Александр Гамов - Непарадные портреты

• Название: Непарадные портреты
• Автор: Александр Гамов
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9697-0761-0

Под этой обложкой собраны необычные — «неформальные» интервью и репортажи журналиста «Комсомольской правды» Александра Гамова.

С Владимиром Путиным автор катался на горных лыжах, с Сергеем Степашиным соревновался в беге, с Сергеем Шойгу играл в хоккей, с Рамзаном Кадыровым боксировал на ринге. А еще парился в бане с Виктором Черномырдиным, Павлом Бородиным, Владимиром Жириновским, Александром Прохановым, Борисом Немцовым. В книге представлены также «непарадные женские портреты» — Людмилы Путиной, Джахан Поллыевой, Валентины Матвиенко, Любови Слиска. Здесь же собран «кремлевский фольклор». В заключительной главе (она подготовлена в соавторстве с журналисткой Любовью Гамовой) публикуются проникновенные беседы с Нонной Мордюковой, страницы из дневника великой актрисы, редкие фотографии и документы.

---

Когда его сняли с работы, единственная телеграмма — вот такая! — пришла от ростовских шахтеров: «Что вы сделали? Чубайс, мы с тобой! Ни в коем случае этого нельзя!» Да-да-да!

...Я когда-то Чубайсу говорю: «Толя, у тебя все есть, кроме опыта: ты никогда не работал на серьезном нигде. Возьми, возглавь что-нибудь, поработай, пусть тебя жизнь поломает, когда лицо в лицо с народом с простым, с работягами, что нужно уметь заботиться о них, ставить эти вопросы для решения проблем».

А он — все никак: «Да ну, да что...» Ну, все-таки жизнь заставила. Вот он сегодня — спросите его, спросите! — жалеет, что стал руководителем? (Последние годы был главой РАО «ЕЭС», ныне гендиректор Российской корпорации нанотехнологий. — А.Г.) Никогда! Вот он сегодня бесценный. Он большевик на самом деле — Ленин ему в подметки не годится. Все вместе — Бухарин и Троцкий — Чубайсу в подметки не годятся.

«Удвоение — это не ла-ла-ла»

— ...А с кем, ты говоришь, Греф (бывший глава Минэкономразвития и торговли, ныне — председатель Сбербанка. — А.Г.) спорит?

— Да, как ни странно, Виктор Степанович, с премьером.

— Да вы что? И насчет чего?

— Насчет удвоения ВВП (валовой внутренний продукт. — А.Г.). Мол, нету возможности...

— Я этого не понимаю... Если председатель говорит одно, президент ставит задачу... И чтобы при мне министр... Он может мне доказывать, он должен мне доказать — на цифрах, по делу. Он должен меня убедить. Не такой я, чтобы не понять. И ответственность у меня намного больше — я говорю о председателе. На правительство надо выносить уже готовый вопрос, а не свару.

Что такое удвоение ВВП? Президент ставит задачу. Мобилизующую. У нас вообще стиль работы должен быть мобилизующий. Если вспомним пятилетки во времена СССР — мы их, кстати, ни одну не выполнили. Но мы и все пятилетки перевыполнили. Одновременно.

— И смысл тогда в чем?

— А в том, что все боролись за выполнение пятилетки и даже за перевыполнение. Если мы не удвоим, а близко подойдем к удвоению, это будет гигантский успех. Это значит — оживление промышленности, инновационные процессы, новые технологии. Наукоемкие. А они сидят и спорят... Для того чтобы удвоить — это ведь не ла-ла-ла...

«Вот не надо так. Тут надо глубже»

— ...Вот не надо так. О капитализме. Ну, тут надо глубже, а некоторые так все это поверхностно — да чего там? Нет! Глубже.

Был я в Лос-Анджелесе. Встретились мы с мэром одного города — женщина оказалась. Во-о-т такая женщина — боевая, там, мощная, массивная! Ну. И мы оказались с ней заодно — рядом. За столом сидели. У нас была делегация.

Я говорю: «Вы на самом деле, что ли, мэр города такого?» Она говорит: «Да, а что вы сомневаетесь?» Я говорю: «Я не сомневаюсь, мне просто интересно». Уж я-то знал, как у нас — надо крыть же! У нас она сможет или не сможет? Умеет — не умеет?

Я спрашиваю: «А сколько у вас работает?» Она говорит: «У меня администрация — восемь человек». Я говорю: «Восемь кого?» Она говорит: «Всех». Ну, как такое может быть? Но ведь есть!

Там действуют правила игры, которые никто не имеет даже мысли нарушить, а они вот за этими правилами только и смотрят. Нужно время чтобы прошло, когда так и будет и в России тоже. Потому что народ защищает само государство — действует Конституция, законы, правила, которые никто и не может менять. Понимаете?

«Что тебе может грозить, скажи!»

— Саш, ну что ты меня все пытаешь? После бани... Ты же трешься во всех этих верхах еще больше, чем я.

— Ну, вы преувеличиваете мое трение в верхах. Я за этой, как ее, за цепочкой там стою. (Имеется в виду барьер, которые устанавливается в Кремле для прессы во время официальных мероприятий, — иногда этот «загончик для журналистов», как его называют, сооружают из металлических столбиков с цепочкой. — А.Г.)

— Так тебя не цепочка отделяет — нитка!..

— Там канат сейчас знаете какой? Потолще, чем был при Ельцине и Черномырдине.

— Ах, потолще? Раньше бы надо, чтобы вы не распоясывались. Надо вас...

— В ваше время любую бумажку можно было стибрить со стола, а сейчас — все в сейфах.

— Но мы же демократы были. Тебе что-нибудь запрещают?

— Да вроде нет. Но могут намекнуть: это лучше не пиши...

— Да что ты? И ты не пишешь?

— Каюсь, иногда иду на поводу.

— Послал бы их.

— А они тоже меня пошлют.

— И ты их. И все, и квиты. А то ты хочешь, чтобы этого не было, а сам вот идешь на поводу. А от этого дело страдает. Не надо бояться, никто за это там ничего не откусит. А журналистам тем более. Позубастее надо. Не стесняться. Наоборот, цена будет только больше.

Хотя я и сам с вами, журналистами, был, может, грубоват и не любил интервью давать.

— И сейчас не сильно любите...

— И сейчас не очень. Да... Но вот, заметь, в баню тебя позвал.

— Ага.

— Ты украл у меня два часа...

— С легким паром, Виктор Степанович!

* * *

...Наверное, пора уже объяснить читателю (если он об этом еще не знает): почему Черномырдин, человек по своему нраву очень крутой, так терпеливо относится — по крайней мере, относился до последнего времени — к журналисту «Комсомолки»? Почему, даже порой всерьез обижаясь на свои же собственные «перлы», которые я нес на газетную полосу (однажды он даже в сердцах обронил: «Саш, что же ты меня так позоришь?»), Виктор Степанович обреченно махал рукой: «А-а, я тебе все прощаю...»

Во-первых, я знаком с ним с тех пор, как он был директором Оренбургского газзавода. Помню его с конца 70-х — еще кудрявым, с «беломориной» (есть такие папиросы) в зубах... Я тогда тоже работал в Оренбурге, жил с Черномырдиным даже на одной улице и записывал в блокнот первые его крылатые слова. «Как вам удается так долго держаться на плаву?» — спросил я его однажды, это было в бассейне. «Надо работать не только руками, но и головой!» — ответил он. Это была первая «черномырдинка», которая мне запомнилась.

Во-вторых, какую бы он должность ни занимал — премьер-министра, депутата Госдумы или посла России на Украине, — я никогда у него ничего не просил, разумеется, кроме многочисленных интервью, которые 15 лет печатал в «Комсомолке»: ни квартиру, ни награды, ни гонорары... А большие начальники (по опыту знаю) любят, когда у них ничего не просят.

А третье, и самое главное — именно «Комсомольская правда», где я работаю, как справедливо как-то заметил наш главный редактор и гендиректор Владимир Сунгоркин, создала артефакт под названием «стиль Черномырдина». И Виктор Степанович как опытный политик понял, что «фирменный черномырдинский стиль» — в том «непричесанном виде», как мы подавали его в газете, — может стать его визитной карточкой. В итоге Виктор Степанович, оставаясь действующим политиком (по-моему, случай уникальный), превратился в народного — фольклорного! — героя.

Ну а я могу только благодарить свою счастливую журналистскую судьбу — за то, что она послала мне этого уникального и многогранного, доверчивого и терпеливого моего Героя, который олицетворяет в нашей истории целую эпоху.

А я с ним — а значит, и с эпохой — вот так, запросто...

БЫЛ СЛУЧАЙ Прикол с заколкой

«Слушай, Гамыч, ты спроси у премьера Черномырдина, правда ли, что его заколка для галстука стоит десять тысяч долларов?» — подучило меня как-то редакционное начальство. Ну я и спросил при встрече...

Виктор Степанович просверлил меня насквозь взглядом, а потом небрежно сорвал с галстука заколку: «На, Саша, возьми ее себе. Узнай, сколько она стоит, и напиши». И еще он у меня поинтересовался: «У тебя совесть есть?»

Заколку я так и не вернул. После встречи сходил в магазин, где мне сказали, что такие заколки — по тридцать долларов.

5. «Премьер в России не должен быть дураком»

В моей журналистской копилке есть немало эпизодов, которые характеризуют Черномырдина, как говорится, с человеческой стороны.

Ну вот идет премьер по сельской улице, подходят к нему две старушки в монашеском одеянии, протягивают металлическое ведерко с прорезью в крышке:

— Виктор Степанович, дайте денег на скит, где мы могли бы молиться во здравие реформаторов и реформ.

Премьер смекнул: идея-то хорошая, только где достать средства?

А вокруг Черномырдина стояли десятка два сопровождавших его чиновников. Недолго думая, он взял у старушек ведерко и пошел по кругу:

— А ну-ка, служивый люд, раскошеливайся!

Через пять минут ведерко было буквально набито купюрами. А монашки, не дожидаясь, пока им построят скит, тут же принялись усердно молиться за Виктора Степановича и его правительство.

В газетных подшивках «Комсомолки» есть немало моих интервью с ЧВС, как называют Черномырдина его соратники и близкие друзья, читая которые можно почувствовать характер этого человека. А также то, что же за эпоха осталась у нас за спиной, насколько были драматичны ее перипетии. Сейчас я покажу еще три небольшие газетные вырезки...

«Когда Басаев увидел меня с телефоном — поверил»

14 июня 1995-го бандиты Шамиля Басаева захватили в заложники около полутора тысяч жителей Буденновска. Погибли 146 человек — женщины, дети, старики, работники местной больницы, военные и милиционеры. Телефонные переговоры с Басаевым об освобождении заложников вел премьер-министр Черномырдин. После переговоров боевики покинули Буденновск и на границе Ставропольского края и Чечни отпустили заложников.