Александр Рубан - Белый слон

• Название: Белый слон
• Автор: Александр Рубан
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7921-0072-1

Ветеран-миротворец из нашего ближайшего будущего, видящий незапрограммированные сны. Из сборника «Сон войны».

---

«Стараюсь, Витенька. Приходится…»

Я проследил взглядом остаток маршрута до фанерной двери сбоку от окна (точно такой же, как наверху, но чуть поновее) и повернулся к Хельге. Она снова присела и положила руки мне на плечи, а я покрепче ухватил её за бедра, готовясь поднять и перенести.

«Нет!» — крикнула она глазами, до боли сжав пальцы у меня на ключицах.

«А как?» — спросил я глазами.

— Надо подождать, — шепнула она. — Замки боятся…

И в ту же секунду наверху, в тупичке за тонкой фанерной дверью, один за другим протяжно всхлипнули два биотических запора. Мы окаменели, став похожими на необдуманно усложнённую скульптурную группу. Коварная фляга, почти касаясь мятым боком моего колена, искушала опереться на неё. Но я уже видел, что этого делать нельзя, и терпел.

Нервная профессия — дезертир. На Парамушире было проще.

— Эй! Ареста-анты-ы! — донесся сверху довольно приятный, низкий баритон. — Тащите ключ — вызволю!

Это был обычный голос обычного человека: весьма занятого, предельно уставшего и даже слегка одуревшего от скучной, однообразной писанины, но неизменно доброжелательного и умеющего радоваться жизни. И не было в этом голосе ну ничегошеньки от парамуширской нежити, а очень много было от сержанта Помазанника — Леонтия моего Николаича, шутками да прибаутками отвечавшего на моё уставное хамство, а после той страшной ночи, когда выжгли мы весь наш второй взвод — всё то, во что он превратился, хлеставшего меня наотмашь по щекам и вливавшего в меня, через сжатые мои зубы, неразбавленный спирт…

Между тем наверху пробухали в тупичок до самой фанерной двери Зинины башмаки, а следом простучали каблучки красивой, и приятный баритон проговорил с чуть насмешливой укоризной:

— Вам бы его, девочки, снять вовсе и обычный крючок навесить, из гвоздя. Или хотя бы второй ключ заказать, пусть у нас висит.

Красивая неразборчиво пошутила, а Зина добавила что-то про чай с вопросительной интонацией.

— Запах аж к нам шибает, — одобрительно сказал баритон, — и сил нет, как хочется, но не могу. Зашиваемся. А вы как — хотя бы до «фэ» дошли? Сегодня к нам и на «у» и на «фэ» подвалить могут, не подведёте?

— До «я» дошли! — отчётливо сказала красивая. — Мичман Ящиц из Отдельного Парусного — он сейчас мастер на «Кибероптике». Это последний, больше нет.

— Ну? — обрадовался баритон. — Вот молодчики! Так я минут через пять подошлю, ладно? Вызволю вас — и подошлю…

Один за другим чмокнули, врастая в косяк, запоры.

Простучали обратно Зинины башмаки и каблучки красивой.

И только теперь я обнаружил, что моё колено возле фляги перестало предательски подрагивать — Хельга, сидя на корточках и наклонившись вперёд, упиралась мне руками в плечи, и мы стояли, образуя что-то вроде арки.

— Давай, — шепнула она. — У меня руки устали.

— Секунду.

Я снял левую руку с её бедра и посмотрел на часы. Было тринадцать двадцать пять — без пяти минут время явки. Ещё не поздно сдаться: плюс-минус пятнадцать минут…

— Теперь давай.

Спустя две минуты мы преодолели оставшиеся полтора метра до фанерной двери. За нею оказался такой же тупичок, но с единственной дверью напротив — пластиковой… Слева и справа тоже угадывались дверные проёмы увы, заложенные кирпичом и заштукатуренные.

Мы протиснулись в тупичок (тоже захламленный, хотя и не так сильно), притворили фанерную дверь и полезли дальше. Неплотно прилегающая пластиковая пропускала свет, шумы и специфические запахи с преобладанием хлорки. Я выругался. Про себя, конечно, не вслух. Последней преградой оказались два помойных ведра и швабра, прислонённая к косяку. Вёдра были влажные, тряпка на швабре тоже.

— Что там? — спросил я, бесшумно убирая швабру. Я уже знал, что там.

— Сортир, потом умывальник, потом коридор.

— Сортир, насколько я помню, мужской.

— Конечно.

— Значит, я первый: посмотрю, нет ли кого.

— Есть. И не скоро выйдет… — Хельга улыбнулась и стала развязывать шаль.

— И кабинки открытые… — сказал я.

— В умывальнике тоже, — сообщила Хельга. — Много. Человек десять-двадцать.

— Да, конечно. В штабе уже полно резервистов, почти все курящие… Глупо. Я-то думал: действительно чёрный ход. Куда ты меня завела?

Хельга наконец развязала шаль и, тряхнув головой, рассыпала волосы по плечам, а шаль, скомкав, протянула мне:

— Держи. Или сунь в карман.

— Может быть, не стоит? — спросил я, начиная понимать её замысел. Зачем тебе?

— Без меня ты не пройдёшь мимо вахты.

— Мимо вахты я уже и с тобой не пройду. Поздно.

— Посмотрим! — И она нетерпеливо затолкала шаль в нагрудный карман моей безворотки (пуховик я отдал в гардероб).

В кармане уместилась только половина шали. Другая половина — с единственной вышитой розой — торчала наружу. Потом Хельга деловито взлохматила на темени своё червонное золото, распустила поясок и расстегнула пуговицы плаща — все, кроме верхней.

— Вперёд, капитан! — приказала она, беря меня под руку и подставляя губы для поцелуя.

Я толкнул дверь левой рукой — и мы, продолжая целоваться, синхронно шагнули через вёдра, уронив одно. Слева громко икнули и сказали: «О-го!» Мы тотчас отпрянули друг от дружки и ускорили шаг.

Прокуренный умывальник встретил нас одобрительным гоготом и следом за нами высыпал в коридор. Мы быстро шли, почти бежали по длинному коридору к выходу, держась за руки. Сзади неслись восторженные комментарии (кажется, я покраснел). Хельга на бегу выдернула из моего кармана шаль и сунула её мне в руку, а метров за семь до вахты споткнулась и чуть не упала. Я успел её подхватить.

Она висела на мне, поджав ноги и обняв меня за шею. Так и я понёс её дальше, снова целуя (не без удовольствия, почти всерьёз и даже увлекаясь), но перед вахтой непроизвольно замедлил шаги. Дежурный офицер с любопытством наблюдал за нами из своего окошечка, а потом встал и распахнул дверь дежурки. Просто для того, чтобы лучше видеть? Тогда зачем у него расстёгнута кобура с «першем»? Ну вот, уже взялся за рукоятку и кашляет.

Да. С ним этот фокус не пройдёт. Вот если бы я был один…

Я остановился. Я же не знал, что у Хельги был не единственный фокус в запасе! О таких вещах надо предупреждать.

Она вдруг оторвалась от меня, забилась, выгнулась, локтем упёрлась мне в грудь, закатила пощёчину и крикнула:

— Пусти!

Я подчинился. Мне стало ясно, что она передумала, и что ей стыдно.

Хельга стояла передо мной, торопливо завязывая поясок, лицо её пылало ненавистью и презрением.

— Дурак! — сказала она громко. — И целоваться не умеешь!

Повернулась и побежала прочь, к выходу.

Дежурный офицер захохотал.

Я слепо оглянулся на него, пытаясь запомнить лицо. Сейчас-то он на службе, и кобура расстёгнута, но если его скоро сменят, а я ещё буду здесь…

Из дальнего конца коридора уже подвалили недокурившие и накурившиеся зрители первого акта: перебивая друг друга, они взахлёб излагали его содержание дежурному офицеру… Я молча мял в руке Хельгину шаль, выслушивал различные версии происшедшего и медленно свирепел.

— Ну чего стал-мандал? — крикнули сзади. — Она же там без платочка! Замёрзнет!

Сжав кулаки, я стал поворачиваться. Этот-то не на службе…

— Лоп-пух… — выговорил дежурный офицер (он уже заикался от хохота). — Дыг… Догоняй!

Я снова слепо глянул на него — понял — благодарно ухмыльнулся деревянным лицом и бросился догонять.

— Десять минут! — крикнул мне вдогонку дежурный офицер. — На подписание мирного договора!

— И на миротворчество! — добавили сзади. (Кажется, я узнал голос чижика-пыжика…).

Глава 5. «Ты не услышишь»

— Ты умный, — сказала Хельга. — Ты умеешь целоваться. Обними меня!

Она ждала меня у старого трамвайного кольца. Плащ у неё был застёгнут на все пуговицы, поясок аккуратно завязан, волосы были рассыпаны по плечам, а глаза смеялись.

Я молча протянул ей шаль. На бегу я успел немного подумать.

«Обиделся?» — спросила она глазами.

«Не на тебя», — ответил я, продолжая протягивать шаль.

Мы были здесь не одни. Было время обеда, час пик. Переполненные конки и автобусы проносились, не останавливаясь, и пешеходы, взалкавшие стать пассажирами, сновали от остановки до остановки челночными рейсами. Отчаявшиеся просто ждали, а самые отчаянные уходили пешком. Нас то и дело толкали.

Она подошла ко мне вплотную и погладила меня по щеке. Я вздохнул, набросил на неё шаль и свёл концы под подбородком.

Она права: мы здесь наедине.

И у неё зелёные глаза.

Но я успел подумать.

— Спасибо, — сказал я. — И… ты извини, но всё это было зря. Я должен вернуться.

«Зачем?» — спросила она глазами.

Ответ у меня уже был сформулирован, и я ответил: