Пола Вольски - Жена чародея

• Название: Жена чародея
• Автор: Пола Вольски
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-218-00479-0

Величайший из когда — либо живущих на земле чародеев ученый — маг Террз Фал — Грижни женится на очаровательной юной Верран. Но супругам не суждено познать счастье. По коварному навету чародей несправедливо обвинен и зверски убит. Перед смертью в приступеслепой ярости он проклинает жителей острова Далион, обрекая их на вечную тьму, муки и изгнание. Роман «Жена чародея» — первая часть сериала «Чародей».

---

Террз Фал-Грижни повел совещание, стремясь к его скорейшему завершению. Судя по всему, победа в состязании убедила его в правомочности единолично принятого решения. Он объявил о том, что сконструированные Избранными устройства, предназначенные для отражения нападения со стороны убийц, грабителей, похитителей и насильников, должны впредь стать недоступными герцогу и всем, кто его поддерживает.

Эти слова не вызвали никаких возражений.

В домбулисе по дороге домой Грижни молчал, а Верран не решалась потревожить его. Чародей, сидя на корме, смотрел на воду. Облака рассеялись, и солнце светило ему сейчас прямо в лицо, вследствие чего все черты проступали со скульптурной четкостью. Верран поневоле исподтишка поглядывала на него. Ее муж был неестественно бледен. Вокруг глаз лучиками расходилось великое множество мелких морщинок, на которые она прежде никогда не обращала внимания. Тени на лице казались такими черными, словно их наложили углем, а чело рассекала глубокая вертикальная складка. Верран увидела или скорее почувствовала, что он смертельно устал и, возможно, испытывает физическое страдание. Ей пришло в голову, что она могла бы положить руку ему на чело, чтобы разгладить морщины, и она уже почти собралась сделать это, но все-таки не решилась.

Они прибыли во дворец Грижни. Извинившись перед женою со всегдашней учтивостью. Фал-Грижни удалился в свои покои. Там он и пробыл в уединении весь остаток дня. Он ничего не сказал Верран о своих намерениях, но она сама решила, что ему хочется отоспаться.

День выдался долгим, одиноким и скучным. Верран какое-то время провела в саду, но вскоре пресытилась даже тамошней красотою. Она хотела было написать какие-то письма, но не сумела сосредоточиться, потому что перед ее мысленным взором витали события, разыгравшиеся нынешним утром. Она ненадолго зашла к мутантам, но обнаружила, что не в настроении выслушивать кряканье и шипение. В конце концов она направилась в огромную дворцовую библиотеку с ее несметными залежами манускриптов, карт, юридических грамот и переписанных от руки книг. Она выбрала книгу Рева Беддефа «История Избранных» и принялась за чтение. Рев Беддеф был, судя по всему, на редкость эрудированным чародеем. И кроме того, он до самой смерти был одним из немногих друзей Фал-Грижни. Интересно, а что поделывает сейчас сам Фал-Грижни? Утомило его состязание или, может быть, наделило недугом? Такого не может быть — он же неуязвим! Но почему у него тогда такой болезненный и утомленный вид? И нет никакого смысла в том, чтобы послать кого-нибудь из мутантов его проведать. Ни одно из этих существ, даже Нид, никогда не осмелится переступить через порог его личных покоев, пока не будет призван хозяином.

Всю вторую половину дня до самого вечера Верран провела за чтением. И к наступлению сумерек утратила в значительной мере былое невежество насчет Избранных и истории их ордена. В конце концов она поужинала — в одиночестве и без малейшего аппетита.

После ужина сосредоточиться на чтении стало и вовсе не возможно. Верран попробовала было еще почитать, но сразу же отложила книгу в сторону. Поднялась с места и принялась расхаживать по дворцу, переходя из одной пустой комнаты в другую, чем-то непонятным ей самой обеспокоенная и словно бы растревоженная. Она блуждала по дворцу долгие часы; было уже далеко за полночь. Свечи успели догореть до основания, прежде чем она наконец отправилась в постель.

Ночь выдалась холодная, и все же под шелковыми одеялами ей стало душно. Верран вертелась ерзала, мяла простыни. Стало ясно, что ей не уснуть. Промаявшись час или около того, она оставила последнюю надежду. Откинула одеяла и спрыгнула с кровати. Босоногая, она привидением проскользнула по залитой лунным светом спальне; в ночной рубашке перешла из одной комнаты в другую, потом в третью, — и вот уже она оказалась в коридоре.

Свечи догорели. Лунный свет падал в окна, сквознячком веяло вдоль холодных полов. Перед ней в полумраке тянулся высокий коридор. Верран шла на цыпочках, чтобы свести к минимуму соприкосновение с ледяным мраморным полом. По коридорам она кралась, не проронив ни звука, переходила из залитых лунным светом покоев в палаты, полные тьмой, проходила мимо открытых окон, из которых веял теплый ветер, принося ароматы сада и обвевая ей щеки; время от времени ей попадались по дороге красноглазые существа, облаченные в серое, и, узнав свою госпожу, провожали ее покорными взглядами.

А она все шла и шла, и сердце у нее в груди бешено колотилось, а шаг становился все медленнее и медленнее по мере того, как она приближалась к цели своего ночного путешествия. У черного портала она остановилась и прислушалась. Из сада доносилось пение сверчков, там жужжали насекомые и шелестела листва, но больше она не слышала ничего. Верран открыла дверь и прошла в покои Фал-Грижни, переступив через этот порог впервые в жизни.

Она остановилась в залитой лунным светом передней, озябнув и окончательно заробев. Никого из мутантов не было поблизости. Не раздавалось ни звука, нигде не было ни малейшего признака жизни. На цыпочках она прошла из передней в следующую комнату. Босые ноги стыли на каменном полу, да и руки у нее были как две ледышки. Она ускорила шаг, минуя одну незнакомую ей комнату за другой, пока не очутилась у порога той, которую искала.

Комната оказалась большой, однако скудно обставленной: здесь не было почти ничего, кроме нескольких резных кресел, точно таких же шкафов и высокой кровати на массивном постаменте и под балдахином. И сам балдахин оказался самым тщательным образом задернутым. Оставалась лишь одна-единственная узкая щель, казавшаяся входом в темную пещеру, в которой спал Фал-Грижни. И внезапно проникнувшись полной уверенностью, Верран поняла, что он вовсе не спит. Нет, он бодрствует, разумеется, бодрствует. В молчании она приблизилась к ложу, скользнула в темную щель и впервые в жизни легла рядом со своим мужем.

Глава 6

Поблизости от канала Лурейс тянулась примерно на полмили пешеходная дорожка, по которой считалось модным прогуливаться в лучах солнечного света. На террасе над этой дорожкой, которая называлась Прендивет-Саунтер, сидел маг Саксас Глесс-Валледж. Впервые за несколько недель, прошедших после поражения, нанесенного ему Фал-Грижни, он почувствовал себя в силах выйти из дому, и следы перенесенных испытаний еще можно было прочесть у него на лице, да и в движениях тоже. Вид у Глесс-Валледжа был хмурый, замкнутый; его молодое, почти мальчишеское лицо приобрело суровость, скорее подобающую зрелому возрасту. Черный плащ с двуглавым драконом он сменил на обычную уличную одежду — возможно, затем, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. На столике перед ним стояли кубок вина и чаша с фруктами, но он не прикоснулся ни к тому, ни к другому.

Валледж всматривался в толпу прогуливающихся по Саунтеру. И вот он высмотрел того, кто был ему нужен, — кряжистого мужчину в форме офицера герцогской гвардии. Перегнувшись через парапет, Валледж окликнул его:

— Эй, командир! Идите сюда, Ульф!

Лорд Хаик Ульф поднял глаза, встретился взглядом с Валледжем и с откровенной неохотой остановился.

— Слушаю?

— Поднимайтесь ко мне, командир!

Брови Ульфа удивленно поползли вверх. Он не желал иметь никаких дел с Глесс-Валледжем, да и со всеми остальными магами тоже. Ни для кого не было тайной то обстоятельство, что Ульф ненавидел Избранных — замкнутую и крепко спаянную шайку подозрительных волшебников, у которых не хватало духу даже на то, чтобы называть свою профессию так, как она называется на самом деле. Ученые-чародеи — так они предпочитали именовать себя, всячески отрицая собственную причастность к колдовству. А еще они называли себя исследователями — как угодно, лишь бы не предстать перед миром под настоящим именем! Послушать их, так весь их орден не что иное, как безобидное академическое общество, время от времени проводящее заседания только затем, чтобы обсудить философские и натурфилософские вопросы. Подумав об этом, лорд Ульф мрачно усмехнулся. Он-то знал, что это не так, да и все это знали. В распоряжении у этих так называемых ученых имелись силы и средства, какие и не снились нормальным, по-настоящему порядочным людям.

Именно знания, которыми обладали Избранные, позволяли им оказывать большое влияние на городские и государственные дела, — правда, лишь в тех случаях, когда им самим этого хотелось. Нельзя было исключать и того, что они носятся с мыслью целиком взять бразды правления в свои руки. Подумав об этом, лорд Ульф окончательно разозлился. Мысль о том, что компания непредсказуемых в своих поступках и чужеродных остальному обществу колдунов может взять под свой контроль государственные дела, казалась ему невыносимой. Такие вопросы, как сбор налогов и пошлин, продвижение по службе генералов и чиновников, переговоры с иноземными правителями, судьбы войны и мира, — все это должно было, как повелось сыздавна, оставаться под контролем наследственной аристократии, одним из представителей которой был он сам. Под контролем аристократии и, разумеется, военных. Таков нормальный порядок вещей.