Уильям Малвихилл - Пески Калахари

• Название: Пески Калахари
• Автор: Уильям Малвихилл
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1969

Основные события этой приключенческой по своему жанру книги происходят на территории Намибии, в пустыне, куда редко ступала нога человека. По ходу повествования автор сводит своих героев с местными жителями, рассказывает о борьбе, быте и нравах свободолюбивых народов Африки.

---

— Жаль, — сказал Стюрдевант. — Жаль, но мне придется убить и съесть тебя. Сама виновата. Утром ты пошла не в ту сторону. Ничего не поделаешь, виновата сама.

Он принял решение, но все еще не осмеливался осуществить его: не мог ни застрелить черепаху, ни раздробить ее панцирь. Стюрдевант снова опрокинул ее на спину. В то же время он ясно отдавал себе отчет в том, что даже отойти от нее нельзя. Черепаха перевернется и убежит. Может убежать. А если это случится, той же ночью он, скорее всего, умрет от голода.

Стюрдевант выбрал крепкую прямую ветку, очистил ее ножом, срезал шипы и сучки и заострил тонкий конец. Получился небольшой дротик.

— Вот так мы приходим к своему падению, — произнес он вслух. — Теперь уже нет на свете ничего такого, что я не смог бы сделать. Да, на войне я убивал людей, не чувствуя угрызений совести. А здесь не могу убить черепаху! В чем же дело! Может, я сошел с ума от жары и жажды? Или во мне пробудилось чувство вины, чувство ответственности за все совершенные злодеяния? Не знаю. Но я не могу застрелить тебя, черепаха, не могу хладнокровно пустить пулю в беззащитное и невинное создание. Не могу…

Он подошел к черепахе и с силой вонзил свой дротик прямо в морщинистые складки шеи животного. Увидев, как кровь обагрила ее тело и в предсмертной агонии задергались ноги, Стюрдевант, не помня себя, бросился бежать по выжженной солнцем земле. Наконец, он остановился, упал на песок и долго лежал, пытаясь разобраться в своих чувствах. Вероятно, он все же тяжело болен и, может быть, даже помешался от голода. Все. Надо прийти в себя, поесть и полежать в тени до захода солнца. Тогда он сможет перебраться через горы.

Стюрдевант поднялся, собрал хворост, развел костер и вернулся к черепахе. Она была мертва, а по окровавленному дротику уже ползали мухи…

* * *

Наступила еще одна ночь. Загорелся еще один костер в пещере. Путники собрались у огня и задумчиво смотрели, как он медленно пожирает дрова, как вспыхивают и крошатся угли.

— Мне кажется, вот так возле огня и зародился обычай рассказывать что-либо друг другу, — заговорил Джеферсон Смит. — У огня. Ведь огонь живет. Присмотритесь-ка к нему хорошенько — там что-то происходит.

— Телевидение каменного века, — с иронией произнес О'Брайен.

— Нет, это верно. Огонь как-то успокаивает нервы, притупляя чувства, — заметила Грэйс. — Разыгрывается воображение.

Рядом сидел О'Брайен, и Грэйс очень хорошо это чувствовала. Пошевелившись, она слегка коснулась его. Нет, никогда она не останется с ним наедине!

— Да, — задумчиво произнес Гриммельман, — огонь — хорошая штука. Он объединяет тех, кто нуждается в тепле или дружбе. В мире осталось слишком мало места для дружбы. Все мы живем чересчур обособленно, боимся друг друга.

— А я все думаю о бушменах, — начал Бэйн. — Смотрю на огонь, на наскальную живопись и, мысленно возвращаясь к прошлому, ясно представляю себе низкорослого человечка, стоящего на песке с плошкой в руках, доверху наполненной краской.

— Бушмены обычно носили краски в небольших полых рожках, — объяснял Гриммельман. — Мне довелось как-то видеть связку из восьми или десяти таких рожков. Носили их в своеобразном фартуке и закрывали восковыми крышечками, чтобы краска не высыхала.

— Я где-то читал о том, что бушмены уже не рисуют больше, — сказал Смит. — Вот еще одно из искусств, канувших в Лету.

— А откуда бушмены родом? — спросил Бэйн. — Они все время живут в Африке? Не знает ли кто их историю?

Он вопросительно посмотрел сначала на Гриммельмана, потом на Смита и снова взглянул на старого немца.

Гриммельман улыбнулся, а Смит лишь развел руками, словно хотел показать свою полную беспомощность.

— Кто ее может знать? Если уж говорить о происхождении бушменов, то неизбежно затронешь историю всего человечества, — ответил Смит. — Некоторые ученые утверждают, что бушмены пришли с севера, с берегов Средиземного моря, и их согнали сюда, в это единственное место, на которое никто никогда не претендовал. Существует и другая теория, которая гораздо больше нравится мне. Считают, что бушмены — это потомки племен, которые жили здесь еще до появления банту. Они и образовали те самые народности, которые мы сейчас стали называть готтентотами и бушменами.

— А какая между ними разница? — спросил Бэйн.

— Громадная. Готтентоты — пастушеские племена, они выращивают зерновые культуры и разводят скот, в то время как бушмены занимаются охотой да и вообще находятся еще на стадии первобытности. Их часто путают, потому что и те и другие небольшого роста и живут фактически на одной территории. Однако эти племена отличаются друг от друга цветом кожи, да и язык у них разный.

— Какого же они роста? — поинтересовался О'Брайен.

— Менее пяти футов, — ответил старик. — В среднем четыре фута десять дюймов. А женщины — те еще ниже. Однажды много лет назад я видел пожилую женщину, рост которой не превышал трех футов и двух дюймов.

— Есть еще одна теория происхождения бушменов, — снова заговорил Смит, — согласно которой они являются выходцами из Азии, скажем из Индии. Низкорослые люди, более или менее похожие на бушменов, в эпоху неолита встречались во всем мире. Например, на Адаманских островах, во внутренних районах Филиппин и Малайи. Все они могли бы иметь общих предков, претерпев, конечно, существенные изменения за десятки тысяч лет. Предполагают, что древние обитатели Цейлона и Индии относились к низкорослой негроидной расе. Нетрудно представить себе, что они пришли в Африку и были впоследствии вытеснены господствующими здесь расами в пустыню.

— Люди, нарисовавшие эти картины, скорее всего составляли часть какого-либо охотничьего отряда, — проговорил Гриммельман. — Может быть, они пришли сюда поохотиться и потом ушли дальше.

— Враждуют ли бушмены между собой? — спросил О'Брайен. — Может, они воевали друг с другом и истребили сами себя?

— Какой смысл бушменам воевать? Ведь отнимать друг у друга им просто нечего, — ответил Смит.

— Но на другие племена, обитавшие на границах Калахари, они иногда нападали, — добавил старик. — Захватывали скот. Когда мужчины шли на охоту, женщины сопровождали их, неся скорлупы страусовых яиц, наполненные водой. Они закапывали их в разных местах, чтобы охотники и скот не погибли от жажды на обратном пути через безводную пустыню. Охотники нападали на стада, убивали пастухов и угоняли скот. Уходя от противника, бушмены отравляли попадавшиеся на их пути колодцы, а скот поили из скорлуп, оставленных для них женщинами. Преследователи часто нагоняли их, и тогда бушмены убивали скот отравленными стрелами, а сами словно растворялись в пустыне. Или же поджидали охотников в засаде.

— В любом случае скот резали, а мясо поедали, — вставил Бэйн.

— Однако никто не смог бы преследовать бушменов в песках на протяжении сотен миль, — продолжал далее Гриммельман. — Возвратившись на свою стоянку, бушмены устраивали великие празднества, продолжавшиеся много дней, пока не оставалось ни куска мяса.

— Следовательно, они никогда не вели оседлый образ жизни, не занимались животноводством и земледелием, никогда не жили в домах, — заключил Бэйн.

— Это так, — согласился Смит. — За всю историю ни одно охотничье племя не отказалось от охоты ради земледелия. Сельским хозяйством бушмены стали заниматься только в силу необходимости: им оставалось либо возделывать землю, либо погибнуть.

— Почему? — спросила Грэйс.

— Охота приносила им удовлетворение. Я думаю, охота вообще отвечает основным жизненным потребностям человека. Тут и умение незаметно подкрасться к дичи, и состязание в ловкости, и сам акт убийства. Обработка же земли — работа кропотливая и лишенная романтики. До недавних времен ее выполняли крепостные и рабы. Люди никогда не занимались сельским хозяйством просто потому, что это им нравилось.

— Война — тоже охота… — сказал вдруг Гриммельман.

— Поэтому люди и любят воевать, — добавил Бэйн.

На несколько минут воцарилось молчание. Грэйс бросила несколько сучьев в костер: искры взметнулись вверх и тотчас погасли во мраке. Потянуло холодом, внезапно сменившим дневную жару.

— Почему ты решил вернуться сюда? — спросил О'Брайен Гриммельмана.

— Чтобы найти здесь убежище, — старик поднял взгляд от огня. — У брата здесь имение, большая ферма. Я думал остаться с его семьей, с его пятью сыновьями. Хотел умереть спокойно.

— От кого же вы спасались? — в свою очередь, задала вопрос Грэйс.

— От Европы, — сказал старик. — Европа больна. Больна с 1914 года. На войну я попал, как и все. Она была ужасна, эта первая мировая война… Всю войну мечтал вернуться в Африку, на ее необозримые просторы, к миру и свободе. Но когда война кончилась, Юго-Западную Африку по Версальскому договору у Германии отобрали. Потом для нас наступили тяжелые времена. Брат и я делали все возможное, чтобы заработать на жизнь и содержать свои семьи. Но это было почти невозможно. Деньги обесценились. Годы шли. Старики умирали. Нам все же удалось скопить немного, и мы решили, что один из нас сможет поехать в Африку. Бросили жребий, его вытянул мой брат. Ему удалось сесть на пароход до Свакопмунда. Тогда я видел его в последний раз. Было это в 1928 году.