Дэвид Рэндалл - Универсальный журналист

• Название: Универсальный журналист
• Автор: Дэвид Рэндалл
• Издательство: Международный центр журналистики
• Жанр: Публицистика
• Год: 1996

Изменения в России и других странах Восточной Европы открыли новые возможности для свободной и независимой прессы. Для поддержки демократии и политики реформ и помощи в развитии независимых СМИ адекватное обучение журналистов играет особую роль.

Мы, основатели Independent Training Consultancy, уже провели несколько интенсивных курсов практической журналистики для 250 молодых профессионалов — газетчиков в России и для 160 коллег в Средней Азии (Алма-Ата).

При организации курсов мы столкнулись с неожиданной проблемой — дефицит учебных материалов, соответствующих новым реалиям. Отсутствие адекватного учебника на русском языке подтолкнуло нас к идее самостоятельно подготовить такую книгу.

Таким образом «Универсальный журналист» стал ответом Independent Training Consultancy на реальные нужды российских и центрально-азиатских журналистов получить соответствующую нашему времени профессиональную литературу. Содержание этой книги, произнесенное многократно устно на курсах, помогло сотням журналистов лучше понимать смысл их профессии и выполнять свой груд с максимальной пользой для себя и общества. Окончательный текст книги написан Дэвидом Рэндаллом, в недавнем прошлом ведущим сотрудником лондонской «Observer», ныне — одним из лучших преподавателей журналистики в России и Центральной Азии и директором компании Independent Press в Москве.

Русская редакция книги была подготовлена Игорем Захаровым, журналистом и редактором с многолетним стажем, основателем Международного центра журналистики в Москве.

«Универсальный журналист» предназначен прежде всего для журналистов, профессионально работающих в средствах массовой информации, студентов и преподавателей факультетов журналистики университетов и институтов России и других стран СНГ.

Первое издание.

---

Но Япония — далеко не единственная страна, где наблюдается эта тенденция. Власти любят, когда журналисты ведут себя по стадным правилам. Стадо — или стая — по-своему разберется с бунтовщиками и нонконформистами. По мере того, как повсеместно правительства и прочие власть имущие все хитроумнее прибирают новости к рукам (и все жестче следят за тем, какую информацию и кому передавать), неуклонно возрастает и давление на журналистов, дабы сплотить их в элиту, обладающую доступом к новостям в обмен на примерное поведение. В худших своих формах это не что иное, как заговор молчания.

Во всем мире репортеры сотрудничают между собой. Они делятся цитатами из интервью, дают коллегам и конкурентам нужные номера телефонов. Но хороший репортер должен быть всегда готов к тому, чтобы действовать в одиночку, если понадобится — отправиться туда, куда больше никто не рвется, а если дело не выгорит — принять весь огонь на себя. Хороший репортер с негодованием отвернется от разжеванного корма с официальной ложечки: он знает, что найдет что-нибудь повкуснее, если только сам отправится искать себе пропитание.

Характер

Если кто-то работает газетным репортером — значит в его характере есть некий изъян.

Линдон Бэйнс Джонсон, Президент США в 1963–1968 гг.

Практически каждый умный человек при желании может стать толковым репортером. Но чтобы подняться над этим уровнем, чтобы стать хорошим или превосходным репортером, нужно обладать подлинным талантом и склонностью к расследованиям и их изложению на бумаге. Помимо этого, вы должны обладать нужным характером — или приобрести его. Речь вовсе не идет о психологическом самоусовершенствовании. Не надо тут же бежать на психотерапию или заниматься общей коррекцией личности. Нужно всего-навсего сделать упорна те стороны своего «я», которые требуются для этой работы. Ибо если что и отличает выдающихся репортеров от заурядных, так это характер.

Большую часть того, что я знаю о чертах характера настоящего репортера, я узнал от одного человека. Он был младше меня на десять лет, и знакомы мы были всего несколько лет до того, как он умер от лейкемии до обидного рано в 32 года. Но я не встречал никого, кто был бы так близок к идеалу журналиста, как он. Звали его Джон Меррит, он был ведущим репортером лондонской «The Observer». Этот худой, с резкими чертами лица молодой человек обладал всеми достоинствами и массой недостатков, обязательных для репортера высокого уровня.

Что поразило меня в Джоне даже прежде, чем я понял, какой он превосходный репортер, — он нравился людям. Он производил впечатление открытого человека, мог быть забавным, но по-настоящему располагало к нему то, что он интересовался людьми с цепкостью не жильца на этом свете. Нет, он не шагал по жизни с приклеенной улыбкой на лице, источая фальшивое дружелюбие и приветствуя людей, точно ведущий телешоу. Но способность заводить дружеские отношения с совершенно посторонними людьми никогда не подводила его. С грубыми и решительными (и с собратьями-журналистами) он пил, курил и бранился, а с епископами попивал чай и рассуждал о теологии. Как бы он ни относился к человеку, держал он себя ровно и естественно.

Эта обходительность скрывала, пока ему было нужно, свойство, типичное для всех классных репортеров, — решимость. Этим качеством обладают все лучшие журналисты, и у Джона его было с избытком. Его хватало и на то, чтобы отыскать достойный сможет, и на то, чтобы сокрушить препятствия, переломить отговорки и уклончивость, вставшие между ним и готовой статьей. Особенно если нужную информацию было нелегко добыть. В этом случае он готов был часами сидеть за столом, не слезая с телефона и обращаясь в самые немыслимые места до тех пор, пока он не выяснял то, что ему требовалось.

Очень помогало ему то, что эта решимость сочеталась с другим избыточным качеством, также нужным для хорошего репортера, — с нахальством. Он не робел позвонить высокому чиновнику прямо домой, у совершенно незнакомых людей мог попросить копию доклада или еще что. От него никто не слышал вечной жалобы незадачливого репортера: «Да что толку звонить, они со мной и разговаривать не станут». Он обладал тактом и знал, когда можно обратиться к людям, но сделать звонок никогда не стеснялся. «Страшнее, чем „отстань“, они мне все равно ничего не скажут», рассуждал он, снимая трубку; чтобы сделать еще один, последний звонок — и нередко этот звонок и приносил удачу. Джон никогда не боялся спрашивать.

Не боялся он и многого другого, а уж меньше всего боялся угроз, тяжелой работы, высокопоставленных чиновников и самих министров. Причиной тому была не самонадеянность (хотя и ее порой хватало), но страсть и чувство справедливости, которые он привносил в работу. Джон не был святым (всякий, кто в офисе не соглашался с ним, скоро убеждался, что у Джона острый язык), но ему были глубоко небезразличны жертвы общества и государственной власти. Важнее всего в своей работе он считал нужным дать им высказаться.

Беспристрастность для него не значила безразличие, он не был бесчувствен к несправедливостям, творимым в обществе. Он считал, что гнев и чувство справедливости должны постоянно воодушевлять журналиста, определяя выбор темы и придавая сил довести расследование до конца. Джон мог писать «легкие» статьи, но был широко известен как автор материалов о жертвах насилия в разных концах мира, о бездомных в кабале у алчных домовладельцев, об ужасающих условиях, в каких содержались умственно отсталые, например, в Греции. Но он всегда оставался профессионалом и не забывал о том, что статья и проповедь — это разные вещи.

Также обладал он — порою сверх меры — энтузиазмом. Всякого приведет в восторг грандиозная тема, но показателем классности репортера будет его желание сделать хороший материал на сюжете неблагодарном. У Джона этот энтузиазм был, он всегда был готов прийти пораньше и засидеться допоздна, если было нужно. И не только в офисе. Репортеры, поспевающие на встречи и пресс-конференции в последний момент и сбегающие при первой возможности, нередко гордятся — какие они крутые. Ничего подобного. Хорошие репортеры обычно добывают материал, приходя на встречи заранее или оставаясь после них, чтобы дополнительно поговорить с официальным лицом.

И еще: неуемное любопытство Джона. Он задавал вопросы. Беспрестанно. Джона Мерритта интересовало все и вся. Он хотел знать, почему это так, а не эдак, и в чем тут суть. Он бы, наверное, сумел найти тему для статьи посреди пустыни.

Все репортеры — крутые ребята, не так ли?

Всякий знает, что хороший репортер — крепкий орешек. Циничный, расчетливый, жесткий и даже, возможно, отчасти жестокий. Такой заглянет в глаза мертвеца — и улыбнется. Словом, что-то вроде Вена Гечта, репортера из «Chicago Daily News».

В конце десятых — в двадцатые годы его кишевший гангстерами город не скупился на мрачные сюжеты из жизни низов, и Гечт не сидел сложа руки. Его можно было встретить в морге, на полицейской облаве, в зале суда или в камере осужденного. Он ежедневно общался с убийцами и насильниками, с психопатами и извращенцами. Он перевидал все, на что были способны чикагские подонки, не воротя нос и не свихнувшись.

И вот однажды он попал в зал суда, где слушалось дело человека, перерезавшего всю семью. Для Гечта случай был самый заурядный, и с переполненной галереи для журналистов он смотрел, как убийца, мужчина гигантских габаритов, безучастно стоит перед судьей, ожидая приговора. Судья спокойно объявил: смерть через повешение. И тут великан вдруг ожил. С криком «Руки коротки!» он вытащил длинный нож мясника и вонзил его судье в сердце. Судья рухнул с предсмертным хрипом.

Зал оцепенело смолк. Все, включая видавшего виды Гечта, замерли. Все за исключением невзрачного репортера из газеты-конкурента «Inter-Ocean». Гечт видел, как тот что-то лихорадочно пишет, единственный из тридцати присутствующих репортеров сохраняя выдержку и продолжая работать. Он еще немного пописал, сложил несколько страничек и завопил: «Курьер!» Вперед выскочил парнишка, выхватил листки и понес сенсационный материал к телефону. Позже Гечт вспоминал: «Ни у кого в зале суда не хватило присутствия духа написать хоть слово — так парализовало нас нападение. А тут этот парень со стальными нервами, ни на миг не прервавший своего занятия. Как же не узнать, что он там написал?» Гечт выскочил вслед за посыльным, схватил его за руку и вцепился в листки. На них прыгающим почерком было многократно написано: «Судью пырнули, судью пырнули, судью пырнули…»

Если вы увидите, как сотни тысяч нормальных людей пытаются выбраться откуда-то, а кучка психов лезет им навстречу, знайте: это репортеры.

Г. Р. Никербокер

Глава 5 Искусство задавать вопросы