Симон Соловейчик - Ватага «Семь ветров»

• Название: Ватага «Семь ветров»
• Автор: Симон Соловейчик
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 1979

Повесть о современной школе. Автор исследует жизнь классного коллектива, показывает ее в противоборство желаний и характеров. Вместе с учениками педагоги стараются сделать жизнь школы более творческой и содержательной.

---

Естественно, что и на эти письма Лариса не отвечала.

У Ларисы Аракеловой было очень много родных и двоюродных дедушек и бабушек, человек десять, и так получилось, что на всех про всех одна внучка — Лариса. У кого не было детей, у кого дети на войне погибли, у кого умерли преждевременно. Лариса одна несла на себе нелегкий груз любви такого большого числа людей. С самых первых лет каждое слово Ларисы вызывало бурю умиления, передавалось по десяти телефонам, повторялось, навсегда запоминалось. Ни одной минуты в жизни не была она одна: все готовы были посидеть с внучкой.

В таких трудных обстоятельствах Лариса непременно должна была бы вырасти капризной и жеманной, но этого не случилось. Лариса с детства ни на кого не обращала внимания. Бранить ее никогда, ни разу в жизни не бранили, а похвал и лести она как бы и не слышала, настолько она к ним привыкла. Она жила в полудреме, которую могли бы рассеять только сильные желания, но желаний у Ларисы никогда не было, даже самых обыкновенных. Ей никогда не хотелось новой кофточки, или хороших джинсов, или туфель — кофты, джинсы и туфли появлялись у нее прежде, чем она успевала помечтать о них. Ей не хотелось конфеты или яблочка — сладостей и фруктов было вдоволь.

Ей не хотелось никогда есть — она всегда, с самого рождения была сыта и не понимала: отчего ее одноклассники толпятся на большой перемене в школьной столовой, как там можно есть? И зачем вообще люди едят? Она немножко училась музыке, немножко занималась фигурным катанием на коньках, немножко делала уроки — способности у нее были неплохие, а за отметки никто ее не ругал: чуть больше троек в четверти или чуть меньше, какая разница?

Главное, чтобы девочка не уставала, не переутомлялась.

Чего ей все-таки хотелось, так это чистоты: Лариса была брезглива до крайности. Однажды, после пятого класса, ее послали в пионерский лагерь на семейном совете решено было, что девочке надо хоть месяц провести в детском коллективе. Ей понравилось в детском коллективе, и она легко сошлась с ребятами, потому что была не жадной, не нудной, не сплетницей. Но в лагере не было большого теплого полотенца после ванны и самой ванны не было — как там жить? В следующий раз Лариса в лагерь ехать отказалась, причем ей не пришлось спорить или добиваться своего: она просто сказала «не хочется» — и этого было достаточно. Не удивительно, что Лариса никогда не капризничала, не злилась, не сердилась и, уж конечно, никому не завидовала. Не знала она ни гнева, ни тоски, ни ревности: ее все любили, и она всех любила ровно — всех, кого замечала…

А замечала она немногих, потому что с детства научилась «держать лопатки», как говорила ее мама, ходить и сидеть, вытянувшись струной и высоко вскинув голову. Она и девочек в классе почти всех научила «держать лопатки», и если девочки девятого класса 18-й школы города Электрозаводска выглядели особенно гордыми, то причина тому не в образцовой воспитательной работе, а в уроках Ларисы Аракеловой.

Записки Паши Медведева, которого она никогда прежде не замечала, показались ей просто глупой шуткой, на которую и отвечать не стоило. Лариса много читала в книгах про любовь, но там всегда двое любят друг друга, явно или тайно. А чтобы вот так, как Медведев: она ему — нет, а он все равно, — даже и в книгах Лариса такого не встречала.

Ничего этого Паша не понимал и не знал. Он знал: в жизни получается все, что ни захочешь, надо только приложить усилия. Прыгаешь в высоту — и после нескольких попыток она поддается. Нужна пятерка по химии — посиди, позанимайся — получишь. Не принимали Пашу в спортсекцию — ходил, ходил, надоедал тренеру — приняли.

И отец с матерью в конце концов всегда уступали ему. Так что Паше Медведеву тоже ни в чем не было отказов, хотя у него не имелось десяти дедушек и бабушек.

И надо же, чтобы именно с ним, с Пашей Медведевым, случилось такое… несчастье? Нет, несчастным Паша себя не чувствовал. Однако искренне недоумевал, смотрел на всех маленькими глазками-буравчиками, словно от всех ждал теперь подвоха: может, и вы меня не любите? Скажите мне определенно!

Но никаких подвохов не обнаруживалось, все любили Пашу, как верного, честного и справедливого человека. Любили все, кроме той, в чьей любви он больше всего нуждался.

Письма в общей тетради немного успокаивали Пашу.

Пока он писал, Лариса была с ним, не убегала, не отворачивалась, отвечала ему на каждую строчку ласково и любя.

А кроме того, пока он писал, он все-таки что-то делал, не сидел сложа руки. Кто знает, может, когда-нибудь тетрадь и попадет к Ларисе.

Чего Паша не умел — это ничего не делать.

Он оказывал Ларисе всевозможные знаки внимания, подбрасывал ей в парту конфетки, один раз даже букетик цветов положил. Все безрезультатно! Лариса еще и сердилась на него. Он, Паша Медведев, широкоплечий, крепкий, уверенный в себе человек, твердо ступающий по земле, — он, оказывается, может раздражать одним своим присутствием! Где справедливость? Как жить? Подобно другим нашим героям, попадавшим в трудные ситуации, Паша подумывал и о том, чтобы покончить счеты с этой жизнью, но решил подождать, пока есть хоть какая-нибудь надежда.

А надежды Паша не терял. Каждый день он шел в школу, ожидая, что сегодня Лариса как-то переменится к нему, и на каждый из уроков — с этим ожиданием. Вот-вот что-то случится… Ну сейчас…

Класс сидит в химическом кабинете, готовится к контрольной.

Козликов дает обычное представление:

— Опять контрольная будет? У меня уже волосы седеют от ваших контрольных, посмотрите: вот седой волос, и вот, и вот!

— Без истерики, Володя Козликов, у вас все прекрасно получится. — После дня без двоек, когда Инна Андреевна поставила Козликову пятерку и назвала Сократом, она обращается к нему только на «вы», и класс хорошо принимает эту игру.

— Запишите: сколько кокса, содержащего восемьдесят восемь процентов углерода, нужно взять для восстановления железа из двух тонн руды, содержащей семьдесят процентов окиси железа?

Господи боже мой, еще и кокс! Еще и железо! И руда!

— Не могу, — говорит Паша брату. — Вот чувствую: сзади сидит… Чувствую: сердце стучит…

— Хочешь, я с ней поговорю? — шепчет Саша, и глаза его загораются от предвкушения разговора с Ларисой о любви, хотя бы и чужой.

— Железо трехвалентное? — громко спрашивает Костя Костромин от скуки.

— Трехвалентное. Когда кокс сгорает, во что он превращается? Наташа Лаптева?

— В двуокись.

— Ой, мама! — вздыхает на весь класс Сережа Лазарев.

— Мама не поможет! А потом во что, Козликов? Из двуокиси — во что? Подумайте!

— В это… В окись…

— Отлично! А говорите — седеете…

Тем временем за три парты от Паши, под разговоры про окись и двуокись, решается Пашина судьба.

Наташа Лаптева уговаривает Ларису Аракелову ответить на чувство Паши Медведева!

Наташу история эта очень волновала, потому что по характеру своему она была объединитель: ей всегда хотелось сбить ребят в кучу, чтобы все со всеми подружились.

Всякое проявление розни заставляло ее страдать, и она как-то очень рассмешила Алексея Алексеевича, сказав ему: «Вообще-то у нас класс дружный, но только все порознь, все поврозь». Когда Наташа была поменьше, в шестом и седьмом классе, она очень страдала, если встречались ей в газете или в журнале заметки о дружных классах. Она тут же садилась и писала письмо в газету о том, что она прочитала такую хорошую заметку, а вот у них в классе дружбы нет. «Дорогая редакция! Почему так получается? Помогите нам!» — писала в заключение Наташа, и всегда ей казалось, что приедет к ним корреспондент, во всем разберется и строго накажет тех, кто тянет класс назад и мешает дружбе, — таких, как Фокин, Багаев, Сапрыкин, Лазарев, Козликов и особенно Киреева Клава, — Наташа честно и прямо указывала в письме, кто мешает пионерской дружбе. Но никто не приезжал, и Наташа перестала писать в газеты. Однако страдала, как и раньше, и видеть, что один человек (Паша Медведев) хочет дружить, и другой (Лариса Аракелова) не хочет, — видеть ей это было невыносимо. Особенно теперь, когда у них вдруг все пошло в классе на лад, все переменилось, когда они так сдружились во время коммунарского дня.

Теперь отказывать Паше Медведеву в дружбе — это поступок, недостойный комсомолки!

— Ну, он же к тебе всей душой, как ты не понимаешь? — шептала Наташа сердито и в то же время в любую минуту готова была отвечать про кокс и руду.

Лариса очистила ломтик апельсина под партой и ловко положила его в рот, почти не разжимая губ. Это мама с детства учила ее есть так, чтобы со стороны не видно было, что она ест, ну совсем не заметно.

Доводы Наташи Лаптевой совершенно ее не тронули, и спор окончился не в пользу Паши Медведева.

Главное, думал Паша, если бы она другого кого-нибудь любила — тогда ему было бы все понятно. Тогда он и глаза бы на Ларису не поднял: чужое! Чужое на Семи ветрах принято было уважать. Но достоверно знал он, что никого у Ларисы нет. Значит, что же? Значит, он, Паша, такой никчемный человек, что его не может полюбить даже незанятая девушка?