Елена Горелик - Лев и ягуар

• Название: Лев и ягуар
• Автор: Елена Горелик
• Жанр: Альтернативная история

Завершающая книга цикла.

«В тиши кабинетов не слышны ни пушечные залпы, ни крики убиваемых, ни звуки кровавого пира победителей…» Сен-Доменгу предстоит узнать, что такое игра по правилам «для больших парней». И что в этой игре выживает лишь тот, кто будет на шаг впереди противника. Но молодому государству есть чем удивить старушку Европу вообще и Туманный Альбион в частности.

---

Генерал, заметив это, поклонилась в ответ. Она тоже умела ценить храбрецов.

6

Гибель двух самых мощных линкоров окончательно переломила ход событий в пользу Сен-Доменга. «Перун» и «Жанна», потопив «Эссекс», сумели вывезти на шлюпках немного снарядов с вышедшего из строя «Дюнуа», забрали ветер всеми уцелевшими парусами и двинулись к бою фрегатов. «Вермандуа» и «Берриец» уже давно были там. Командор Невилл, командовавший второй линией англичан, огнём своего «Драчуна» сумел утопить две сен-доменгские канонерки, так досаждавшие вверенным ему судам. Однако перелом, наступивший в битве после событий в бухте, заставил его крепко задуматься. Если бы часть сен-доменгских кораблей была скована прорвавшимися в бухту линкорами, он бы под прикрытием четырёх фрегатов высадил десант прямиком под разрушенный форт Либертэ. И тогда все усилия пиратов оказались бы напрасны: город в любом случае был бы взят. Но делать это сейчас, когда ветер потихоньку меняется с юго-восточного на восточный-юго-восточный? Когда к линии фрегатов вот-вот присоединятся два хорошо вооружённых, хоть и потрёпанных линкора? Когда три оставшиеся на плаву канонерки исправно портят англичанам жизнь, а пять уцелевших скоростных сторожевиков уже зашли в тыл и начинают портить румпели арьергарду? Нет, командор Невилл не самоубийца. Битва проиграна. Сухопутный десант без поддержки с моря обречён, да и кто там? Почти сплошь пираты и негры, коих вовсе не жаль. Жаль разве что двести пятьдесят морских пехотинцев, отправившихся в этот поход, ну, так ведь на утонувших линкорах больше погибло. Проигрыш спишут на ошибки адмирала, наверняка либо убитого, либо попавшего в плен, а он их наделал бессчётно. Зато командору Невиллу, если ему удастся спасти хотя бы шесть-семь фрегатов, глядишь, и получится избежать неприглядного чёрного пятна в послужном списке.

— Поворот фордевинд! — скомандовал он. — Ставить все паруса! Курс вест!.. Уходим!

И английские фрегаты, огрызаясь огнём, легли на новый курс. На запад.

Англия впервые в Новом Свете потерпела столь сокрушительное военное поражение. И от кого! От пиратов! От тех, кому ещё десять лет назад гнушались подать руку!

Куда катится мир?..

— Преследуем, капитан?

— Чёрта с два мы их на линкоре догоним, — старый капитан Дюплесси, в отсутствие генерала и адмирала Роулинга принявший на себя командование боем, умел моментально оценивать обстановку и принимать адекватные решения. — Подними сигнал — «Беррийцу» и «Вермандуа» идти в Бахос де Ална. Они там найдут себе работу. А мы со сторожевиками и канонирскими галеотами останемся здесь.

Харменсон пришёл в себя от ведра воды, выплеснутой в лицо.

На голову словно церковный колокол надели и колотили по нему камнями. Руки связаны. Харменсон, откашлявшись и промигавшись, начал вспоминать, почему, собственно, находится в таком плачевном состоянии. И, поднатужившись, всё-таки припомнил… Из-за заграждения высунулось жерло бронзовой пушки, тут же выплюнувшее порцию картечи, а затем защитники баррикады (почему-то половина из них отличалась смуглыми носатыми индейскими физиономиями, а половина другой половины вообще оказалась черномазыми) открыли ураганный огонь из своих дьявольских ружей. Пираты, не раз ходившие на абордаж, уже пришли в боевую ярость и видели цель, им было наплевать, сколько там их погибнет. Зато выжившие смогут купаться в роскоши до конца дней своих. Но когда до баррикад оставалось шагов двадцать-тридцать, защитники вдруг вынули из-за поясов какие-то странные пистолеты, и… Словно картечью в упор — подумал тогда Харменсон. Впрочем, он оказался одним из немногих флибустьеров, сумевших добежать до баррикады и схватиться с проклятыми сен-доменгцами на саблях. Два индейца — кажется, это не береговые москито, а юкатанцы, майя — орудовали своими палашами почти так же хорошо, как пираты. Чувствовалась выучка, были узнаваемые приёмчики. Однако и Харменсон последние пятнадцать лет брал свою саблю в руки не только для регулярных упражнений в фехтовании. Разделался сперва с одним краснокожим, затем с другим. И вот тут судьба подкинула ему большую подлянку.

Причард. Отрядом ополчения командовал бывший пиратский капитан Джон Причард. Поседевший, малость погрузневший, но нисколько не разучившийся владеть клинком. И всё с той же ехидной усмешечкой, скотина… Поединок двух капитанов, не случись он посреди кипевшей рукопашной схватки, мог бы стать воистину эпической картиной. Но в пылу боя этой эпики никто не заметил. Сзади захлопали хорошо уже знакомые взрывы картечных фугасов. Харменсон не обернулся: и так ясно, что в дело вступили морпехи, а сен-доменгцы пальнули из своих пушек по пристрелянным позициям… Кто знает, на чьей стороне сегодня была бы удача, если бы за спиной Харменсона не раздался странный шум. В какое-то мгновение, уходя от косого рубящего удара, он бросил взгляд на пройденное пиратами поле перед окраинами. И у опытного пиратского капитана глаза на лоб полезли.

Конница! Испанская конница, вклинившаяся между пиратами и пошедшими в атаку королевскими морскими пехотинцами! «Будь прокляты здешние братья, если имеют дело с донами!..» Харменсону тогда и в голову не пришло, что это местные, сен-доменгские испанцы. Конный отряд в две сотни человек пришёл из Сантьяго-де-лос-Кабальерос в столицу всего за сутки до сражения. И оказался как нельзя кстати. Комендант Реми сразу нашёл ему применение. Конница исправно выполнила свою задачу, не позволив английским отрядам соединиться и пустив кровь морпехам, тут же перестроившимся в каре. Но Харменсону тогда было не до того. Миг промедлил — и тяжёлая сабля Причарда плашмя опустилась ему на голову…

— Здорово, Харменсон, — вот паразит, лёгок на помине.

— Здорово, Причард, — вяло отозвался Харменсон. — Как поживаешь?

— Неплохо, — Причард сел рядышком, взял тлевший пушечный фитиль, чудом не затоптанный в бою, и прикурил свою старую трубку. — А ты всё в море ходишь?

— Кому что, — Харменсон, попытался пошевелиться и скривился: скрутили его надёжно, верёвки больно врезались в запястья. — Бой закончился?

— Как видишь.

— Где наши?

— Ушли, кто смог.

— Как — ушли?

— Вот так. Им тут не очень понравилось, — страшная рожа Причарда перекосилась в едкой усмешке.

Харменсон только сейчас окончательно пришёл в себя… и понял, что его жизни настал конец. Вполне логичный конец, надо сказать. Весь Мэйн знал, что Алина-Воробушек слов на ветер не бросает, и раз пообещала его прикончить — сделает.

— Отпустил бы ты меня, — с шумом вздохнул он, глядя на Причарда снизу вверх. — Я тебе зла не сделал.

— У меня тут доходное дельце, Джонни, — Причард пыхнул трубкой. — Хороший уютный трактир. Если б ты зашёл ко мне в гости как друг, я бы тебя пивом угостил. А ты пришёл сгонять меня со стоянки… Нехорошо.

«Вот и всё, — мысль промелькнула, задев его душу самым кончиком крыла. Почему-то всё вдруг стало безразлично. — Как глупо получилось».

Если бы Причард мог слышать, о чём он думает, то несомненно бы согласился.

7

Рана не смертельная, но дьявольски болезненная: пуля угодила в кость голени, раздробив её на мелкие осколки. По тем временам — гарантированная ампутация. Каньо напоил боцмана каким-то отваром, и тот лежал на палубе, безучастно глядя в синее-пресинее небо. Два матроса готовили носилки из двух вёсел, куска парусины и канатов, чтобы спустить Хайме в шлюпку.

Галка присела рядышком на бухту каната и положила ладонь на его покрытый испариной лоб.

— Капитан… — Хайме с трудом открыл глаза и попытался улыбнуться.

— Молчи, — устало проговорила Галка. — Береги силы, брат.

— Отвоевался я, капитан, — едва слышно, но с горьким сожалением сказал метис. — Ногу отпилят, деревяшку приставят… А с деревяшкой мне на борт ходу нет, не то удачи не будет…

— Не горюй, братец, и на суше тебе дело найдётся, — невесело улыбнулась капитан. — Или ты из тех, что без моря жить не могут?

— Я… — Хайме, как показалось Галке, собирался с силами, чтобы говорить. — Я никогда не говорил тебе, как попал… на Ямайку… Я присоединился к Моргану в Порто-Белло… Если бы ты знала, что я там творил… ты бы выгнала меня ко всем чертям… Наверное… это было бы правильно…

— Сейчас уже неважно, кем ты был, братец. Важно, кем ты стал. — Галка только сейчас поняла: Хайме собирался не с силами, а с духом, чтобы сделать это неожиданное признание. — Ты давай поправляйся скорее. С деревяшкой или без, ты нам всем нужен. Понял?

Боцман ответил ей слабой улыбкой. А потом матросы осторожно положили его в самодельные носилки, закрепили канаты и так же осторожно спустили в шлюпку.

«Эх, братец, — думала Галка, с переменным успехом борясь со своей головной болью. — То, что ты творил в Порто-Белло — детские игры по сравнению с тем, что творю сейчас я…»