Владимир Андриенко - Кувыр-коллегия

• Название: Кувыр-коллегия
• Автор: Владимир Андриенко
• Жанр: Историческая проза

Шуты и шутихи при дворе императрицы Анны Иоанновны, что заслужила в истории Российской страшное прозвище "Кровавая", играли большую роль. Они образовали шутовскую кувыр коллегию, которая иногда решала судьбы империи.

---

— Но и у Анны Петровны герцогини Голштинской ребенок от принца немецкого. Чем же Брауншвейгский хуже Голштинского, ваше величество? Да и не будем мы принца Антона императором делать. Он станет лишь отцом русского императора.

— Может нам мужа для Анны среди русских поискать? — спросила императрица.

— Я думал об этом, ваше величество. Если принцев здесь не уважают, то и иных уважать не станут. Русский хуже иностранца. А от брака вашей племянницы и принца Брауншвейгского родиться будущий император России. Против такого наследника никто возражать не сможет.

— Хорошо. Оставь проекты свои. Я посмотрю и вынесу решение.

— Если государыне будет угодно одобрить мой проект, то его нужно будет вынести на обсуждение кабинета. И времени у нас не так много, государыня. В столице ведь принцесса Елизавета проживает. А вокруг ней разный народ топчется.

— Девка она гулящая, а не принцесса. Вся в матушку свою.

— Но русские иногда бывают привязаны именно к таким людям, государыня.

— Ладно, Иди Андрей Иванович. Я подумаю.

Остерман поклонился императрице….

Год 1736, январь, 19 дня. Санкт-Петербург. Дом фельдмаршала Долгорукого. Заговор.

Фельдмаршал армии российской Василий Владимирович Долгорукий был взволнован. И причиной его волнения был адъютант его капитан лейб-гвардии Семеновского полка Иван Столетов.

Рядом с ними были еще подполковник драгунский князь Юрий Долгорукий и поручик гусарский князь Юрий Барятинский.

— Цесаревна Елизавета должна на престол взойти, господа, — продолжил Столетов. — И медлить нам не следует. Особенно до вас, Василий Владимирович, и до вас, подполковник, то касаемо. Новый разгром семейства Долгоруких предвидится. Слишком много врагов у вас. И до ваших родственников, что в ссылке в Березове живут гнев царицы нашей докатиться.

— Хочешь молвить, что терять нам нечего? — посмотрел на него фельдмаршал.

— Именно это я и хотел сказать, фельдмаршал!

— Но привез ли ты согласие Елизаветы на переворот?

— Нет.

— Вот! — вскричал Барятинский. — А что мы можем без цесаревны? Надобно её уговаривать.

— Я пробовал, — твердо сказал Столетов. — Но она сделала вид, что не понимает меня. Боится. Да и не удивительно то. Баба она и есть баба. Да и на кой нам согласие её? Сами все сделаем её именем! А под корону она сама голову сунет. Не дура.

— Стоит подумать, — пробормотал Юрий Долгорукий, племянник фельдмаршала.

— Да некогда думать, князь, — стал горячо убеждать товарищей Столетов. — Некогда. Нужно начинать как можно быстрее. Ведь пока думать станете, Ушаков по вам удар и нанесет! Нужно сажать на трон Елизавету, а Анну и всю сволочь немецкую под топор! Не мы их, так они нас.

— Но как нам свершить все это, Ваня? Какие силы стоят за нами? — спросил фельдмаршал Столетова. — Армию мне не поднять. Теперь там немецких генералов и полковников полно.

— Да какие силы для переворота надобны? Рота солдат и все! Главное Анну с престола сметить и арестовать Бирена, Остермана, Миниха. Затем манифест провозгласим от имени Елизаветы Петровны. И все. Власть будет наша! Гвардия за цесаревну станет. И Семеновский и Преображенский полки.

— Это так. Возможно, что так, — проговорил Юрий Долгорукий. — Но Анну охраняют измайловцы* (*Измайловский гвардейский полк — создан в царствование Анны Ивановны), а в полку этом все Анне верны. Как арестовать государыню и низложить её?

— Да я и говорю, что действовать стоит быстро! Сегодня ночью я сотню семеновцев подниму. Мы в половину Бирена попадем легко и арестуем его. Заставим его подписать приказ о смене караулов. Затем семеновский полк дворец займет. Анна будет препровождена в крепость мною лично. А фельдмаршал армейские полки в столицу стянет, что рядом квартируют.

— Но их офицеры не пойдут за мной, — возразил фельдмаршал Долгорукий.

— Да и хрен с ними! Нам только манифест провозгласить. А затем солдаты сами немчуру свою в полках перевешают. Да и помнят тебя солдаты, фельдмаршал, и не откажутся повиноваться.

— А Миних? — спросил подполковник Долгорукий.

— Его мы вместе с Биреном арестуем. И вы князь Юрий то сделаете это со своими драгунами. А среди них немало бывших преображенцев, что за ненадежность были из гвардии вытурены.

Самого Юрия Долгорукого, в прошлом премьер-майора Преображенского полка из гвардейцев перевели в драгуны. И на его место, на его должность был майор Альбрехт назначен из немцев.

Заговорщики переглянулись. Все что предлагал Столетов, за версту отдавало авантюрой. Но была в его плане та же простота и внезапность что некогда Меньшикову позволила после смерти Петра Великого на трон Екатерину I возвести.

— Юрий сколько с тобой в Петербурге драгун? — спросил фельдмаршал Долгорукий.

— Двадцать человек из моего полка. И пять из них бывшие солдаты и унтер-офицеры полка Преображенского. И Миниха я арестовать с ними смогу. Но арестовывать его стоит лишь после ареста графа Бирена.

— С тем я справлюсь! — заявил Столетов. — И тогда, господа конфиденты, конец придет царствованию шутовскому! Мы всех нынешних придворных клевретов скрутим в бараний рог. Решайтесь! Нынче утро, а ночью мы сладим все сие. И к утру января 20 дня, года 1736-го, буден начало царствования нового! Снова кровь Петрова на престоле будет!

Год 1736, январь, 19 дня. Санкт-Петербург. Дворец императрицы.

Императрица снова была на концерте, устроенном Франческо Арайя, и была довольна его музыкой.

— Распотешил ты меня, сеньор, — проговорила она и одарила Арайя драгоценным перстнем.

Затем придворные стали вслед за государыней одаривать капельмейтера и актеров. Глаза сеньора Франческо загорелись. Он больше всего на свете любил золото и драгоценности. Этот спектакль сделал его богаче.

Подошел к нему и шут Лакоста и снял с пальца свой знаменитый сапфир которому завидовали многие придворные. Арайя не верил своему счастью. Неужели подарит?

— Матушка, — Лакоста посмотрел на императрицу. — Мы с тобой особы коронованные. Ты императрица, а я король. А это значит, что нам особую щедрость проявить стоит.

— Прав ты, Лакоста, твое величество король самоедский, брат мой коронованный. Но ты решил быть щедрее своей императрицы?

— Отчего так думаешь, матушка? — спросил Лакоста, перстня из рук не выпуская.

— Дак твой сапфир в десять раз дороже моего алмаза, коим я Арйая жаловала.

Франческо ждал, когда шут перстень в его ладони бросит. Но тот не торопился.

— Мой камень дороже, матушка. Но я разве сказал, что подарю его твоему капельмейстеру?

— А для чего же ты снял кольцо с пальца, Лакоста? — спросила Анна Ивановна. — Али снова жадностью своей рапотешить нас решил?

— Отчего же жадностью, матушка? Он усладил мой слух звуками своей музыки, а я его взор блеском моего сапфира. Так что мы с ним квиты.

После этих слов Лакоста снова надел перстень на свой палец, под громовой хохот придворных и самой императрицы. Сеньор Франческо при этом побледнел от обиды. Но императрица пожалела талантливого музыканта, сняла со своей шеи бриллиантовое ожерелье и пожаловала ему.

— Не обижайся, Франческо, на моего шута. Я всегда ценю тебя, и буду ценить. А дружба императрицы дорогого стоит.

Арайя припал к руке государыни и покрыл её поцелуями….

Принц Людвиг Гессен-Гобургский, генерал-аншеф русской службы, жадина известный, который за золотой мог удавиться, также ничем Арайя не одарил. И чтобы императрица его скупости не заметила, спрятался за колонной театральной.

Там его Мира и застал. Они почти столкнулись.

Принц уставился на шута и прошипел по-немецки:

— Пошел прочь отсюда.

— Что, сударь? Не имею чести вас знать. Но вы столь грубы, и столь жадны, что думаю вы из лакеев Гессен-Гобургского? — смело ответил Мира.

Принц подхватил трость. Но шут перехватил её и вырвал из рук Людвига.

— Что? Ты посмел? Я принц!

— А я Адмака Педрилло. И не просто мастер анекдотов придворных, но и мастер шпаги и кинжала. Вы, сударь, знакомы с кинжалом неаполитанским? Он тонок весьма и мастерства в обращении требует особого. Но кто онным владеет, тот противника быстро и без шума убивает. И главное нет от такого удара ни крови, ни видимой раны.

Принц вспомнил, что ему говорили про Педрилло, и быстро ретировался. Все равно пока их никто не слышал и честь принца не пострадает.

"Стоит попросить графа Бирена разобраться с этим шутом. Пусть он знает, как задевать высокую особу".

Но граф Бирен слушать принца Людвига не стал:

— А отчего вы сего шута сами палкой не проучили, высокродный принц?

— Но к лицу ли мне связываться с шутом? Мой титул ограждает меня от наглых выходок шутов.

— Вы так думаете? Вы принц природный, а вот я граф новоиспеченный, моя мать в лесу в Курляндии шишки сосновые собирала. Изволили про сие слышать?