Георгий Гачев - Как я преподавал в Америке

• Название: Как я преподавал в Америке
• Автор: Георгий Гачев
• Издательство: Алгоритм, Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-28541-9

В осенне-зимний семестр 1991 года (сентябрь — декабрь) я преподавал в Весленском университете в США. Я вел два курса: «Национальные образы мира» на английском языке и «Русский образ мира» для славистов по-русски. Это был мой первый приезд в Америку, и я удивлялся многому. Как мне привычно, я вел дневник своей жизни там и мыслей об Америке в сравнении с Россией и нашей ситуацией. Когда я раскрыл эти записи три года спустя, я понял, что они могут представлять общий интерес.

Г. Гачев

---

4 ч. Еще и презирают нас! Вон встретил русских студентов: Алешу и Малику — и они: что американцы уже презирают русских…

И верно: кто мы теперь? Побирушки. Нищие. Развалили, дурачье, такую страну, с которой считались, — и с ихней помощью: только и помогали дуракам демократам разваливать. Принадлежать к почтенной стране — достойно. А сейчас потешаются: «Вы откуда? — Из Союза. — А, из страны, которой нету!»

Но вот я — личность, а ведь не перестаю говорить: «мы» — есть общая судьба!

Да, со «славянофилами» и коммунистами считались — эти собаки западные, плебсы. Потому что сила. А вот эти «демократы» (меня прежнего включая, отчасти тоже), кого использовали хорошо, чтоб развалить страну, теперь не нужны — над ними и потешатся: над Сахаровыми, Афанасьевыми. Еще — Герберы, Ко- ротичи…

Своих-то, евреев, успели повывезти — как специально, «погромами» будущими напугивая.

Ой, как тяжко и стыдно! Постыдно!

Ловкенькие хорошо попользовались на развале державы: Аксеновы, Алешковские, Эпштейны, Ерофеевы, Татьяна Толстая — и прочий Войнович.

Быть нелюбимым чадом родины (кем я отчасти был) лучше, ибо все ж Родина есть, чем быть мировым никем, люмпеном, побирушкой. Меня не печатали, но содержали и уважали. А теперь — ни того, ни другого.

И смотрю мрачно в хитрые глаза новых юрких (и тут эти глаза вполне вижу — у того же Алешковского) — предвижу, знаю их. Угрюмею: тонуть! Погибать с моим ворохом писаний! Как Храму Христа Спасителя — огромному и неуклюжему, не портативному, не компьютерному, — мне…

Присциллу встретил: нет в ней оптимизма насчет издания меня. «Ардису» уже не выгодно стало на русском языке книги издавать — бум прошел. А прочие охладевают к России и к мысли из России.

Им вот шпарить-цитировать: «Дерида! Фуко!» — как социологи их. Французская модняшка — по мозгам и плечам их.

В центре гуманитарном с директором Ричардом Отманом говорил. Прочитал он мою лекцию о национальных. Говорит:

— А Вы — поэт.

Я его спрашиваю: кто подобно тут так работает? Не нашел.

— Я не могу сказать про себя даже, что я «маргинален». Я централен — сердцевинным занимаюсь и в целостном жанре. Это вы — профи — периферия культуры и Духа, кусошники мелочные, по краям духовной области. Но я-то и не могу среди вас иметь места: Центру его не найти среди периферийных…

А и книжка, что я делаю-пишу, нелепа: ни на английском, ни на русском. Да еще и сырье; одно дело — студентам такое читать, а другое — читателю. Повторения, неточности!.. Но взялся — продолжу.

А и то, что я так вчера эффектно к Письму к Гоголю приложил Письмо к Гачеву, — на презрение же к нам и мне работает. Жалости не вызывает, а пренебрежение. Ахают Маша и Джеймс, ходя по кампусу: «Семья Гачева не видит сыру!» Это Малика мне сейчас рассказала. А я им: «Ну и что? Я в Ташкенте уже 7 лет сыру в магазине не видела. Это Москва была привилегированная, а мы сыр — на базаре покупали!»

Но у них базар живой и народ работящий на еду. А русские — нет.

На дверях объявления о лекциях: «Маккиавелли и Вико», «Ронсар» — учатся люди! Университет ведь! А ты о чем?..

Тебя ж раздражает, когда они все со своими «майноритиз» (меньшинствами) возятся и с феминизмом и не хотят знать Духа и проблем культуры. А ты сам — со своим «жизнемышлением» — в какой жопе и глупости оказался, какие предметы промышляешь! На какую землю спустился!

Взялся читать Пушкинскую речь Достоевского к завтра. И как снова — все в походе: беспочвенный человек тогда — в социализм, теперь — в демократию и рынок и права человека вдался и зовет, и ведет…

Одновременно едкая мысль: бедные русские теперь — в диаспоре! В Украине, в Литве, Казахстане — второсортные — они, бывшие римлянами! Еврейский жребий теперь — им испытывать! Но закала-то нет еврейского и чем обороняться: Торы, Веры! Бедняги!

ПРИМЕРНАЯ ПРОГРАММА ПРЕБЫВАНИЯ ГЕОРГИЯ ДМ. ГАЧЕВА В ГОСУДАРСТВЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ В БОУЛИНГ-ГРИН: 12/5/91 — 12/8/91

12/5. Четверг

9.10 веч. — прибытие в аэропорт Толедо; встречает Анеса Миллер-Погачар; переезд в Панксепп-хоум, в Боулинг Грин.

12/6. Пятница

9.00 — приезд в Университет в Боулинг Грин.

9.15–10.15. Посещение Германского и Русского отделения в сопровождении Цинтии Граф.

10.30–11.45. Посещение праздника «Славянский День» и участие в жюри, оценивающем самодеятельность студентов; или свободное время.

12.00 — обед в Союзе студентов.

12.45—2.30 —посещение праздника «Славянский День» (про- долж.)

2.30—4.00 (?) — лекция «Национальные образы мира» с ответами на вопросы — в Союзе студентов — в корпусе Огайо.

4.30—5.30 — возвращение в Панксепп-хоум, отдых, переодевание.

5.30 — отправление на банкет в Общество аутизма.

6.00—9.00 —банкет. Возвращение в Панксепп-хоум.

12/7. Суббота — свободное время до —

4.30—6.30 — прием в кафе «Основания для Мысли» в Боулинг Грин.

— 6.30—7.20 —обед или свободное время.

7.20 — Опера «Дидона и Эней» в зале Бриана в Университете (билеты — у входа).

12/8 Воскресенье

6.20 утра — отправление в аэропорт Толедо.

7.10 — отлет в Хартфорд (Коннектикут).

30.12.94. Переводя и перепечатывая эту программу, удивляюсь американской последовательности в датах: сначала месяц, потом число, затем год: 12/5/91 (унас же: 5.12.91), тогда как в адресах — у них: от личности — к стране, у нас же: от общего (страна, город, улица, дом) — к имени и фамилии человека.

В такси и самолете

5.12.91. Ой, девоньки, лечу!

Внутри Америки — сам. Боялся, что запутаюсь. Но организовано четко и для дураков, как я, понятно. Лечу в Огайо-штат на озеро Эри, в Толедо — филиал испанского, где Эль Греко…

Упоминаю эту эрудицию и с ужасом вспоминаю своих студентов, у которых такие ассоциации никак не возникнут. Невежественны в гуманитарной культуре! А все потому, что на профессию и работу настроены, а не чтобы ловить кайф жизни.

Меня вез шофер такси Питер — 23 лет. После школы 1 год учился в Университете (не Весленском, он дорогой), но и тот бросил, стал зарабатывать на дом. Работает на 3-х работах: шофер такси, шофер автобуса, механик в гараже — 78 часов в неделю, кроме воскресенья, — по 13 в сутки! Это — чтобы скопить на дом. 5 лет нужно. Имеет 25 тыс. в год. Потом женится.

Что же такой видит из радостей жизни? Хочет иметь счет в банке, чтобы спокойно оплачивать счета. Снимает комнату в 2-комнатной квартире, рядом 2 девицы в другой. Выходит им по 200 долларов в месяц. Имеет машину и мотоцикл — на нем дешевле летом ездить: бензин и страховка.

Спросил его, что думает о России.

— О, it's great! Здорово! Люди получили свободу делать, что хотят.

— Но они не знают, что делать со свободой! — говорю. — Ничего не видели другого…

8.20. Пересел в Питсбурге — на Толедо. Глядел на лица, пока ждал. Лица профессионалов. Жесткие, острые, сосредоточенные, четко знающие свое. Ни шагу вбок! Нет той расслабленности, как у индейцев, русских, знающих задумчивость и медитацию. Я им совершенно не нужен и дик: типичный не профессионал, дилетант. Своровал в том самолете (с Харфорда до Питсбурга) журнальчик, где полезные советы, как бороться с унынием:

ДЕЛАЙ ДЕЛО ПОНЕМНОГУ

Прочти все же материал по Еврейству, что взял, хотя решил не делать этого образа мира в книгу: забьют, а книгу всю дискредитируют. Но занятие 10-го проведу. Даже интересна реакция студентов на мою модель.

В самолете на вашингтон

11.12.91. «Давненько я не брал в руки шашек» = не писал своего. Отбился от рук Духа и Принципа своего. Поддался рабочей лихорадке американцев и гоню успеть книгу докончить.

А теперь лечу в Вашингтон: лекция завтра в Кеннан-институ- те. А предыдущие дни: 5-го в Огайо летел. Там 6-го лекция в Университете «Боулинг Грин»: человек 50–70 было. Потом Анеса Погачар интервью с меня брала: диссертацию о советской культурологии пишет — про Аверинцева, Эпштейна и меня. Слава Богу, удержался хаять Эпштейна и выдавать свои страхи, что он у меня сворует «Русскую Думу» в свой курс русской философии. Будет охотиться за книгой и, конечно, у нее выманит.

8-го вернулся в свой милый Миддлтаун, а 9-го возили в Иель- ский университет делать лекцию, и потом был ужин у Кати Кларк — с милым цадиком Виктором Эрлихом и Робертом Джэксоном (у первого книга — «Русский формализм», у второго — о Достоевском). Катя поразилась, как я складно стал по-английски трекать.

Вчера последняя лекция — «Еврейство» в классе английском: вместе промышляли; а в русском — Федорова давал и раскрыл книгу Светланы — и умилил их нашей семьей. Расставались со светлой печалью. Я им оставил адрес московский. Они хотят проводить меня — вечер устроить. Я сказал, что полюбил их: они мне — как дети.

Лечу на 5 дней: из Вашингтона еще к Бобу в Иллинойс.

Француженка-таксист

По дороге на самолет — с женщиной-таксистом разговор. Она — Линда, из французской Канады, ругает Америку: