Ирина Булгакова - Уровень

• Название: Уровень
• Автор: Ирина Булгакова
• Жанр: Научная Фантастика

Антиутопия. Рукотворный мир Андеграунда давно вышел из-под контроля, давно забил на своего творца. Он жил по своим законам. Более того, творил свои собственные. Экспериментируя с теми составляющими, которые сливались, сбрасывались, истекали из саркофагов, хранящихся глубоко под землей, подземный мир производил нечто новое. И это новое нуждалось — в зрителях? — вряд ли. Это нечто нуждалось в подопытных кроликах, на которых так удобно ставить эксперименты. А кто здесь, под землей, стал подопытным догадаться несложно. Четверо из таковых, увешанные бесполезным оружием, двигались по коллектору к вертикальному столбу, врезанному в толщу земли и уводящему далеко на глубину.

---

— Понятно, — мужчина выстрелил в нее взглядом, пробил насквозь и застыл, высматривая что-то за ее спиной. — Сразу хочу тебе сказать, что у тебя нет выбора. Или ты будешь послушной девочкой, или будешь мертвой.

— А говоришь, что выбора нет, — скрипнула девушка. Говорить было нестерпимо больно. Она вспомнила, что недавно ее ударили ребром ладони по горлу.

— Ну, если тебя устраивает такой выбор, не будем терять время, — буднично сказал он. В его руку, казалось, сам собой прыгнул пистолет. Черное дуло уставилось на Приму, поманило тишиной и покоем. — Считаю до трех. Раз.

Его бритый череп в свете одинокой лампы бликовал. Отчего-то блеск, вспыхивающий в самый неожиданный момент без всякого ритма, гипнотизировал Приму. Поэтому она пропустила следующий счет.

Палец на спусковом крючке замер и начал последнее в ее жизни движение — назад.

— Я хочу жить, — просто сказала она.

— Да. Разумеется. Ты хочешь жить, — он хотел улыбнуться, но у него не получилось. Пистолет исчез так же стремительно, как появился. — Если ты будешь послушной, у тебя не будет проблем.

— Что я должна делать?

— Разве я не сказал? Быть послушной. Это все.

Она не стала задавать вопросов. Послушание, повиновение, смирение. Искусственно созданные условия, в которых не существовало собственного "я". Чужая воля, диктующая тебе что делать. Легко так жить, когда внутри тебя пустота. Совсем другое дело, когда несмотря на отсутствие воспоминаний, ты продолжаешь ощущать себя человеком. Значит, не в памяти тут дело. И двигаясь против течения в долгой реке, под названием Память, ты обязательно придешь к истоку. Исток этот, сам факт рождения и есть то, что делает тебя человеком, которого повиновению могут научить три вещи: любовь, уважение и страх.

Крошечная комната, обитая мягким материалом наподобие эластичного пенопласта, подводила к мысли о том, что здесь с успехом могли содержаться буйно помешанные. Так удобно биться головой об стену, не причиняя себе вреда. Если бы не ошейник, стальным объятием сжимающий горло, Прима решила бы, что именно умалишенной ее здесь и считают.

Яркий свет поначалу раздражал, потом стерся, уступив место темноте. Прима снова погрузилась в сумрачную атмосферу заброшенных коллекторов, туннелей, скрывающих в шахтах страшные тайны. Она снова блуждала среди гор мусора, по колено в воде, искала выход, каждый раз оказываясь в тупике. Снова тьма прижималась к ней всем телом, заскорузлыми пальцами царапала шею, льдом случайных, сорванных с потолка капель скользила за шиворот.

Со звуком выстрела распахнулась дверь, почти не отличимая от стен. В комнату, ставшую нестерпимо тесной, вошли двое вооруженных людей. Один остановился на пороге, с трудом вписавшись в косяк. Огромный, мощный, с квадратным подбородком, воинственно выдвинутым вперед. В руках он небрежно сжимал автомат. Дуло нацелилось черным глазком девушке в грудь.

Вторым вошел старый знакомый. По-хозяйски застыл посреди комнаты, широко расставив ноги.

Девушка по-прежнему сидела у стены, подтянув к груди колени. Взгляд ее, задержавшись на скрученном шнуре, подвешенном к потолку, медленно падал — оттолкнувшись от бритого черепа, отражающего свет лампочки, скользнул до подошв армейских сапог.

— Встать, — негромко приказал бритый и Прима подчинилась.

Выполняя условия неписанного договора, она поднялась. Цепь, на которой крепился ошейник приглушенно звякнула.

— Лицом к стене. Руки за спину.

Девушка повернулась к стене, ткнулась лбом в мягкую поверхность. Завернутые за спину руки тут же сковали стальные браслеты наручников.

— Ты будешь послушной девочкой, — ухо обожгло горячее дыхание.

Прима дрогнула, почувствовав как ее шеи коснулись руки бритоголового. Хватка ошейника ослабла и он упал на пол, обернувшись цепью словно сытая змея.

— Иди за мной, — тихо сказал бритый. — И без фокусов.

Прима вышла за дверь, обойдя посторонившегося охранника.

Коридор, выложенный на стенах металлическими рейками впечатлял. Лампы дневного света, нескончаемой шеренгой тянущиеся по потолку слепили глаза. В зеркальном металле плыли искаженные силуэты, струились по стенам, по дороге теряя то голову, то тело.

Девушка шла, сверля спину бритоголового тяжелым взглядом и недоумевала: каких именно фокусов он от нее ждал? Или это была секретная фраза, без которой весь спектакль с нацеленным на нее автоматом терял смысл?

У двери с кодовым замком мужчина остановился. Привычно набрал комбинацию цифр, открыл дверь и призывно кивнул головой.

— Входи.

То, что Прима увидела, ей не понравилось. Сияла хирургической чистотой маленькая комната без окон, с большим столом посередине и стеклянными шкафами по бокам. Света было много. Много больше, чем требовалось для маленькой комнаты. Огромная лампа с фасеточными кругами зонтом накрывала половину стола.

Пахло медикаментами. Из общей смеси Прима смогла безошибочно выделить только одну составляющую — спирт. Рядом со столом, как логическое завершение кошмара застыли два человека в белых халатах. Их лица скрывали хирургические маски, но выражение глаз, одинаковое до странности, не сулило ничего хорошего. Закованный в латы стерильности, оттуда, из глубины окаймленных синими тенями глаз, на Приму пялился откровенный цинизм палачей.

— Как ты, Циркач? — спросил человек в белом халате, обращаясь к бритоголовому.

— Все в порядке.

— Хорошо. Тогда не будем терять времени. Раздевайся, — и черные немигающие глаза впились в Приму.

Она стояла, не шевелясь. Умом понимала, что произойдет дальше, но странное дело — страха не испытывала. Циркач сделал шаг, оказавшись к ней близко настолько, что она разглядела каждую морщину на его лице. Взмахнул рукой, торопясь привести приговор в исполнение.

— Я сама, — всего на секунду опередила Прима атаку хищных пальцев, на бреющем полете приближающихся к отворотам ее куртки.

— Давай, — сказал бритый и отступил. Наверное он хотел, чтобы слово прозвучало твердо и по-взрослому. Однако похотливые ноты растянули последнее "а".

Нет, Прима не собиралась разыгрывать из себя героиню под дулом автомата. Весы, на чашах которых колебались непослушание и обреченная готовность плыть по течению, весьма ощутимо качнулись в пользу последнего.

Как только освободились руки, Прима заметила, как напрягся охранник. Автомат в его руке призывно нацелился ей в голову. Он зря волновался, ожидая он нее решительных поступков. То, что случилось вчера — позавчера? — скорее исключение, чем правило.

Куртка упала на скамейку раненной птицей. Вслед за ней скомканным ворохом полетели штаны.

Девушка стояла в чем мать родила, не пытаясь закрыться. Шаг вперед от шага назад отделяла тонкая грань. Она имела свой вес — восемь граммов. Страха не было. Чувство стыда заполнило все ее существо без остатка. Молнией ударило в голову, заставив кровь прилить к щекам, мгновенно растеклось по телу и ушло в землю, оставив после себя выжженную пустыню. Прима старательно сосредоточилась на мысли: а раздевалась ли она когда-нибудь перед мужчиной? И не смогла ответить на этот вопрос.

Тягостные мгновения, показавшиеся вечностью, прервал человек в халате.

— Прошу, — сказал он и похлопал рукой по операционному столу. — Циркач, помоги девушке.

Она не стала дожидаться, пока ее коснутся руки бритоголового, подошла к столу и села. Без дрожи приняла крепкое объятие, опрокинувшее ее на спину. Шею волчьим укусом сдавил стальной обруч. Прима глубоко вздохнула, услышав щелчок замка. Руки и ноги так знакомо стянули ремни. Сверху, заслоняя собой потолок, надвинулась лампа. На ее фоне бестелесными призраками двигались два темных силуэта. Кольнуло в руку и слабость, разлившись по телу теплой волной, заставила Приму закрыть глаза.

— Ну вот, — услышала она. — Заснула. Пульс шестьдесят, давление в норме. Зрачки… на свет не реагируют.

— Хорошо. Я боялся, что с этим возникнут проблемы.

— А мне наоборот, кажется, что вся эта инфа — сплошная деза.

— Вот и посмотрим. Кровь взял?

— Прости, перебью, — раздался голос, в котором Прима узнала голос Циркача. — Точно все в порядке?

— Точно тебе говорю. Наслушался тут вас. Вкатил ей на всякий случай…

— Десять минут у меня есть?

— Даже пятнадцать, — послышался короткий смешок.

— Понял. Тогда мы выйдем перекурить. Пошли, Хамер.

Открылась и закрылась входная дверь. Установилась тишина, которую тревожили стеклянные звуки и близкое дыхание одного из докторов.

— Начнем с термического ожога. Подключай пока электроды к лобной доле. Прокатим по полной программе.

— По полной? А если коньки отбросит?

— Тогда ты прав, и нам попросту слили дезинформацию. И цена всем этим опытам — копейка. И то, в докризисную эпоху. А девчонка… считай, пострадала для науки.