Георгий Гачев - Русский Эрос "Роман" Мысли с Жизнью

• Название: Русский Эрос "Роман" Мысли с Жизнью
• Автор: Георгий Гачев
• Издательство: ИНТЕРПРИНТ ЗЛ INTERPRINT
• Жанр: Культурология
• Год: 1994
• ISBN: 5-7100-0141-4

Книга известного писателя и философа Георгия Гачева «Русский Эрос» — работа во многих отношениях уникальная. Подзаголовок книги — «роман» Мысли с Жизнью» — подчеркивает существенную особенность ее содержания: это, во-первых, исследование тех сторон человеческой культуры вообще и русской, в частности, которые связаны с понятием «эрос», и, во-вторых, — это дневник личной жизни автора, философски осмысливаемый и тем самым включаемый в круг идей книги

В ней предпринята, вероятно, первая в нашей литературе попытка комплексного культурологического анализа проблем эроса, к обсуждению которых и вообще как к таковым в нас на протяжении длительного времени воспитывалось стойкое предубеждение. «Эрос» рассматривается Гачевым как некий самостоятельный «космос», в котором проявляются и взаимодействуют самые разнообразные силы и стихии и где нет чего-либо незначащего и незначительного. И где немалую роль играет своеобразие национального быта, характера и самосознания

Сосуществование, совмещение, взаимопроникновение двух планов: «высокого», теоретического — с одной стороны, и бытового, «приземленного» — с другой; сочетание почти романных ситуаций с отвлеченным, по слову автора, умозрением; способ мышления писателя, композиция, стилистика и лексика книги образуют ее самобытный мир, где каждый элемент, как кирпичик в здании, играет свою конструктивную (смысловую) роль.

"Вошла жена, Светлана, бумаги и копирки у меня поднабрать. Зачитываю ей про «корягу» «Эх ты — подросток вечный: все в бабу подглядываешь!» «Верно все в чудо бабищи, как у Феллини в «Амаркорде» подростки, вглядываюсь, не устаю всю жизнь дивоваться!» — «Значит, нормальный ты мальчик. А то сейчас все больше гомики «- «Вот чего совершенно не понимаю! «- «То и хорошо, папочка «- «Э, а, может, ты у меня лесбияночка ненароком?» «Ха… «А ведь верно- «Русский Эрос», сия фреска огромная, — в оптике подростка, что впервые до бабы дорвался, выписан. Но и сейчас каждый раз со Светланою как впервые и внове. И все мои записания-сочинения с тех пор — как продолжение «Русского Эроса» "

---

Число холостых особенно стало возрастать с того времени, как увеличилось и преобразовано регулярное войско (в странах без регулярного войска — в кантонах Швейцарии, например, каждый мужчина, отец семейства владеет оружием и обучается этому без отрыва от семьи и ремесла- армия не повседневна, а лишь в возможности собрать В России же — действительна армия, а в возможности — семья и труд из этих монашествующих мужчин. — Г Г). дети духовенства, не вступившие в школу, брались в солдаты, поместные дворяне в молодости, до женитьбы, призывались на службу и оставались холостыми; состоявшим на военной службе для вступления в брак требовалось дозволение начальства — гардемаринам с 1722 г., служащим в пехотных полках нижним чинам с 1764 г, в конных — с 1766 г., офицерам — с 1800 г, всем вообще — с 1833 г.

В крестьянском населении во времена крепостного права холостячества не было Интересы помещиков требовали иметь в вотчинах сколько возможно больше «тягол», — с каждым браком число тягол увеличивалось, — потому что тягло налагалось на женатого крестьянина Холостяки в деревнях встречались только между дворовыми С уничтожением крепостного права стало развиваться холостячество и между крестьянами В городском населении среди купцов и мещан это явление развивалось медленнее, — в настоящее время и в нем оно не редко Запрещение лицам, состоящим в гражданской службе, жениться без дозволения начальства сперва является с конца XVIII в. и то в некоторых ведомствах, — ас изданием Свода законов 1832 г общим законом требуется для вступления в брак всякого чиновника дозволение начальства В настоящее время холостячество достигает очень широкого распространения не только в высших, но и средних и низших классах населения. Самые причины его стали со временем совершенно иные: экономические, бытовые, социальные, и направления времени — нравственное и умственное законодательство отчасти В зависимости от увеличения числа холостяков растет и число девиц…» (Там же С. 277–281) В связи с законом о том, что чиновнику на женитьбу требуется испрашивать дозволения начальства, В. В. Розанов замечает:

«Поразительно, что даже области, ничего общего со скопчеством не имеющие, не справляющиеся для своих дел и с Евангелием, действуют все-таки в духе скопчества. Тут какая-то магия. Подземный темный огонь, подогревающий снизу и невидимо пласты земли. Что за дело чиновникам до «женитьбы»? Не очевидно ли, что семейный чиновник благонадежнее, устойчивее холостого? Однако нормальным и естественным мыслится холостое состояние Если бы чиновник испрашивал дозволения остаться холостым! — мыслился бы нормою брак». (Там же. С. 280.) Интересна закономерность! что там, где в существовании — акцент на труд и богатство, там семья и деторождение основательны (как в крестьянском хозяйстве — даже при крепостном праве) Там же, где акцент на политику, идеологию, власть, на порядок, — там телесная жизнь и семья под подозрением, но одновременно экономика и производство хромают. Ср. Россия в сравнении с Северной Америкой. В сравнении с другими народами, очень это российская драма: когда девушка, пряча грех или не в силах прокормить, душит, губит, топит, засыпает рот песком, живьем хоронит родившегося ребенка[66]. Детородная сфера жизни загнала в подполье и когда покажется наверх — косой позора ее срежут. Но, с другой стороны, характерно, что в убиении ребенка своего русская женщина чует меньший грех — может себе это позволить и не воспринимает как личный грех (ибо убивает ребенка не она, а стыд, и позор, и бедность, и люди злые ее руками), и совесть ее здесь не так мучит, — тогда как измена мужу мучит Катерину и Анну, как тяжкий грех на совести. Недаром и Анна Каренина так ничтожно мало любит девочку — дитя любви; она, девочка, этим уже виновата — и пусть расплачивается; она есть ее наслаждение во плоти, а наслаждение стыдно и, когда тайно — еще терпимо, но когда бьет в глаза детородной плотью — нестерпимо, глаза бы мои не глядели… Зато любовь к Сереже от нелюбимого государственного мужа — есть плоть ее совести (а девочка — плоть ее стыда) — равновесие ее греху и любимой вине

Итак, погубив чадо свое, русская женщина не страдает так, как когда отдается греховному наслаждению. Недаром Анна позволила себе, при двух детях, покончить с собой — это могло совершиться лишь при том, что она забыла, что она мать, и помнила лишь, что она жена-нежена, неверная и нелюбимая — т. е. отвергнутая государством (светом, законом о браке) и народом (тем, с кем «бросала по любви»)

Отсюда естественно выводится формула: для русской женщины, как правило, необходимы два и больше мужчин; для мужчины — две и меньше женщин. В самом деле: для женщины (России) органично иметь минимум две мужские ипостаси: государство и народ (законный добропорядочный супруг и хмельной возлюбленный). В чистом виде это: Татьяна, Тамара в «Демоне», женщины Гончарова: Ольга Ильинская, Вера в «Обрыве», тургеневские женщины, Аглая в «Идиоте», в «Братьях Карамазовых» Катерина Ивановна, Анна Каренина, Кити, даже Катюша Маслова (Нехлюдов и Симонсон), Маша из «Трех сестер». В развернутом: Земфира, Елена из «Накануне», вокруг которой хоровод: Инсаров, Шубин, Берсенев; Настасья Филипповна, Грушенька, Наташа Ростова, Аксинья в «Тихом Доне», Лушка в «Поднятой целине» — все с хороводами. Для русского же мужчины естественны две, не более, а то и менее — одна — или ни одной. Две — это варианты небесной (чистой, истинной) и земной женщины; или, у Достоевского, инфернальной и рационалистической. Мария и Зарема для хана Гирея; Татьяна — Ольга (для мужского дубля Ленский — Онегин, ибо и в сне Татьяны недаром ей Ленский и Онегин рядом снятся вместе с эротическим символом кинжала-фалла; так что вокруг Татьяны практически три мужчины, да плюс автор — Слово русское, что признается: «Я так люблю Татьяну милую мою»); старуха — Пиковая дама и Лиза — для Германна; Ольга Ильинская и Агафья Пшеницына — для Обломова; Марфинька и Вера для Райского; жена и Лиза для Лаврецкого; Элен и Наташа! — для Пьера Безухова; жена и Наташа — для князя Андрея; Аглая и Настасья Филипповна — для князя Мышкина — Гани Иволгина (пара: ангел — бес); Грушенька и Катерина Ивановна — для Мити Карамазова; Аксинья и Наталья-для Григория Мелехова. Такие же, как! Онегин и Печорин, казалось бы, светские волокиты — имеют, по сути, одну — и прочих, остальных (для Печорина — это Вера — княгиня Литовская, а Бэла, княжна Мери, и та, что в Тамани, это — ипостаси одной, с которой играют). Так же, как известно, говорил о себе и жене Блок: для меня есть одна — жена и — остальная, которой (как рыбы) может быть множество (по-французски использовали бы здесь партитивный артикль: de la femme, а по-английски: a piece of woman). Но меж Народом и Государством: в этой дистанции огромного размера, в этом грандиозном вакууме — для их сообщения между собой, этих мужчин — соперников (а не для России-женщины, которая их и так всех мужиков внимала и понимала), для взаимного изъяснения и торгов — и возникло Слово: литература, интеллигенция как прослойка. Недаром ее так точно Сталин оклассифицировал. И недаром она также носит женское имя — почему-то пристало оно этому вообще-то мужскому духу Слова. По своему положению — всевнимания: и голоса власти и голоса народа — она сродни их всех общей подоснове — России. Потому естественна аберрация: интеллигенция — сама Россия, ее соль, ломовая лошадь, жертвенница и т. д. Но во всяком случае для русской интеллигенции характерны эти женские черты: мягкости, жертвы и самопожертвованья, неустойчивости. Потому так легко в нее входили женщины и работали в ней. В то же время русский мужчина-интеллигент — женствен и никак не может удовлетворить русскую женщину, хотя оба попадаются вначале на удочку взаимного понимания и сродства (см. паническое бегство Анны Ростовцевой от Алпатова в «Кащеевой цепи» М. Пришвина: хоть оба революционеры, нигилисты-курсисты, но чует она его женскую душу и бежит от мужской русалки). Вот он — опять встречается нам «комплекс Марии»: «досталась я в один и тот же день лукавому, архангелу и богу» — Россия под народом, интеллигенцией и державой — под Эросом, Логосом и Полисом

Пробуждение. Психея без Амура

3. III.67. Я вдруг замер, во мне стало тихо. И услышал: кругом любовь, обволокло любовью! Вот жена с набухшими глазами — про женские стоны и истории: кто замуж, кто с пузом так, кто с пьяным разошлась; тут кот Костя стонет[67], по радио грудной бабий голос: «Сердце замирает». И чудно: и в себе вдруг — мягкость, истома (№ — всё женские ощущения, а в реальной любви-то я призван играть роль мужчины) и память чувства, когда восемнадцатилетний… Вот она, разлита, все в ней плавает и ею дышит: как благоухающее состояние ее ощутил, а не как пришпиленный предмет, что я умом клюю и никак доконать, заделать не могу: с каждым моим клевком ее влагалище все расширяется, расползается, и чую себя в ее безразмерности маленьким, сухоньким, остреньким