Ярослава Кузнецова - День цветения

• Название: День цветения
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

---

— Стуро?

Нет, он продолжал спать. Просто во сне почувствовал, что я рядом. Это хорошо. Значит, начал хоть что-то слышать.

Я сбросила туфли, отвернула покрывала и пристроилась на краю. Спать еще рано, но я просто полежу рядышком. Стуро снова шевельнулся, медленно-медленно разворачиваясь из позы эмбриона. Что с ним было, шок ли, контузия, но теперь это проходило. Стуро уже чуял меня и тянулся ко мне. Я постепенно придвигалась ближе, стараясь не наваливаться на тонкие гибкие кости крыл. Я знала, что они очень прочные и спокойно выдерживают двойную тяжесть наших тел, но остерегалась попадать на них коленом или локтем. Как-никак перелом имел место, и я всегда об этом помнила. Наконец Стуро принял более-менее человеческую позу, вытянулся, прижавшись ко мне по всей длине, и я оказалась привычно замкнута в уютный футляр из вороненой кожи. Лицо его втиснулось в грудь, едва теплые ладони забрались подмышки, колени просунулись между ног. Я усмехнулась. Будь это возможно, он бы влез в меня, как в шубу. Или, может быть, как в доспехи.

Святый Боже! Да я чем угодно для тебя стану, лишь бы облегчить твою боль, ненаглядный. Спи, небожитель мой, моя жар-птица. А как дальше жить — завтра подумаем. Или послезавтра.

Стуро Иргиаро по прозвище Мотылек

Сперва было пусто, глухо и страшно, а затем что-то начало проявляться. Сгущаться, собираться, как туман над рекой. Только это был теплый туман, даже горячий, розово-золотой, упоительный, укачивающий. Что-то в этом мире встречало меня и принимало в ладони. Да, ты, божество, Отец Ветер, мама, брат названный, Альса, ты, кто любил и любит меня…

Ирги?

Из марева проступило склоненное лицо. Полоска зимнего загара на скулах и на носу, а подбородок и щеки иссиня-белые. И знакомые внимательные глаза. И знакомая грива, кольцами, косами, клоками, заплетенная и запутанная неукротимым ветром Тлашета. И памятная рана на плече, мертво-черная, как ржавое болото.

— Ирги, ты? Здравствуй, Ирги. Ты меня встречаешь?

Улыбка. Он легко качает головой. Волосы скользят по плечам. Рубашка в лиловых пятнах крови.

— Нет, малыш. Я просто посижу с тобой, пока ты здесь.

— Но я же умер.

— Нет.

— Но меня убили.

Опять улыбка. Сердце в ответ сжимается. Больно. Сладко.

— Это пройдет.

Смерть пройдет? Разве это болезнь? Так просто? Переболеешь — и выздоровеешь?

— Да? — хочется верить, но всю прежнюю жизнь я был убежден в обратном. Поэтому сомневаюсь. Хотя бы на словах, — И Альса тоже говорит, что пройдет. Но меня же убили. Насмерть.

— Нет. Не насмерть.

Вспышка надежды:

— А тебя разве — насмерть?

Пожимает плечами. Улыбается, теперь — чуть виновато. Тянусь к нему — дотронуться, прикоснуться. Нет сил. Я совсем слаб. Даже шевельнуться не могу.

— Ты можешь остаться? С нами?

— Нет, малыш.

— Ты нам нужен. Очень, Ирги. Очень.

Вздыхает. Я слышу щемящую грусть. Предчувствие разлуки. Больно до сладости во рту. Сладко до горечи.

— Я прошу. Ну, пожалуйста.

— Малыш, — он хмурится, — нельзя так. Ты ведь мужчина.

Да знаю я, знаю. Но с кем мне поделиться, если не с тобой? У кого искать поддержки?

— Мне так трудно, Ирги. Помоги мне, посоветуй!

Отрицательно качает головой.

— Сам. Пора. Крылищи вон какие…

Пытаюсь обьясниться:

— Я не то, чтобы боюсь… Но, понимаешь, мне нельзя ошибаться. Я аблис. Я — нечисть…

— Не бойся. Лови Ветер.

— Но я же не один! Со мной Альса. И Большой Человек, ты сам привязал его, Ирги, он никуда не может уйти от нас.

— Пока не они с тобой, а ты с ними, — хмурится, хмурится огорченно, — Мне совсем не нравится это, малыш.

Мне тоже не нравится, когда ты хмуришься. Что я делаю не так, Ирги? Объясни, подскажи!

— Как? Как мне их защитить? Я не умею убивать. Я не способен на это, ты знаешь. И никогда не научусь.

Молчит. Глядит. Долго, печально. Я разочаровал тебя, брат мой? Чего ты ждал от меня?

Он вдруг поднимает руку — поскрести затылок, и вязнет пальцами в буйной шевелюре. Знакомый, домашний жест. Только живые так делают. Только живые.

— Тогда ищи, — говорит он, — Ищи того, кто способен.

— Где искать его?

— Тебе пора, — говорит он, — прощай.

— Погоди! Погоди, Ирги! Я ведь еще не все сказал! Мне надо…

Лицо его погружается в золотой свет. Без всплеска смыкаются густо-горячие волны, как мед, как медовое вино альсатра.

Альзар. Осколок извне вспарывает непрочную ткань иного мира.

Снова вижу склоненное лицо. Синий холодный сумрак реальности. Светлые испуганные глаза. Вздрагивающие пальцы щупают лоб.

— Стуро? Проснулся, слава Богу. Как ты себя чувствуешь? Ты слышишь меня?

Слышу, Альса. Слышу. Солнце и золото изливается из твоих ладоней. Этой связи осколок не прервал. Я слышу.

— Слава Богу, слава Богу, — бормочет она, — как ты напугал меня, дурачок!

Ворочаю глазами над краем одеяла. Обстановка незнакомая. Вернее, смутно знакомая.

— Где я?

— У меня, в башне. Это лаборатория. Здесь безопаснее, чем в комнате. Расскажи, как ты себя чувствуешь.

— Я видел Ирги. Я разговаривал с ним.

Она гладит меня по лицу.

— Я знаю. Ты повторял его имя во сне.

— Он мною недоволен.

— Почему?

Вздыхаю. Нагнувшись, Альса целует меня в лоб, между бровей.

— У тебя было сильное потрясение. А сон преобразил его в укоры Ирги. На самом деле, я уверена, Ирги считает, что ты молодец.

Ладно, Альса. А ты считай, что смогла меня успокоить.

— Ты голоден? Выпей молока с медом. Осторожно, горячее.

Приподнявшись на локте, принимаю большую кружку с молоком.

— Что это, желтое?

— Кусочек масла, сейчас растает. Я добавила сюда лекарство. Постарайся выпить все.

Я выпил все и понял, что этого мне мало. Проснулся голод, молоком его не утолить.

— Зорька! — вспомнил я, — Ночка! Что с ними?

— Все хорошо. Имори их нашел и отвел в деревню. Потом, когда некромант уберется, возьмем их опять. Ложись-ка обратно. Тебе тепло?

— Угу. Ты не уйдешь?

— Куда я уйду. Я тут кое-что делаю для тебя. Полезную вещь. Ты спи. Тебе надо как следует выспаться.

Я закрыл глаза, но золотой туман не возвращался. Ах, Ирги, видно так просто к тебе не добраться. Боги меня не пускают. Или ты сам?

Рейгред Треверр

Арамел видел меня со зрительной трубой, но ничего не сказал. Я ему тоже, знаете ли, не докладываюсь. Лишь с одним человеком я бы с удовольствием побеседовал и поделился наблюдениями. С двоюродным дедом, с Мельхиором. Но его тут нет. Он у себя в поместье под городом Катандераной. Аманден, вероятно, ломает голову, как бы поаккуратнее изложить старику про творящиеся у нас безобразия. Во первых, Мельхиор не так давно пережил удар и теперь частично парализован, а посему волнение для него скажется не лучшим образом. Во вторых, Мельхиор не простит ошибок игроку своей школы, даже родному племяннику, и учинит над ним уж не знаю что.

Аманден не трус, но мягкосердечен, и без Агавры теряет решительность. Пока убийцу не отыщут, или хотя бы не вычислят, он ни словом не заикнется Мельхиору. Агавра тоже промолчит. Аманден все же ее напарник, им еще вместе работать и работать.

Арамел помалкивает, но знай накручивает на ус. Гоняет на турнирном поле дюжину своих молодцов. Да и себе спуску не дает. Сейчас у него с ногами получше, помог каоренский бальзам Эрвелова приятеля, того самого, что находился при Невеле, когда случилось убийство. Вернее, должен был находиться. Мало, мало Аманден его тряс. Теперь его Ульганар увез, ищи-свищи.

Я тоже времени даром не теряю. Послеживаю. За сестрой своей Альсареной, и вообще. У сестры, между прочим, сообщник есть. Аманденов телохранитель, инг белобрысый. Всегда он к сестренке неравнодушен был, вот и примотала старого дурака.

Следы на гиротской башне опять появлялись. А после полудня Альсарена из Треверргара ушла, вместе с собаками. Я сидел на наблюдательном своем посту и ждал. Без малого полчетверти спустя вернулся один пес, косматый кобель золотисто-бурой масти. Потом, смотрю — бежит он, а за ним Имори, прямиком в ворота. Еще где-то двенадцатая четверти, и заявилась вся компания — Имори, Альсарена, оба пса. А у инга в охапке здоровенный сверток. Я сперва даже подумал, вязанка дров, почему-то завернутая в плащ. Но дрова не носят на руках, как больных детей. Странный, в общем, сверток.

Вся эта делегация направилась к башне. И хоть бы кто во дворе голову повернул вслед им! Может, это у сестры обычная практика, притаскивать в дом громоздкие предметы необычной формы? Подозрительная практика.

Сейчас глубокая ночь. Я дежурю в надежде заметить Альсарениного приятеля, любителя попрыгать с башни. Пока ничего не видно. А я замерз. Надо было жаровню с собой прихватить.

Э-э, братцы, кто-то там есть. Во внешнем дворе, вдоль стены. Крадется. Не к башне. Совсем в другую сторону. Посмотрим, посмотрим. Кажется, к конюшням. Черт, угол загораживает. А, теперь видно — точно, к конюшням. Приотворил дверь — и внутрь.