Вольфганг Шрадер - На мопедах по Африке

• Название: На мопедах по Африке
• Автор: Вольфганг Шрадер
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства "Наука"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1963

В 1960 г., в период освобождения от колониальной зависимости многих африканских стран, два студента из ГДР — Вольфганг Шрадер и Рюдигер Кёниг, предприняли на мопедах путешествие из Дрездена через Балканы, Турцию, Сирию, Судан и др. страны по Африканскому континенту, который они пересекли практически весь с востока на запад, вернувшись обратно в Германию через Сахару и Алжир. Целью являлось, помимо собственно путешествия (авторы побывали в 33-х странах), испытание в тяжелых условиях серийного варианта отечественных (выпуска ГДР) мопедов марки «Simson». В течение 18-ти месяцев похода было пройдено 50 тыс. км (131 ремонт, 319 проколов шин; 2028 литров бензина). Помимо бездорожья различных стран Ближнего Востока, авторы пересекли на мопедах Сирийскую пустыню, часть Нубийской пустыни, малопроходимые леса Центральной Африки и значительную часть Сахары. Путешествие германцев В. Шрадера и Р. Кёнига имеет мало прецедентов.

(От редактора fb2) В книгу включено большое количество иллюстраций, недоступных в электронной версии.

---

Еще двенадцать километров — и мы у Мертвого моря. Сходим у отеля «Дед Си», но при одном взгляде на прейскурант тут же молниеносно вскакиваем на мопеды. Ажиотаж по поводу того, что этот отель расположен в самом низком месте на земле, доведен до апогея. Повсюду рекламы, где центральное место занимают цифры «392». Для нас это тоже самый «низкий пункт» нашего путешествия.

Содержание солей в Мертвом море так высоко, что плотность воды выше, чем где-либо. Попытка плыть на животе терпит неудачу — ноги не погружаются в воду. Конечно, мы используем и свои акваланги, но, кроме нескольких моллюсков, никаких живых тварей не находим [11]. Высокий процент солей делает невозможным существование здесь каких-либо высокоразвитых организмов.

После купания мы мгновенно высыхаем и наша кожа покрывается тонкой корочкой соли. Лишь душ из пресной воды помогает унять адский зуд и жжение во всем теле.

Калийные и натриевые соли Мертвого моря — это неиспользованные сырьевые ресурсы страны. Нынешний способ добывания солей такой же, как и тысячу лет назад. Неглубокий бассейн наполняется морской водой, жидкость испаряется на солнце, и соль можно брать прямо со дна. Но скоро здесь кое-что изменится. Эксперты из ГДР уже работают над новым методом опреснения. Тогда запасы морских солей будут наконец полностью использованы.

Мы расстелили наши спальные мешки на берегу моря, под покровом теплой южной ночи. Высоко над нами сверкают звезды и, переливаясь, отражаются в море. С террасы отеля, лежащего неподалеку, доносятся приглушенные звуки итальянского джаза — романтика туристической жизни.

Между Елеонской горой и воротами Мандельбойма

На следующее утро снова начинаем подъем. От Мертвого моря до Иерусалима 37 километров. Но этот город лежит на высоте 707 метров над уровнем моря, то есть перепад высот достигает здесь почти 1100 метров. Для наших маленьких моторов это достаточная возможность доказать свою работоспособность. Крутая дорога вьется вокруг скал. В зимнее время ветер и дождь создали причудливые изображения на дюнах. Безжизненными и голыми лежат у наших ног горы, окружающие Мертвое море. Свинцово-серая неподвижная поверхность воды переходит у горизонта в бледные краски неба. Мы не ощущаем ни малейшего дуновения ветра и будто видим, как из котловины поднимается давящее, душное марево зноя.

И все же с каждым оставленным позади километром климат меняется. Жара, царившая утром, вскоре исчезает. В Иерусалиме свежий ветер делает приятным даже полдень.

Мы сидим на Елеонской горе и наслаждаемся волшебным видом лежащего перед нами города. Его силуэт очерчен башнями церквей и тонкими минаретами мечетей. Могучая, еще полностью сохранившаяся городская стена XVI века окружает центр. Там каждая пядь земли — отрезок истории. Наиболее известна, конечно, «Виа долороза» — дорога, ведущая к Гробу Господню. Крестоносцы построили здесь церковь, строгая и холодная готика которой странно контрастирует с красочным восточным базаром.

Мы останавливаем наши мопеды перед городскими воротами и идем пешком. Идем по многочисленным ступеням, узким извилистым переулкам. Над улицами нависли арки. В витринах ювелирных лавчонок всеми цветами радуги играет солнце. Дома тесно прижаты друг к другу, каждый квадратный метр застроен. Мимо нас, тяжело дыша, проходят носильщики. Лишь несколько улиц настолько широки, что по ним могут проехать небольшие грузовые машины. Вокруг нас шумная толкотня арабского базара, некоторые лавки густо облеплены людьми: здесь пробуют на ощупь ткани, примеряют не очень новые ботинки, подолгу торгуются, чтобы наконец вернуть товар назад. Через час сходятся снова: покупатель в надежде, что торговец передумал и понизил цену, торговец — что покупатель пойдет ему навстречу. Среди мужчин в бурнусах и женщин в чадрах все время попадаются монахи всех орденов, высшее духовенство всех вероисповеданий, рясы и ризы, туристы в скромных костюмах, целый школьный класс с учителем, одетым в замшевые шорты. (Позже мы встретили эту группу вновь, но на сей раз учитель был одет несколько солиднее, ибо при входе в каждую церковь имеется надпись: «Входить с непокрытыми коленями недостойно святых мест, отступники навлекут на себя кару Божью».) До нашего уха долетают обрывки фраз на разных языках.

Наше праздничное настроение ничем не нарушается до тех пор, пока мы не возвращаемся к городским воротам. Тут мы видим, что дети опрокинули наши мопеды. Теперь через отверстие, пробитое в ветровом щите машины Рюдигера, удобно подавать руку для приветствия.

В нескольких кварталах отсюда — ворота Мандельбойма. Здесь, в центре города, проходит граница Иордании, по ту сторону железного шлагбаума Израиль. Конечно, нам нельзя переходить границу, поскольку тот, кто хоть раз побывал в Израиле, не имеет права вновь ступать на арабскую землю.

Мы совершаем небольшую экскурсию в Вифлеем, маленький восхитительный городок, расположенный в зелени оливковой рощи. Неизменный экскурсовод показывает нам грот, где, по преданиям, родился Христос и где Иероним перевел Библию на латинский язык; он ведет нас на луг, где якобы впервые был провозглашен мир на земле.

В Иордании есть еще много достопримечательностей, но мы вынуждены спешить и едем дальше.

Наша последняя остановка — Гераса. Тут мы еще раз осматриваем римский театр и храм, которые восхищают туристов своей двухтысячелетней давностью.

Но на границе с Сирией опять непредвиденная задержка. Чиновники долго листают наши паспорта, которые переходят из рук в руки. Потом роются в нашем багаже в поисках оружия, ворошат книги. Уж не провинились ли мы в чем-нибудь? Кстати, это было бы не удивительно. Дважды нам отказывали во въезде в страну как подданным демократического государства, и мы лишь случайно получили визу в одном из иорданских консульств. Но вскоре все становится ясно: в Аммане на короля Хусейна II совершено покушение, жертвой которого стал премьер-министр. Правда, Амман уже привык к покушениям. Мы выехали из столицы в полдень, а несколькими часами позже там было введено осадное положение. Через два дня оно распространилось и на Иерусалим, но незадолго до этого мы его покинули. Видимо, в «священной земле» — Иордании есть могучий покровитель мопедистов, ибо и здесь, на границе, нам разрешают ехать дальше.

Мы удивляемся, что покушение не вызвало в широких массах сочувственного отклика.

— Все дело в том, — объяснил нам шофер, которого мы встретили на границе, — что для нас безразлично, как зовут министра. Пока мы остаемся подданными короля, в нашей жизни не многое изменится!

Такое мнение не было для нас неожиданностью.

Над облаками Ливана

Трудно найти два соседних государства, природные условия которых были бы столь различны. До границы нас провожали идущие под уклон песчаные равнины Сирийской пустыни. А немного спустя, преодолев гребень Антиливанского хребта, мы были ошеломлены при виде зеленых тучных полей и роскошных садов. В то время как у восточного подножия гор годами не выпадают дожди, здесь над рельсами с трудом взбирающейся на перевал зубчатой дороги пришлось построить искусственные навесы.

Мы едем по дороге Дамаск — Бейрут, которая круто спускается в долину Нахр-эль-Литани. Впереди, у таможенной станции, скопилось множество сверкающих легковых машин. Привычные руки обыскивают наш багаж, да так быстро, что мы почти не успеваем это заметить. Перед нами долина Бекаа, «долина богов». Насколько хватает глаз простирается плодородная земля с баштанами [12], полями кукурузы и фруктовыми плантациями. Осадки, которые приносят с собой облака с близкого Средиземного моря, и южное солнце превратили этот район в сад, цветущий почти круглый год. И нет ничего удивительного в том, что здесь уже более 3 тысяч лет назад поселились люди.

В долине побывали сирийцы и финикийцы, греки и римляне, христиане и мусульмане. И все они оставили после себя молельные дома, храмы или мечети. Мы внимательно смотрим по сторонам и видим как бы в разрезе историю культуры Ближнего Востока. Люди и религии приходили и уходили, сменяя друг друга и оставляя здесь следы своего пребывания.

Руины в Баальбеке — настоящий сгусток истории. Период расцвета этой культуры относится, очевидно, к римско-эллинистической эпохе: храмы Венеры и Бахуса и молельни Юпитера, парадные лестницы и статуи. И мы, как и повсюду, удивляемся лишь тому, что все эти шедевры архитектуры и ваяния были созданы 2 тысячи лет назад. Без подъемных кранов, без цемента, без точных расчетов.

Но надо ехать дальше. С ливанского перевала на высоте 1500 метров над уровнем моря нас еще раз приветствует Баальбек рядами своих колонн и скульптур, свидетелей шумных празднеств под южным небом.

Недалеко от города находится одна из трех знаменитых рощ ливанского кедра. Когда-то горные кряжи были густо покрыты лесом, но разбойник человек — и здесь приложил свою руку. Из ливанского кедра финикийцы строили корабли, египетские фараоны — саркофаги, даже сам Ной, как гласит предание, использовал ливанский кедр для своего ковчега. Леса исчезли, лишь несколько сотен деревьев уцелели, и их изображение стало гербом государства.