Левон Хачатурьянц - Искатель. 1978. Выпуск №5

• Название: Искатель. 1978. Выпуск №5
• Автор: Левон Хачатурьянц
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1978

На I, II, IV стр. обложки рисунки Ю. МАКАРОВА.

На III стр. обложки рисунок В. КОЛТУНОВА к рассказу Андрея Дмитрука «Аурентина».

---

— Кончай палить, тебе говорят! — Ролл начал выходить из себя. — Это принесет тебе только пользу! Если не хочешь потерять право пользования Игрой, прекрати стрельбу. Прекрати стрельбу!

На этот раз воцарилась тишина, но это была тревожная тишина.

— Сейчас я выйду из-за валуна! — Ролл чувствовал, что голос его стал тверже. — Ты увидишь: я безоружен!

Ролл переложил пистолет из кармана брюк во внутренний карман куртки, потом набрал в легкие побольше воздуха и решительно вышел из-за своего укрытия, левую руку высоко подняв над головой, а правой касаясь шляпы, чтобы в крайнем случае попытаться защитить лицо.

Он прошел два десятка шагов прежде, чем охотник вышел из-за дерева, держа в руках оружие.

Ролл продолжал идти на негнущихся ногах прямо на охотника. Он не видел перед собой ничего, кроме нацеленного на него карабина. Он заметил, как качнулся и нехотя отвернулся в сторону темный зрачок ствола. Теперь медленно опускалась вниз ложа, пока не уперлась прикладом в землю рядом с ногой охотника. Его рука продолжала сжимать вороненый ствол. Прошло несколько мгновений. Стали разжиматься обхватившие ствол пальцы. Карабин дрогнул, рука на миг задержалась в воздухе, словно прощаясь с оружием, к которому она так привыкла, и медленно опустилась.

Вадим БУРЛАК РЕЧНЫЕ ЗАВОДИ

Рисунки Г. Сундарева

I

Уставший после первого трудового дня Пашка Нестеренко отдыхал на корме «Быстрого». Рядом примостился боцман Егорыч, кряжистый шестидесятилетний старик. Буксир шел вниз по Днепру. С берега налетел ветер, пропитанный запахами Таврии, сохлых солончаков и прошлогодней сопревшей травы.

— Зря ты, Павло, окрысился на капитана, — неторопливо начал Егорыч. — Ну, скажи на милость, чего он тебе сделал плохого?

Пашка исподлобья, молча посмотрел на боцмана. Действительно, если разобраться, так разве кто виноват на этой консервной банке, что его, Павла Нестеренко, курсанта мореходного училища, послали на практику не в загранку, а с лягушатниками шуровать по Днепру. В отделе кадров сказали, пока, дескать, нет восемнадцати, поплаваете на внутренних водах, а там видно будет. Вот и весь разговор.

Не стал, конечно, Пашка унижаться перед этими бюрократами, не таковский он человек. Плюнул на все, взял направление на «Быстрый» и с этого дня и до конца практики будет перевозить всякую дребедень из Херсона в Каховку, из Каховки в Цюрупинск.

— Ну, ты чего молчишь? — недовольно спросил Егорыч. — Я тебя спрашиваю, за что нагрубил капитану?

— Да ну его к дьяволу, сам прицепился непонятно чего, я и послал куда подальше. Подумаешь, начальник нашелся. Капитан… Моря небось и в глаза не видел.

— Зря. Первый день, и такие кренделя выписываешь. За границу его, видишь ли, не пустили, так он и лается на весь белый свет…

Остывала палуба. Солнце скатывалось куда-то за плавни, в степные низы. Стихали полевые запахи. В речном воздухе прибавлялось сырости. Добрыми глазками бакенов и окнами хат прибрежных деревень засветилась река.

Егорыч, глядя в одну точку, продолжал:

— Не всю жизнь речником был капитан, плавал и по морям. И я тоже, шарик разов десять обошел. Где только не был. А тонул и в Индийском и в Тихом океане…

Пашка с удивлением посмотрел на боцмана.

— Не веришь? Спроси у любого из команды.

— Да не, я верю. Только чего это вас занесло сюда после кругосветки?

— Годки подпирают. Стало тяжело рейсовать по морям. Перешел поближе к дому. На каботажном уже лет восемь плаваю. Да и отсюда списывают. Шестьдесят один — все, шабаш. Теперь на пенсию. Так что отобьют в эту навигацию последние склянки — и в тихую гавань, на вечный прикол. Но дело не в этом, Павло. Я вот чего думаю: все моря и океаны как бы внешность страны, а реки, значит, кровь и душа. И прежде чем выйти в море человеку, скажем тебе, к примеру, прежде чем во всяких других странах побывать, надо сначала пройтись по Днепруше, по Волженьке, чтобы дух русский так пропитал, что дальше некуда. И чтобы силушку взял от этих рек, иначе плохо ему придется, когда будет рейсовать по всяким Сингапурам и Монтевидео.

Тужился буксир, перемалывая винтом воду, скрипел штурвальной цепью, и вдруг, словно захлебнувшись, неизвестно для чего, сначала пискливо, затем густо засвистел, и эхо в плавнях передразнило его.

Из-за темной кручи выплыла луна. В ее косом сиянии вода в реке залоснилась. Невзначай кликнула на берегу сойка и смолкла. Пролетели какие-то жуки, гудя басовитыми струнами.

На уснувшем берегу полыхал костер, и огонь от него весело отражался в реке, опрокинутый языками вниз. Черная тень человека присела на корточки у костра. Мешает в котле варево и напевает какую-то песню. Слов не слышно, лишь можно угадать, что песня эта сродни речным ширям, крутым сизым кручам, беспокойному камышу.

И долго еще сидели бок о бок, вглядываясь в ночь, старый боцман и мальчишка-матрос, которого ждут не дождутся дальние страны, незнакомые города, неведомые земли.

А на берегу, в рыжем под луною ивняке, высвистывали днепровские соловьи.

II

Известная в городе шпана — Саня Граммофон и Штырь — с утра околачивались на пристани. Сидя на перевернутых ящиках, они лениво играли в «буру». При этом изредка посматривали в сторону разгружающейся баржи. Когда игра им наскучила, Граммофон сунул колоду карт в карман и сладко зевнул.

— Так говоришь, дело верняк?

— Бузило не трепач, — ответил Штырь. — Сказал — заметал. Я знаю, он давно с хозняками снюхался.

Граммофон недоверчиво покачал головой: с хозняками-то он снюхался, но все равно не укладывается в башке, зачем нужны ему эти железяки. Одно дело заводу или фабрике…

— Говорю тебе, хознякам они нужны, — оборвал приятеля Штырь. — Хозняки все тащат, где что плохо лежит. Головастый народ, замастырят дело и всегда в цвет попадают. Знают кому толкать.

Граммофон посмотрел на часы.

— Долго еще будем торчать?

— Не шебурши, самому надоело. Ага, вон, кажется, матросик тащится с «Быстрого». — Штырь вскочил на ноги и подмигнул приятелю.

— Гляди, Саня, зря динаму не верти. Улыбни свой циферблат, слушай меня и поддакивай.

Пашка чуть вразвалочку, не спеша, прогуливался по пристани. «Быстрый» отчаливает вечером. Времени еще уйма. В город одному идти неохота. Ребята из команды, кто занят делом, а кто подался, как Володька Сазонов, к своей «невесте». Может, сходить в кино? Пашка остановился в раздумье.

— Эй, морячок! Ты с «Быстрого»? — прервал его раздумья Штырь.

Пашка окинул настороженным взглядом парней.

— Ну, с «Быстрого».

— Отличная посудина, — заметил Штырь и мечтательно посмотрел в сторону буксира. — Наверное, и в загранку ходите?

— Всякое бывает, — уклончиво ответил Пашка, ожидая какого-нибудь подвоха. — Ну и дальше что?

— Да ничего, — улыбнулся Штырь. — Батя мой строил этот буксир, вот и интересуюсь.

— Робя, чем мы здесь маячим, жаримся на солнце? Айда по кружечке махнем, — предложил молчавший до сих пор Граммофон.

— О! Дело говоришь, — обрадовался Штырь.

Пашка вначале потоптался в нерешительности, потом согласился.

— Пивка — это можно.

От причала поднялись узенькой, пыльной улочкой к базару. Новые знакомые чувствовали себя здесь хозяевами. Саня Граммофон, проходя мимо фруктового ряда, выбрал самое большое яблоко и небрежно подбросил его на ладони, продолжая как ни в чем не бывало двигаться дальше сквозь толпу. Пашка думал, что продавец поднимет сейчас крик или кинется вдогонку. Но продавец только зло посмотрел ему в спину и отвернулся.

Штырь выхватил у Граммофона яблоко.

— Санечка, я тебе сейчас по рукам надаю. Кто тебе раз решил есть немытые фрукты?

Пашка усмехнулся — веселые ребята.

В это время откуда-то из толпы вынырнул милиционер. Глаза его блуждали, отыскивая кого-то в людской толпе. Штырь тут же подлетел к нему.

— Товарищ Вородько! Рад приветствовать вас. Ищете кого? Ай-ай, неужели потеряли ребеночка?

Милиционер недоуменно посмотрел на Штыря.

— А, это ты, Авдеев? Шляешься все? Ладно, топай, не до тебя.

— Разрешите угостить вас? Из своего сада. — И Штырь сунул милиционеру яблоко.

Тот хотел было отказаться, но в это время он, видимо, заметил, кого искал, и с машинально зажатым в кулаке яблоком снова нырнул в толпу.

Граммофон и Пашка засмеялись, а Штырь, продолжая паясничать, послал вслед милиционеру воздушный поцелуй.

— Это кто, знакомый? — полюбопытствовал Пашка.

— Друг детства и буйного отрочества, — ответил Штырь и подмигнул Граммофону.

Пивная находилась в дальнем углу базара. Пробираться к ней надо было мимо пустых бочек, пропахших квашеной капустой, мимо телег, запряженных унылыми битюгами.