Константин Лишний - Космиты навсегда

• Название: Космиты навсегда
• Автор: Константин Лишний
• Жанр: Юмористическая фантастика

Ян Подопригора - весёлый, но цинично-ироничный антисоциальный элемент (бандит-налётчик) загремел в другой мир, в 2005 год, в котором сохранился и процветает благодаря НЭПу СССР. Попал он туда не один, а в компании с Гердой Шлоссе - самой обыкновенной фашисткой, банальной танкисткой из дивизии СС "Мёртвая голова", выдернутой, по случайности из 1942 года, прямо с Восточного фронта.

Эта сладкая парочка спуталась в СССР с Сика-Пукой - американским разведчиком, самобытным шпионом из ЦРУ, заброшенным в страну советов с секретнейшим поручением Цента.

Долго ли, коротко, но добром это не кончилось...

Волею судьбы Ян и Герда оказались между двух негасимых огней, посреди смертельного конфликта КГБ и СМЕРШа...

---

— Вот как? — сказал китаец, откинулся на стуле и сложил руки на животе. — Ян Подопригора?

— Да, это я.

— Отлично. Пойдемте.

Цинь Бао Цяо повел меня куда-то вниз, потом мы покружили по лабиринтам коридоров и вышли к металлической двери.

— Нам сюда, — сказал китаец.

Мы вышли в хозяйственный дворик, огороженный массивным высоким забором и литыми воротами. Я поглядел на припаркованный посреди дворика микроавтобус.

— Далеко ехать? — спросил я.

Вместо ответа китаец с поразительной для его габаритов грацией скользнул в дверной проем и захлопнул дверь. Что-то тут нечисто! Я вытащил пистолет и снял его с предохранителя, а потом подергал дверь — заперто.

Двери микроавтобуса распахнулись, и оттуда выскочили люди в смершевских очках и направили на меня автоматы. Ловушка! Натуральная ловушка… Второй раз за один день! И опять меня Дьябло сдал! Эх, надо было пристрелить этого мучачо! Карапинга… пендехос…

— Бросай оружие! — скомандовали мне.

Их было пятеро, я прикинул свои шансы выбраться из этой переделки и пришел к очевидному выводу, что они равны нулю. Если я начну пальбу, то меня обязательно пристрелят, а перемахнуть через забор тоже не выгорит: во-первых, чтобы одолеть это препятствие, следует быть Джеки Чаном или Бэтменом, а во-вторых, даже если я и прыгну, то меня все равно запросто подстрелят. Все. Финита ля комедия… Приплыл.

— Бросай оружие! — повторили мне приказ.

Пистолет я не бросил, вместо этого я приставил его себе под подбородок. Живым не дамся! Все равно меня прикончат. Я недолго размышлял, застрелиться мне прямо сейчас или дождаться финальной сцены моего фильма — расстрела. В расстрельном подвале я еще никогда не был, было бы интересно посмотреть, но я решил застрелиться. Я весело жил, жил каждым днем, наслаждался каждой минутой своего существования, я не тратил времени зря… Хорошая была у меня жизнь, нескучная — это самое главное, — а теперь представился случай закончить ее красиво — драматически вышибить свои мозги и умные мысли на стену китайского ресторана…

Именно мысль о китайском ресторане сохранила мне жизнь. Я озадачился идиотским вопросом. Это ведь китайский ресторан! Мне стало интересно, что станет с моими мозгами, налипшими на стены? Сожрут ли их всеядные китайцы или просто ототрут и выбросят на помойку? Не хотелось бы, чтобы мои мозги слопал какой-нибудь любитель китайской диковинной жратвы или какой-то оголодавший китайский мандарин…

Пока я размышлял над этим вопросом, из машины вышел еще один человек, грузный, в форме офицера СМЕРШа, но без этих зловещих очков. Его я узнал сразу.

— Похмелини! — воскликнул я. Я так изумился, что даже застрелиться забыл.

— Бросай оружие, Ян, — сказал Похмелини, — не делай глупостей.

— Изыди, Иуда, — прошипел я.

— Почему Иуда? Вовсе нет. У меня работа такая. — Похмелини вытащил из кармана удостоверение и развернул его так, чтобы мне было видно.

— СМЕРШ. Полковник Похмелинский Петр Андреевич, — прочитал я, — любопытственно… Есть ли в СССР хоть один человек, который не работает на КГБ или СМЕРШ?

— По сути, нет… Бросай оружие. Так уж получилось, что твоя жизнь больше тебе не принадлежит.

А-а.. пошло все к дьяволу! Я бросил пистолет.

— Ладно, — сказал я, — вот я и попался, рано или поздно это должно было случиться. Ведите, сатрапы! Желаю осмотреть расстрельный подвал.

Ребятки в очечках вмиг скрутили меня в неестественную позу, пребольно заломили мне руки за спину, бросили наземь, защелкнули наручники, выпотрошили мои карманы и избили меня ногами — избили со знанием дела, не так чтоб насмерть, но методично. Да здравствует правосудие, мать вашу! Только после этих профилактических мероприятий меня грубо потащили к машине.

— Полковник! — заорал я, когда до меня дошло, что сдаться — это была не самая удачная затея. — В память о нашей поездке из Бреста в Киев сделай доброе дело…

— Говори, если смогу, то твое желание я исполню.

— Когда меня расстреляют, сунь мне под язык монетку… Харону все-таки надо платить.

— Обещаю, — с серьезным видом кивнул полковник.

Меня затолкали в микроавтобус и отработанно привинтили цепями к стенке, словно Прометея к скале. Хорошо, хоть печень не исклевали, сволочи… и на том спасибо. Я тут же начал клянчить у этих чудовищ сигарету, сигарету мне не дали, дали кулаком под дых. Какие милые люди! Сил нет!

Куда меня отвезли, я не знаю, доехали без приключений. В дороге я думал о превратностях судьбы, думал, что со мной будет там, куда меня везут. Зачем-то я им еще нужен, у меня есть еще немного времени на этом свете, а вот как его прожить? Что бы там ни было, пускай это будет мое последнее представление, мой бенефис, мой последний «выход»! И плевать, что публика — сплошь мудаки и мордобойцы! Мой отец всегда обвинял меня в том, что я паяц. Да, так и есть, но быть паяцем — это сложная жизненная концепция, которая помогает веселиться даже в пасти смерти. Мой отец этого не понимал, поэтому умер, переполненный ненавистью, исказившей его лицо; а я умру улыбаясь… Жаль только, что за отца отомстить будет некому…

Из машины меня вытащили в каком-то бетонном дворе небоскреба, подхватили под руки и утянули в мрачное подземелье. Я мог бы и своими ногами дойти, но оповещать об этом моих пленителей я не стал, пускай тащат, им, небось, за это деньги платят. Тягали меня довольно долго, все глубже и глубже, по лестницам и коридорам, пока не впихнули в небольшую комнатку. Здесь с меня стянули перчатки, пиджак, сика-пуковскую золотую цепь, туфли и носки, прощупали металлодетектором и сняли отпечатки пальцев. Потом меня перетянули еще куда-то, в медицинский кабинет, отвратительно пахнущий дезинфекцией, и некто жуткий в белом халате высосал из моей вены полный двадцатимиллилитровый шприц крови… кровопийца! В конце концов меня закинули в просторную, ярко освещенную комнату с вбетонированным посередине металлическим стулом. Меня усадили на этот самый стул и надежно пристегнули к нему наручниками за руки и ноги.

— Конечная остановка? — спросил я. — Это уже расстрельный подвал? Какой красивый! Я очень рад, что выбрал вашу туристическую компанию! Незабываемые впечатления…

Мне тут же двинули в морду, полагаю, это был тонкий намек, чтоб я заткнулся. Но затыкаться я не желал, еще чего! Моя жизнь подходит к концу, по мне уже вовсю звонит колокол, а молча слушать его звон скучно… и страшно.

— И сервис у вас замечательный! — сказал я. — А хотите, я для вашей конторы маркетинговое исследование проведу? Цель: поднять рентабельность туристического похода подвалами СМЕРШа и разработать эффективную рекламную кампанию…

Бойцы переглянулись, удивленно пожали плечами, и один из них опять врезал мне по морде. Очень сильно врезал, у меня аж в глазах потемнело.

— Накрылось исследование! — сказал я, тщетно пытаясь сфокусировать зрение. — Вы ж мне все мысли из головы выбили, а у меня уже толковый слоган был на подходе. Погодите! Вспомнил…

Следующий удар пришелся в живот, и способность говорить на выдох я утратил. Не беда, можно попытаться говорить на вдох. При спазме диафрагмы это задача не из легких, особенно если тужиться вдохнуть грудью, но, используя технику дыхания «животом», можно попытаться. Как это делать, я знаю, отец меня учил…

— Экс-кур-сия под-ва-лами СМЕР-Ша, — прохрипел я, — раз-влече-ние не экс-тремаль-ное, бери-те круче — СМЕР-ТЕЛЬ-НОЕ!

— Ты что, псих? — спросили меня.

— Полный, — выдохнул я.

На этот раз бить меня не стали, бойцы развернулись и отправились на выход. Судя по всему, в их задачу входило лишь доставить меня сюда, а мордобой — это импровизация, сам нарвался.

— Избили психа? Довольны?! — выровняв дыхание, закричал я им вслед. — Валите отсюда! Положенное за вредность молоко сосать! Над психическим человеком поглумились! У меня и раннее слабоумие, и шизотипическое расстройство, и схизис, и бред, и глюки, и кататония, и понос кровавый в придачу! Я вам сейчас весь подвал обдиарею…

Один из бойцов остановился на пороге и повернулся ко мне; я подумал, что он сейчас мне еще разок задвинет по мозгам кулачищем, но нет.

— Неплохо. Держись, браток, — сказал он и вышел, закрыв за собой дверь.

Оставшись один, я огляделся вокруг: бетонный пол и потолок с торчащими из него мини-камерами, бетонные нештукатуренные стены, над моей головой — невключенная лампа с узким абажуром — это, наверно, в морду узникам светить. По правую руку, в двух метрах от меня, зеркало в полстены — там соглядатаи сидят; в углу металлический стол, из стены торчит пожарный кран для брандспойта, а в полу — щель дренажной системы — смывать в канализацию кровь и слезы подследственных…

— Эй! — крикнул я в надежде, что тут есть не только камеры, но и микрофоны. — Вам срочно нужен дизайнер по интерьеру. Кто вас такие камеры строить подучил? Липовый аскет Феликс Дзержинский? Так он же чекист вонючий, прародитель ГБ, а вы — СМЕРШ, надо свой стиль вырабатывать. Я понимаю, что вы заняты: вы постоянно убиваете много патриотов и всяких там ревизионистов, но хотя бы ковричек постелить можно было?! А то стыдно гостей пригласить.