дремлет одиноко,

И только слышится вокруг

Необъяснимый жизни звук.

Брось посох, путник утомленный,

Тебе ненадобно двора:

Здесь твой ночлег уединенный,

Здесь отдохнешь ты до утра;

Твоя постель - цветы живые,

Трава пахучая - ковер,

А эти своды голубые

Твой раззолоченный шатер.

1853

ХУДОЖНИКУ

Я знаю час невыразимой муки,

Когда один, в сомнении немом,

Сложив крестом ослабнувшие руки,

Ты думаешь над мертвым полотном;

Когда ты кисть упрямую бросаешь

И, голову свою склонив на грудь.

Твоих идей невыразимый труд

И жалкое искусство проклинаешь.

Проходит гнев, и творческою силой

Твоя душа опять оживлена,

И, всё забыв, с любовью терпеливой

Ты день и ночь сидишь близ полотна.

Окончен труд. Толпа тебя венчает,

И похвала вокруг тебя шумит,

И клевета в смущении молчит,

И всё вокруг колена преклоняет.

А ты, бедняк! поникнувши челом,

Стоишь один, с тоскою подавленной,

Не находя в создании своем

Ни красоты, ни мысли воплощенной.

1853

* * *

Не повторяй холодной укоризны:

Не суждено тебе меня любить.

Беспечный мир твоей невинной жизни

Я не хочу безжалостно сгубить.

Тебе ль, с младенчества не знавшей огорчений,

Со мною об руку идти одним путем,

Глядеть на зло и грязь и гаснуть за трудом,

Й плакать, может быть, под бременем лишений,

Страдать не день, не два - всю жизнь свою

страдать!..

Но где ж на это сил, где воли нужно взять?

Й что тебе в тот час скажу я в оправданье,

Когда, убитая и горем и тоской,

Упреком мне и горькою слезой

Ответишь ты на ласки и лобзанье?

Слезы твоей себе не мог бы я простить...

Но кто ж меня бесчувствию научит

И, наконец, заставит позабыть

Всё, что меня и радует и мучит,

Что для меня, под холодом забот,

Под гнетом нужд, печали и сомнений,

Единая отрада и оплот,

Источник дум, надежд и песнопений?..

1853

ЗАСОХШАЯ БЕРЕЗА

В глуши на почве раскаленной

Береза старая стоит;

В ее вершине обнаженной

Зеленый лист не шелестит.

Кругом, сливаясь с небесами,

Полуодетыми в туман,

Пестреет чудными цветами

Волнистой степи океан.

Курганы ярко зеленеют,

Росу приносят вечера,

Прохладой тихой ночи веют,

И пышет заревом заря.

Но беззащитная береза

Глядит с тоской на небеса,

И на ветвях ее, как слезы,

Сверкает чистая роса;

Далёко бурею суровой

Ее листы разнесены,

И нет для ней одежды новой

И благодетельной весны.

1853

* * *

Привет мой вам, угрюмый мрак ночей

И тишина безжизненных полей,

Одетые сырым туманом степи

И облаков неправильные цепи,

Холодное сияние небес

И инеем осеребренный лес!

Привет мой вам, мороз и нопогода!

Теперь, вдали от шума и народа,

В часы ночей, за сладостным трудом,

В моем углу, и скромном, и спокойном,

И тишиной глубокой окруженном,

Я отдохнул и сердцем и умом.

Пускай сыны тщеславия и лени,

Поклонники мгновенных наслаждений,

Изысканность забав своих любя,

В них радости находят для себя

И на алтарь непостоянной моды

Несут, как дань, часы своей свободы!

Милее мне мой уголок простой,

Божественной иконы лик святой,

И перед ним горящая лампада,

И тихий труд, души моей отрада,

Здесь всё, к чему привык я с давних пор,

Что любит мой неприхотливый взор.

Мне кажется: живу я в мире новом,

Когда один, в безмолвии суровом,

Забыв весь шум заботливого дня,

Недвижимый, сижу я близ огня,

И летопись минувшего читаю,

И скромный стих задумчиво слагаю.

И грустно мне, когда дневной рассвет

Меня от дум любимых оторвет;

Когда рука действительности строгой

Укажет мне печальную дорогу,

И все мое вниманье поглотит,

И все мои восторги умертвит.

1853

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ

Невидимой цепью

Жизнь связана тесно

С таинственной смертью.

И в самом начале

Зародыша жизни

Сокрыта возможность

Его разрушенья,

И в жалких остатках

Ничтожного праха

Таятся начала

Для будущей жизни...

Так годы проходят

И целые веки,

И все поглощает

Могущество смерти,

Всегда оставаясь

Источником жизни;

И так существует

Доселе природа,

Служа колыбелью

И вместе могилой.

1853

УСПОКОЕНИЕ

О, ум мой холодный!