Теодор Шторм - Всадник на белом коне

• Название: Всадник на белом коне
• Автор: Теодор Шторм
• Издательство: Научно-издательский центр "Ладомир" "Наука"
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94451-037-4

«Всадник на белом коне» (1888) — итог и вершина творчества Т. Шторма, подлинная жемчужина немецкой прозы XIX века. Повествование о мужественном и талантливом строителе плотин Хауке Хайене, прихотливо сочетающее в себе черты романтической традиции и реализма, обнаруживает множество параллелей с драмами Ибсена и в первую очередь с «Фаустом» Гёте. В сложную ткань новеллы так умело вплетены предания и суеверия Фрисландии, одной из северных земель Германии, что это авторское произведение само воспринимается как исполненная поэзии и драматизма народная легенда.

---

— Да, возможно, ты права, — ответил он задумчиво, — и все же… Сейчас, Эльке, я еду к восточному шлюзу, там створы опять не закрываются.

Она сжала его руку.

— А ну-ка посмотри мне в глаза! Почему ты отводишь взгляд?

— Все в порядке, Эльке. Конечно же ты права.

Хауке ушел и вскоре и думать забыл о починке шлюзов. Другие мысли, занимавшие его вот уже много лет, вытеснили все сиюминутные заботы о плотине и настолько властно захватили душу, что Хауке почувствовал себя окрыленным.

Почти не сознавая, что делает, смотритель пошел вдоль плотины на юг, по направлению к городу. Деревня, расположенная левее плотины, уже скрылась из виду; но Хауке шел и шел вперед, пристально вглядываясь в широкую прибрежную полосу. Находись кто-нибудь рядом с ним, он бы сразу понял, что Хауке о чем-то напряженно думает. Наконец Хауке остановился там, где прибрежная полоса, все более сужаясь, каймой пролегла вдоль плотины.

— Пойдет! — сказал он самому себе. — Я уже семь лет в должности смотрителя; отныне никто не скажет, что я получил ее благодаря жене!

Некоторое время Хауке стоял, окидывая взором зеленое побережье; потом пошел назад, туда, где узкий выгон вновь сменял вольно раскинувшуюся равнину. Но у самой плотины через нее перекатывался мощный поток воды, отделяя почти все побережье от твердой земли и образуя не защищенный от волн остров — такие здесь именуют «халлигами». Через поток был перекинут грубо сколоченный деревянный мост; по нему переводили скотину или перевозили телеги с сеном или зерном. Было время отлива, и сентябрьское солнце золотило широкую, примерно в сто шагов, полосу ила с образовавшимся в ее середине глубоким проливом, по которому море все еще гнало свои волны.

— Тут можно построить запруду! — произнес Хауке вновь, обращаясь к самому себе.

Налюбовавшись игрой волн и света, он огляделся и мысленно провел линию от плотины, где стоял, через пролив к кромке отделенной волнами земли, затем на юг и оттуда — на восток, вновь через пролив, назад к плотине. Эта линия должна была стать плотиной, с совершенно новым очертанием профиля, существовавшим доселе только в замыслах смотрителя.

— Это дало бы нам еще один ког примерно в тысячу дематов, — улыбнулся про себя Хауке. — Не так уж много, и все же…

Хауке с увлечением принялся подсчитывать: прибрежной полосой владеет община, и каждому из хозяев принадлежит участок, размер которого обусловлен величиной надела в общем земельном владении или какими-либо другими правами на приобретение земли. Хауке стал прикидывать, какая часть полагается ему как владельцу унаследованных от отца и полученных через Эльке Фолькертс земель. Помимо того, некоторые земельные наделы он приобрел уже после женитьбы, смутно предчувствуя будущие выгоды, а также желая расширить выгоны для разросшегося стада овец. У Хауке было к тому времени довольно большое количество земли — обширный участок продал Оле Петерс, расстроившийся из-за того, что во время небольшого наводнения утонул его лучший баран. Но это был особый случай; Хауке же думал о той полосе, которую большая вода заливала лишь по краям. Сколько ценных пастбищ и полей получат люди, когда землю оградит новая плотина! Эта мысль не давала покоя; Хауке так крепко сжал кулаки, что ногти вонзились в ладони, и принудил себя вновь зорко и вдумчиво вглядеться в лежащую перед ним равнину, на краю которой лениво паслись грязные овцы: кто знает, какие потоки и приливы будут затапливать ее в ближайшие несколько лет! Итак, впереди — годы непомерной работы, борьбы и гнева. И все же, когда Хауке возвращался с плотины вниз, идя по тропе через марши, он думал, что несет домой бесценное сокровище.

В сенях его встретила Эльке.

— Что там со шлюзом? — поинтересовалась она.

Хауке взглянул на нее с загадочной улыбкой.

— Скоро нам понадобится другой шлюз, — ответил он, — и водоспуски, и новая плотина!

Они вошли в комнату.

— Не понимаю, о чем ты? — забеспокоилась Эльке. — Что ты задумал, Хауке?

Я задумал, — заговорил Хауке медленно, с сосредоточенным взглядом, — всю прибрежную полосу, которая начинается от нашего двора и тянется далее к западу, обнести плотиной, превратив ее тем самым в надежный ког: вот уже почти век, как не было больших наводнений, но если вдруг такое случится, все труды пойдут насмарку и всему нашему благоденствию наступит конец! Только леность и косность причины того, что у нас все до сих пор так, как оно есть! Эльке с удивлением взглянула на него.

— В первую очередь ты должен ругать себя! — заметила она.

— Вот именно, Эльке! Но у меня было слишком много другой работы.

— Да, Хауке. Конечно, ты сделал достаточно!

Хауке уселся в кресло старого смотрителя и крепко сжал подлокотники.

— Достанет ли тебе мужества? — спросила у него жена.

— Да, Эльке! — горячо подтвердил он.

— Не будь опрометчив, Хауке, это дело жизни и смерти — почти все восстанут против тебя, и никто не поблагодарит за труды и заботы.

— Я знаю, — кивнул он в ответ.

— И если бы только это! — воскликнула Эльке. — С детства слышала я, что приток воды в этом месте нельзя остановить, поэтому там не следует строить плотину!

— Ну, это отговорки для лентяев. Почему невозможно остановить приток?

— Не знаю. Возможно, потому, что течение прямое и напор воды слишком силен.

Внезапно, под влиянием каких-то воспоминаний, в обычно серьезных глазах Эльке засветился лукавый огонек.

— Однажды, еще ребенком, я слышала, как рассказывали батраки: они говорили, что надо принести какое-нибудь живое существо в жертву, прежде чем устанавливать запруду; когда сто с лишним лет назад строили плотину на другой стороне, в жертву будто бы принесли цыганенка, купленного у матери за большие деньги; а теперь уже ребенка ни за какие деньги не продадут. Хауке покачал головой.

— Хорошо, что у нас нет детей, не то бы они нашего потребовали!

— Мы бы его ни за что не отдали! — вскрикнула Эльке, испуганно обхватив руками живот.

Хауке улыбнулся, а она опять спросила:

— Затраты будут чудовищными. Подумал ли ты об этом?

— Да, Эльке, но все возместится в дальнейшем: средств, отпущенных на поддержку старой плотины, хватит отчасти и для возведения новой, к тому же община располагает почти восемьюстами повозками, да и молодых работников у нас предостаточно. Не напрасно же ты возвела меня в смотрители, Эльке! Пусть все убедятся, что я гожусь на эту должность.

Эльке, присев на корточки, внимательно взглянула ему в лицо и затем со вздохом поднялась.

— Мне предстоят хлопоты по дому, — сказала она, медленно погладив его по щеке, — а ты берись за свою работу, Хауке.

— Амен, Эльке! — с серьезной улыбкой ответил Хауке. — Работы хватит для нас обоих!

Да, работы хватало обоим, но тяжелее всего приходилось мужу. Воскресными вечерами или даже в будни после работы Хауке сидел вместе с каким-нибудь прилежным землемером за расчетами, рисунками и чертежами и, когда оставался один, продолжал работать и засиживался обычно за полночь. Наконец отправлялся он в супружескую спальню; душный альков с дверцами стоял без употребления, и жена, чтобы муж хотя бы теперь наконец-то мог отдохнуть, лежала с закрытыми глазами, притворяясь спящей, несмотря на то что дожидалась его с бьющимся сердцем. Хауке целовал ее в лоб, шептал что-нибудь ласковое и укладывался спать, причем сон приходил к нему только с первыми петухами. Зимой в непогоду он отправлялся на плотину, захватив с собой бумагу и карандаш, стоял, примечая все вокруг и делая зарисовки, в то время как ветер срывал с головы шапку и развевал белесые длинные волосы вокруг разгоряченного лица. Бывало, пока не мешали ледяные заторы, плыл он с батраком в лодке по мелководью и там при помощи лота и шеста замерял глубину течения, которое еще не вполне исследовал. Эльке часто сильно переживала; когда Хауке собирался уходить, взор ее, обычно спокойный, горел, и рукопожатие было особенно крепким.

— Потерпи, Эльке, — сказал он ей, когда однажды почувствовал, что жена не хочет его отпускать, — сначала я сам для себя должен все уяснить, а потом уже вносить предложения.

Эльке кивнула и позволила ему идти.

Приходилось также довольно часто ездить в город к старшему смотрителю; помимо всех этих дел, да еще хлопот по дому и в поле, Хауке работал по ночам. С людьми он встречался, как правило, только за работой или в связи с какими-либо делами и даже с женой виделся все реже и реже.

«Тяжелые времена настали, и продлятся они долго», — говорила себе Эльке и принималась за домашние дела.

Наконец, когда под лучами солнца и от теплого дуновения весенних ветров растаял лед, последние приготовления были завершены; на имя старшего смотрителя была написана просьба о том, чтобы тот поддержал перед вышестоящими учреждениями предложение Хауке обнести плотиной упомянутое прибережье. Проект сулил очевидные улучшения на коге, в выигрыше была бы и казна, поскольку увеличились бы сборы с новых участков, составляющих не менее тысячи де-матов. К письму прилагались планы местности в настоящее время и ее же — в будущем, а также чертежи шлюзов, водостоков и прочего, рукопись была тщательно запакована и запечатана смотрителевой печатью.