Ольга Резниченко - Черта

• Название: Черта
• Автор: Ольга Резниченко
• Жанр: Современные любовные романы

---

Едва не задыхаюсь от эмоций — жадно втягиваю ртом воздух, гудя больным паровозом.

И вновь отчетливые звуки капели, и вновь ясный взгляд на своего ката — да только сил внутри, в душе больше нет — ПУСТО ТАМ!!!!! ПУСТО!!!!!

Тело вернули, а душу — нет.

— Отвечай! Жуки там были?

(будто кто язык приклеил к небу: не могу, не могу им пошевелить)

— Черт! И чего? Зачем это упрямство?

Никогда не понимал.

Рамич, дай нож.

Что? Какой нож?

(испугано дернулась я назад — тщетно пытаясь убежать…)

Сжалось, заледенело всё внутри от очередного приступа страха.

(ведь для него, для страха, душа и моральные силы не нужны — инстинкты решают по-своему)…

Резко приблизился ко мне мужчина…

Лезвие, острое, безжалостное, серебристыми глазами вдруг засверкало рядом со мной, похотливо, ликующе оскалилось, зашипело от предвкушения,

… от дикой жажды, желания крови,

играясь, забавляясь бликами, метая взгляды хладной смерти.

— Не хочешь постепенно, не хочешь маленькими шажками двигаться вперед, тогда я быстро развяжу тебе язык — и ты у меня… ВСЁ РАССКАЖЕШЬ!

Укол острием…

И тут же целиком вонзился, впился холодным языком кинжала в кожу…

Тонкой, жгучей линией… от глаза,

… вдоль скулы, — вниз,

… и вниз

и вниз…

… всё дальше и дальше…. аккуратно, точно (словно кистью художник) вел, выводил четкую линию овалом к губам.

— Прошу, не надо… — (жалобно запищала трусость во мне)

(вмиг замер — рука застыла,

взгляд алчно прикипел к сотворенной картине…. наслаждаясь извращенной красотой)

— А вот и звук дали…

Правильно, милая,

и я не хочу уродовать, портить такую прелесть…

Честно. Не хочу.

Так что… давай, признавайся.

Что там забыли Жуки? Что они искали? Что вынесли от Лютика?

КАКОЙ ИХ ПЛАН???

— Не знаю, честно, не зна…

Ааааа…

(и договорить не смогла…; дикая боль вырвалась из меня наружу, лавой обжигая, разрывая горло от мощи)

Вогнал, вогнал мне кинжал в ногу. Вогнал — и тут же его выдрал назад.

— Если ты еще не поняла, то живой отсюда не уйдешь.

А то, что мне нужно — я узнаю. Пусть даже придется прибегнуть к пыткам инквизиции.

Поверь, с тобой я еще ой как гуманный.

Так что…. либо по-быстрому — и баиньки, либо долго-долго и мучительно шагать к концу.

(ною, реву — пытаюсь сдержать истерику, а в голове давно черти пляшут чечетку; нет больше меня — рассудок сорвало с катушек — лишь дикая боль в коробке, боль… и отсутствие здравых мыслей)

— Не переживай, от потери крови ты у меня не скончаешься. Я не настолько глуп.

(вдруг встал, встал рядом со мной, нехотя шаг в сторону, отвернулся)

— Лера, ради чего? Ради чего ты их покрываешь?

Или мне нужно кого-нибудь из твоих найти, и пытать их у тебя на глазах? Да?

— Нет, — взволновано вскрикнула я. — Нет!

— Вот и я так решил. А оказалось — труба… Ты не хочешь идти на контакт.

Что мне делать?

(вдруг резкий удар, удар ногой в грудь — невольно согнулась, сжалась я вдвое (глупые попытки лишь), еще рывок — и новая боль, удар пришелся по почкам)

Завыла, заорала я, давясь муками…

Вдруг рыкнула дверь.

(не вижу, не слышу уже ничего — просто жду боли…. и смерти…)

* * *

— Роман, пошли со мной. Наверху какое-то движение.

— Ты чего? Что сам не можешь разобраться?

— Короче,

давай выйдем…

— Ладно.

(развернулся к Демьяну)

Рамич, можешь пошалить пока с ней немного, но помни: девка нужна мне — живой.

Глава Семьдесят Седьмая

* * *

— Ну что, Клинко? Передашь мой привет своей Светочке?

— Меня все равно убьют, — сухо, без особых эмоций прошептала я.

(хмыкнул)

— Ничего, твой труп и сам… сможет многое сказать,

… объяснить, кому они вызов бросили.

Вдруг схватил меня за ноги и потянул на себя.

(черт, пытаюсь сопротивляться (хотя в голове уже давно вертолеты правят миром) — тщетно: все тело связанное — как селедка на крючке)

Вмиг рванул, содрал куртку. Еще рывок и разобрал на мне майку, белье.

(самодовольно хмыкнул)

— Я тебя убью… убью, как паршивого пса, — только и могла я сейчас словами сражаться…

— В следующей жизни, Лерочка. Разве что, в следующей жизни, — тут же жадно, алчно, как голодный, с помойки бомж, припал своим слюнявым ртом к моему телу.

— Подонок! НЕ ТРОЖЬ МЕНЯ — пытаюсь сжаться, оттолкнуть его — ничего не могу, лишь боль, боль от прежних ударов эхом расходиться по моей плоти, заставляя цепенеть и дрожать в муках.

Вмиг схватил меня за бедро, сжал, с внутренней стороны, сжал до крика. Еще движение, и скользя (ладонью протискиваясь между ног) спустился к щиколоткам.

Попытка развязать ноги.

— Ты только насиловать и можешь?

— Знаешь, — вдруг наши взгляды встретились, замер, — несколько месяцев назад я бы в рожу тебе дал за такие слова. А теперь, теперь смело признаюсь — да. Да — меня это невероятно заводит. А тебя? — вмиг приблизился, губами едва ли не касаясь моих.

— А меня заводит мысль о том, как я буду тебя убивать…

Медленно…

— И пылко, — вдруг добавил вместо меня, тут же дернулся назад — сорвал с ног веревку, и завалился на меня, сел сверху, пресекая попытку — драться, брыкаться.

(захохотал)

(черт, боль, дикая боль в ране (от удара ножом) неистово запекла тысячью взрывами ада)

Попытка, пусть даже чахлая попытка ногами оттолкнуть, скинуть с себя Рамича — и та стала едва ли заметной. Нелепой.

(вновь расхохотался)

— Я тебя ненавижу…

— А ты знаешь, Киряева тоже была агрессивной. Поначалу. А затем, затем сдалась — молила, просила, плакала.

— Я тебя уничтожу!

— Вот. А такое мне повторяла Малена. Всем нам такое говорила. И где она теперь? Что?

Мертвая лежит в помойке. Да и только…

Так что, Лерочка…

Не чуди, проживи последние часы, а, может, и минуты, достойно…

Вмиг раздвинул мне ноги (и втиснулся, сел на землю между ними, но по-прежнему давя всем своим весом на голени). Резкий рывок и разорвал змейку на брюках.

(сопротивляюсь, дергаюсь, брыкаюсь)

Но его попытки содрать с меня одежду намного успешнее, чем мои — дать отпор.

— Я быстрее сама сдохну, чем ты меня получишь!

— Ну, валяй. Я не против.

… едва попытался проникнуть между моими обнаженными бедрами своей рукой, как вдруг замер.

… буквально мгновение — и лишь затем я осознала причину.

За волосы, за волосы его удерживали, задрав голову назад… Кинжал, острый, мой, потерянный еще на том, первом задании, именной нож, сейчас прикипел к его горлу.

— А можно я немного вмешаюсь в вашу игру? — тихий, подобно шепоту ночи, мыслям маньяка, приторной нежностью обданный, сотканный из нитей лжи и яда, разлился голос из ниоткуда. Тихий шорох смерти…

— Шарк? — испуганно прошептала я.

(взгляд выстрелил мне навстречу; едкая, все та же на грани безумия ухмылка;

а глаза, глаза блестят дикой жаждой и неутолимым голодом)

— Моя. Моя Красная Шапочка. И никто не смеет с ней играть, кроме меня. Никто!

(замерла я)

Вдруг резкий рывок — и отодрал, стянул Демьяна с меня. Швырнул в сторону и тут же завалился на него сверху, сел.

— Я давно хотел себе в коллекцию нежно голубые глазки

(притиснул острие ножа к его глазу, векам,

вдавил в кожу, вожделенно пуская шальной ручеек крови). — А ты как? Готов посодействовать?

(молчит, дрожит Рамич от страха; не верит своему рассудку)

— Шарк, — испуганно позвала я. — Пожалуйста,

не надо…

(голос дрожал, дрожал мой)

Я ему верила, верила, как себе, как стороннику,

… но видеть, видеть чужие муки, калеченье человека, пусть даже врага, врага, которому я желаю лишь смерти, сейчас не могла. Сил моральных не хватало выдержать всё.

Страхом переполнена. Переполнена болью и жутью… Гадкие чувства — сполна…

Нет больше сил ни на что…

Хватит и своих мук, своей боли — нет стойкости пережить еще и чужие мучения,

видеть истязательства и смерть, что только что шептали мне, со стороны, собственными глазами… Пережить этот ужас снова…