Кай Дзен - Кровь избранных

• Название: Кровь избранных
• Автор: Кай Дзен
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45810-3

«Кто встретится с демоном — умрет, кто не умрет — станет рабом, кто не станет рабом — будет сеять демона». Так древнеегипетские жрецы отзывались о «Дыхании Сета», таинственном биологическом веществе, по легенде, подаренном им богом Хнумом. Зараженный, если не погибнет сразу, превратится в зомби, готового слепо выполнять любые приказы… Без «Дыхания Сета» не обойтись тем, кто решил захватить власть над миром!

Увлекательный историко-приключенческий роман от четверки молодых итальянских писателей, объединившихся под псевдонимом Кай Дзен — что в переводе с японского означает «постоянное совершенствование».

---

В записи возникла долгая пауза. Кто ей поверит? Агент Копленд затащила в постель федерального служащего и затем, подвергая себя огромному риску, выстрелила ему в голову без всякой видимой причины? Чушь! Все дело в деньгах. Шелли вела себя безрассудно. У нее все написано на лице и в персональном деле. По спине пробежала дрожь.

Копленд удалось выжить в те трудные дни. Вскоре Шелли придется отвечать на допросе, а присутствие традиционных мотивов — ревности, денег, власти — может оказаться судьбоносным. Ей надо получше скрыть свой интерес к миллионам Фолберга.

«Немного погодя началось нечто странное. Рон кому-то позвонил и разговаривал очень возбужденно. Фолберг вышел из себя, стал кричать — видно, дело приняло совсем неожиданный оборот. Находясь в ванной, я нарочно открыла кран и прислушалась к происходящему. Любовник в сердцах орал, что условленное время должно быть соблюдено, как договаривались, и он не желает слушать никаких оправданий.

Когда Фолберг положил трубку, я вышла из ванной, изображая полное безразличие. Рон стал пить бурбон[141] из горлышка и осушил бутылку в несколько глотков. Вместо того чтобы заняться своими делами, я предложила ему прекратить надираться. Это стало моей ошибкой.

Он велел мне замолчать и развалился на кровати с очередной бутылкой. Выпил он слишком много. На мои вопросы цедил что-то невнятное. Видеть его в затруднении доставляло мне удовольствие, и я стала его легкомысленно провоцировать. В конце концов мои слова коснулись таинственного дела: "Боишься, что денег не дадут?" Сама не знаю, зачем я так сказала. Может, просто нравилось — он, такой блестящий, со своей широкой деланой улыбкой, теперь попал в глупое положение. Если бы я знала…»

Шелли заметила, что ей не удается сдержать эмоции. Это и радовало, и в то же время раздражало: типичное противоречие агента, который дал себя вовлечь в историю. Слог ее потерял бесстрастность, становясь все более интимным и доверительным. В отсутствие живого собеседника велик риск потерять над собой контроль.

«Рон прыгнул на меня, прижал мои руки к постели, наклонился и велел заткнуться. Движения его были вялыми, от него несло алкоголем. Я боязливо улыбнулась, пытаясь так его успокоить. Но он спросил, что подразумевалось под той фразой про деньги и что мне известно. Я ничего не ответила и продолжила играть испуг. Конечно, хватило бы нескольких движений, чтобы освободиться от захвата, но потасовки не хотелось. Прикрыв глаза, я обдумывала, как себя вести. Фолберг орал в ухо угрозы.

— Хочу есть, — сказала я неожиданно.

Рон изумленно умолк, потом долго и пристально вглядывался мне в глаза. Лицо его вдруг просветлело.

— Я тоже, — ответил он.

— Одевайся, пошли, зайдем за угол, к "Бобу".

Ситуация становилась гротескной. Когда мы одевались, ключ уже не лежал на тумбочке. В ящике его тоже не было — я потихоньку проверила. Рон все понял. С этого момента мне пришлось сильно рисковать.

Впервые я испугалась Фолберга. Хмель слетел с него, черты лица изменились, а глаза сделались злыми. Он словно стал собственным недобрым двойником. Мы съели у «Боба» по гамбургеру и, не обменявшись ни словом, поехали на машине по пустынным улицам. Я прихватила с собой пистолет, но все равно чувствовала себя в западне, не имея возможности сбежать. Рон выехал из города, быстро проехав несколько перекрестков с мигающими светофорами. Дома по сторонам шоссе вскоре остались позади.

— Хочу тебе кое-что показать, — хрипло сказал Фолберг.

Я не смогла издать ни звука, как ни силилась. Мы остановились у обочины какой-то пустынной дороги в бескрайнем пшеничном поле. Небо было ясным, воздух обжигал холодом. Рон велел выходить, но я инстинктивно отказалась. Он не заорал, а вполне ясным голосом пояснил, будто хочет кое-что показать. Я приготовилась к худшему, понимая, что он попытается меня уничтожить, и решила в случае чего напасть первой. Вылезая из машины, я все время старалась чувствовать под курткой пистолет. Мы пошли по еле различимой тропинке среди высоких колосьев. Сразу за поворотом находилась деревянная хижина с соломенной крышей. При виде ее мне на миг показалось, что Рон говорил правду. Эта мысль меня смутила, и я нерешительно шагнула за ним к входу в строение.

Кругом царила пугающая тишина. Вдруг стоявшее безмолвие прорезал какой-то металлический лязг.

Рон резко обернулся, но до конца вытащить оружие не успел: я нажала курок первой, попав ему в голову. Фолберг тоже выстрелил, но промахнулся, и пуля из его пистолета улетела куда-то мне за спину. Он упал на землю и завертелся как сумасшедший. Из раны струилась кровь. Вид у него был жуткий. Бесконечное мгновение, пока не прекратилась агония Рона, я стояла неподвижно. Потом почувствовала, как явилась смерть, прошла рядом, чуть коснувшись меня, и опустилась на тело бывшего любовника…»

6 Берлин, ночь с 9 на 10 ноября 1938

Время двигалось толчками. «Хрустальная ночь» казалась бесконечной от лихорадочного ожидания чего-то недоброго. Погромами управляли жестко и методично. Повод: убийство немецкого дипломата в Париже. Облавы прокатывались по городским улицам, следуя единой схеме. Сначала звенели разбитые стекла, потом слышался треск выбиваемых дверей. С хрустом разлетались щепки, раздавались крики и угрозы, изредка кто-то стрелял. Вещи разбросаны по земле, мебель вдребезги, домашняя утварь растоптана ногами: сегодня все, что попадалось под руку, расценивалось как старый хлам.

От тех, кто за запертыми дверьми ждал своей очереди, исходил острый запах пота и страха: дома перестали быть убежищами, магазины превратились в легкие мишени. И над всем царила ненависть. А под конец обязательно вспыхивал огонь, все освобождающий и очищающий. Красные и желтые отсветы метались в темноте. Повсюду звучали стоны и жалобы тех, у кого не осталось ничего: ни привязанностей, ни имущества.

Шань Фен шел медленно, стараясь не наступать на осколки стекла и разбросанные повсюду предметы — результат разрушительного безумия последних часов. Он держал за руку Венту, которую еле успел увести с ее законного места на панели, избавив от гораздо большего, чем обычно, наплыва нежелательных визитеров. Дитрих, шутя, предупредил его, чтобы тот увел свою подружку с улицы: предстоящая ночь для евреев будет не из приятных. Больше он ничего не сказал, но хватило и этого. Шань Фен собрал маленькую сумку и оставил на столе в своей комнате конверт для Хофштадтера. В нем находилась копия записок профессора, которую китаец когда-то оставил у себя, отдав сыну ученого оригинал.

Они вышли из ворот неподалеку от места их первой встречи — за синагогой, которая теперь пылала огнем. Раскаленный воздух обжигал легкие, и без того горячие от страха и напряжения. К счастью, документы были уже готовы. Похоже, дядюшка Венты хорошо справился с работой. Шань Фен с гордостью подумал, что вовремя позаботился о бумагах.

Китаец с еврейкой вошли в каморку, пропахшую клеем и уксусом. Там, при резком свете лампочки без абажура, старик отдал паспорта племяннице:

— Твои документы, малышка, готовы уже давно. Ты об этом не просила, но я знал, что когда-нибудь настанет нужный момент. А уж если тебе пришлось заплатить, то с твоего друга следует запросить двойную цену, учитывая, каких трудов мне это стоило. Ведь американские законы не разрешают людям его расы въезжать в страну, за исключением тех случаев, когда они жили там раньше и отлучались на короткое время. Пришлось сочинить ему биографию жителя Калифорнии. Вы приплывете в Нью-Йорк, где, полагаю, контроль не такой жесткий. Надеюсь, все обойдется.

Вента силилась изобразить веселье:

— У каждой расы свои преследователи…

Парочка сразу вышла и во весь дух пустилась в промышленный район Кройцберг, где они могли отсидеться в надежном месте, пока все не успокоится. Шань Фен с Вентой шли окольными путями, выбирая темные, безлюдные улицы, куда патрули эсэсовцев на автомобилях заглядывали редко.

Возле Ораниенштрассе они услышали за спиной шум мотора, потом визг тормозов и крики:

— Стой! Стой!

7 Неизвестное место (1)

Овен повсюду и нигде Комедия Действующие лица

Альбин — Норманн Кирхнер, член старинного тайного общества Овна.

Эвдор — Майкл Гленди, член старинного тайного общества Овна.

Сцена I

Просторная гостиная с белыми стенами и кирпичным полом утопающей в зелени виллы. Комната обставлена в классическом стиле, в ней много предметов темного дерева, отделанных латунной чеканкой, на стенах пейзажи и натюрморты, посередине большой круглый стол. Из окон струится теплый свет, в его лучах над мягкой обивкой кресел и ковром пляшут пылинки. За столом сидят Альбин и Эвдор в элегантных темных костюмах с расстегнутыми жилетами.