Ольга Резниченко - Испытание

• Название: Испытание
• Автор: Ольга Резниченко
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

Так что…

ЧТО "ТАК ЧТО"?

Пусть и осознаю целиком правильность событий, прошлых и будущих, видя свой завтрашний день, как на ладони, все равно неустанно верю в ЧУДО!

ВЕРЮ, что СКАЗКА существует!

Из дня в ночь, из ночи в день тащу с собой глупую надежду, что он ослушается, что он поступит по-своему…. вернется…

Ведь он — мужчина. Целостный, самодостаточный, умный мужчина…. И, вдруг, если…. авось… я ему нужна, дорога… просто понравилась… То отыщет меня, попытается поговорить, решить все на трезвую голову.

И вот тут то я…

Что тут?

Разве я поступлю иначе? Разве мне рассудок даст повестись на идиотизм и розовую мечту?

Много циника во мне… Слишком много…

Дура?

Еще какая ДУРА! ЕЩЕ КАКАЯ!

Но… Дуракам закон не писан. Так говорят? А, значит, не устану верить, не устану рисовать свою идиотскую сказку… И тут же ее убивать.

Однажды я уже разрушила мечту своими руками… Отчего не повторить мне этот злополучный трюк?

Ведь во мне, видимо, слишком много мазохизма, потому не устану доводить себя до крайностей, лишь следуя слепому правилу избегания ошибок и боли.

Напуганная, трусливая остолопка. Не любишь риск? Жаждешь стабильности и рассудительности?

И что тебе с этого? В чем радость? Вечно быть одной, зато никто НЕ ПРЕДАСТ?

Да?

Да…

Д У Р А.

Все надежды на будущее. Вот меня переведут в общее отделение, станут пускать посетителей, и, однажды…. порог моей палаты переступит и ОН.

Дура!

Заткнись!

Дура!

* * *

Седьмой день…

Уже седьмой день с тех пор, как мне полегчало, обезболивающее стали колоть в меньших дозах, капельницы перестали быть моим постоянным гостем.

Общее отделение. Открытые посещения.

… а я все равно одна…

Рене ни разу не зашел.

Родители, родители…

Я вам безумно рада, но сердце ждет другого…

И сколько должно еще пройти, чтобы я поверила, убедилась, СМИРИЛАСЬ с тем, что ОН НЕ ПРИДЕТ.

Его в моей жизни больше НЕТ.

* * *

— Это означает, что я не смогу больше ходить?

— Мы пытаемся, пытаемся. Поверь. Просто не все так просто. Возможно, нам придется сделать еще одну операция.

— Я согласна!

— Не спеши так. Все нужно еще продумать и просчитать.

— ЧТО тут СЧИТАТЬ? Я хочу ходить!

— Посмотрим, не торопись…

— Умоляю…

* * *

Местная анестезия, вероятно, изначально придумана для моральных пыток.

Полное осознание того, что происходит там, за ширмой — это что-то невероятно адское.

И пусть редко можешь ощутить легкое покалывание или тягу сухожилий, все равно отчего-то сходишь от ужаса, страха, ШОКА, что они в тебе лазят. Внутри! ВНУТРИ!

Липкий холодный пот, надрывное сердцебиение, безумие, волнами захватывающее, затягивающее в омут.

Я — трус. Трус. Иначе это никак не назовешь!

А-а-а!!! ЗАСТРЕЛИТЕ МЕНЯ, но больше осознавать происходящее я не могу!!!

* * *

— Молодец, она хорошо справилась. Будем надеяться, что эта операция помогла.

Звоните в сумасшедший дом. Я готова к отправке на родину…

* * *

Одиночество, одиночество!!! Ты — яд, который медленно убивает, разъедает изнутри, при этом вечно ехидно хихикая над ухом, наслаждаясь, неустанно радуясь своим крошечным победам. Шаг за шагом — ты лишаешь сил меня ЖИТЬ.

* * *

— Мама, так когда они скажут нам, помогла эта операция или нет?

— Мария…

— Да?

— Я вчера разговаривала с доктором…

— И?

— Он сказал, что…. может, еще одна понадобиться…

— Ясно…

* * *

Разве можно свыкнуться со своим приговором?

Неумолимо уповаешь…

Надежда едва теплиться, но, черт подери, все равно ЖИВЕТ! Все равно дает рвение существовать и ВЕРИТЬ!

Глупо, необоснованно…

Твердят, что не стоит отчаиваться. Следует непременно ходить на ежедневные занятия, разрабатывать мышцы, психически настроиться на излечение…. верить в то, что вся эта лабуда поможет вернуть возможность ходить…

НО ненавязчиво, между прочим, между наставлениями на хорошее, все же… начинают тебя приучивать к креслу.

Как бы на время, но… нюансы, тонкости уже неустанно вдалбывают в голову. Поворот, заворот.

Дружеская помощь. Я должна быть благодарна за это, ведь другим и такого не видать: брошенные в клещи жизни, им приходиться познавать всё в одиночку, самостоятельно…

Но отчего-то мне не радостно, даже редко искреннее спасибо вырывается наружу…

НЕНАВИЖУ!

Ненавижу…

* * *

И чем чаще опускаюсь в железные лапы "нового" друга, чем отчетливее понимаю, что даже, если, вдруг, коль повезет… я встречу еще когда-нибудь Луи-Батиста, своего призрачного Принца, то такое счастье, в инвалидном кресле, как я, ему уже не будет нужно.

Вера, старания, надрывные усилия… А толку-то?

Время идет, а результаты плачевные…

КАЛЕКА…

Глава Одиннадцатая

* * *

(Луи)

Обрывками всплывали воспоминания о той тяжелой, злополучной ночи…

Вот я отрываю окровавленное тело Марии из-под обломков. А вот уже еду вместе с ней в машине скорой помощи…

Больница, холл, обескураженные медсестры, взволнованные врачи…

Увозят, увозят от меня…

…по длинному коридору, тихий скрип колесиков, цоканье каблучков по холодному, мраморных отливов кафелю…

увозят прочь…

* * *

— Морена?

— Здравствуй, мой милый Луи!

— Чего тебе?

— Отчего такой угрюмый?

— Паршивый день.

— А я к тебе по делу.

— Не сомневался.

— Я слышала, ты едешь на Собрание к Аро де Ивуар?

— Это — закрытая информация.

— Не сомневаюсь. Но у меня есть к тебе просьба.

— Просьба?

— Да. Я более, чем уверенна, что знаю один из пунктов повестки дня вашей встречи. И там пестрит мое имя. Можешь не отвечать. И вот я прошу, в силу нашей старой дружбы, как Поверенный[1], заступиться за меня и попросить прекратить следствие по этому делу.

— Милая моя барышня, Вы так наследили с этими нелепо брошенными трупами, что глупо являться на глаза даже такому добродушному вампиру, как я.

— Батист, прошу. Ты же можешь. Тебя послушают.

— Вот именно, из-за того, что меня послушают, я и не буду просить ничего за кого-либо. Никогда за себя не просил. И за других не стану.

— Луи…

— Нет, Морена. Нет.

— А как же наша дружба?

— Я никогда не называл разовый секс дружбой, прости.

— Ах, вот как? Хорошо… Хорошо, дорогой. Я тебе еще аукнусь.

— Не забывай, кто перед тобой. Я вполне могу прямо сейчас тебя взять за шкирку и доставить на Совет.

— Но этого не сделаешь — ты слишком правильный…

— Но я могу и оступаться.

— Мой Луи чрезмерно принципиален, чтобы на таких пустяках оступаться.

— Все равно помощи от меня не жди.

— Зря, ЗРЯ ты так…

— Милая, на то Поверенные вечно одиноки, что ни словом, ни делом ты мне не причинишь вред. Ни мне, ни моим близким. Ибо насчет первого — я сильнее тебя в два раза, как физически, так и ментально, а со вторым — близких у меня нет.

— У всех есть скелеты в шкафу, а под кроватями — любовники.

— В своем чулане я давно пропылесосил. А последних — не держу.

— А я проверю… На всякий…

— Дерзай…

…

Чтобы успеть на это злополучное Собрание пришлось все же взять напрокат автомобиль, хоть и чревато тем самым выдать место встречи, но, увы, другого ничего не придумал… И так опоздал на несколько часов из-за крушения поезда. Члены Совета, в том числе и сам Ар де Ивуар, любезно ждали меня до последнего.

А чертовка Морена была права. Чуть ли не первый пункт разбирательства дел злоумышленников и беглецов заняла именно эта леди, уступив лишь серийному маньяку Личару и опостылевшей всем шайке ТХПМ.

— Фран, сомневаюсь, что все так просто, как ты себе нарисовал.

— Ты думаешь, я не смог поймать каких-то четырех бандитов ТХПМ?

— Три года ты за ними гонялся, и вот теперь так легко ты их взял, раз — и сверг без боя?

— Почему без боя? Матуа, я, конечно, наслышан твоей проницательностью и интуицией, но не будь таким циником. Другие тоже знают свое дело.

— Надеюсь, но ведь четвертого из них ты так и не нашел?

— Успею.

— Неверный ответ.

— Ладно, ребята, хватит спорить, — вмешался Ар. — Но я бы, Фран, все же перепроверил птичек в клетке.

— Ладно…

— И так, что там у нас насчет Морены де Голь? — не выдержал я.