Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 2

• Название: Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 2
• Автор: Макар Троичанин
• Жанр: Современная проза

---

- Спасибо, - выдавил он дежурную благодарность.

- Как хочешь. Тебя накормили? – поспешила она с малой привычной заботой, стараясь сохранить хотя бы ниточку между ними.

Он провёл оттопыренным большим пальцем по шее, повернулся и ушёл, облегчённо вздохнув уже за дверью.

- 2 –

Беда не приходит одна: у студебеккера его ждала напасть похуже. Небрежно опершись широкой спиной о крыло машины, стоял верзила – капитан НКВД. На нём была чёрная кожаная куртка, какие носили высшие чины эсэсовских танковых дивизий, ярко начищенные высокие гладкие сапоги, словно только что с ноги генерала вермахта, и выпадающие из цветового ансамбля тёмно-синие галифе, шевиотовая гимнастёрка защитного цвета и фуражка с пугающим малиновым околышем. Обладатель необычной для русских офицеров нештатной формы мнил себя, наверное, армейским щёголем и, чтобы подкрепить необоснованное мнение, лениво похлопывал по правому сапогу настоящим английским стеком.

- Васильев?

Лже-Васильеву надо бы развернуться и рвануть сломя голову через освоенную дыру в заборе, исчезнуть из города, затаиться где-нибудь подальше, переждать, сменить личину и, потеряв уйму времени, начать всё заново, но уже подпольно и напрямую, с максимальным риском. А он, будто заворожённый, словно подталкиваемый кем-то в одеревеневшую спину, плёлся на ватных ногах прямиком в лапы жокея от русской контрразведки, тупо глядя на мерно поднимающийся и опускающийся на слепящую поверхность сапога хлыст, метрономом отсчитывающий последние секунды свободы, и лихорадочно соображал, где и на чём погорел, не находил ошибки и клял американцев за скверно изготовленную легенду, предполагая проколы в ней. Бежать бесполезно, капитан явно не один, ловушка настроена, и каждый шаг жертвы контролируется невидимыми до поры до времени помощниками. Один неверный, пугающий шаг, и он схлопочет пулю. Остаётся одно: пройти свой последний путь на Голгофу достойно, без увёрток и компромиссов с совестью.

Жаль, нестерпимо горько, что за короткую неудавшуюся жизнь он не успел сделать ничего доброго, чтобы осталась хоть какая-нибудь память. Ни здесь, в России, ни там, в Германии, никто не хватится бесследно пропавшего вдруг Вальтера-Владимира, разве только Марина удивится внезапному исчезновению бывшего любовника, может быть, даже и погорюет мимоходом в жирных объятиях щедрого жида. Зося, та, конечно, позлорадствует о незадачливой судьбе самоуверенного Шерлока Холмса с не сработавшим для себя дедуктивным методом, а Марлен открестится, не задумываясь, да ещё от усердия и страха припомнит случай с капитаном в поезде, полностью взвалив вину на Владимира. Здесь, хоть и плохо, но вспомнят, а на родине ни жалеть о нём, ни злорадствовать некому. Порхнул в жизни мотыльком, обжёгся, попав на жаркий русский свет, и сгорел без следа. О Боже! Зачем ты призываешь раньше времени тех, кто не исполнил долга на земле? Или исправляешь собственный брак? Почему тогда дети твои должны платить за грехи твои? Где твоя высшая справедливость? И что ждёт тех, кто напрасно прожил земную жизнь? Найдётся ли для них хотя бы захудалый уголок на небесах или ждёт вечное искупление в аду? Вальтеру-Владимиру уж точно нет места в раю. В последнее время с ним рядом, бок о бок, шло только зло, наказывая всех, кто соприкасался с донором. Он так надеялся, что найдёт в воспитании Вити настоящим немцем оправдание и прощение, но теперь и этого не будет. Даже и умереть под собственным именем не суждено. Впрочем, это-то и неважно: в том мире, куда уходят, все безлики.

- Да, - признался он в принадлежности к незнакомому Васильеву.

Капитан, услышав то, что надо, мягко оттолкнулся от опоры, аккуратно переложил стек в левую руку, а правую неожиданно протянул навстречу.

- Старший уполномоченный ИТЛ 16/17 капитан Шкурко.

Что такое ИТЛ Владимир не знал и знать не хотел, ему было не до этого. Ошарашенный поведением русского опера – что это, игра удава? – он машинально подал свою вялую руку, ощутил энергичное крепкое рукопожатие, встряхнувшее от безнадёжности и страха тело, и впервые внимательно взглянул в близкое лицо щеголеватого тюремщика. В ответ внимательно глядели небольшие карие глазки, почти спрятанные под нависшими тяжёлыми надбровьями, и в них, как ни странно, не было ни злобы, ни насторожённости, ни торжества, а угадывались нормальное любопытство и приветливость, свойственные впервые встретившимся людям.

- Присядем, - предложил уверенный в себе гость заторможённому хозяину, указывая на чурбаки, оставленные накануне помощниками. - С тобой вчера работали Ветров Юрий Александрович и Лопаткин Алексей Иванович?

- Нет, - не замедлил с ответом Владимир, впервые услышавший названные фамилии и решивший, к тому же, от всего открещиваться. Очень смущало окольное начало допроса, похоже, что его хотят на чём-то подловить.

- Странно, - с подозрением посмотрел на него капитан. – А мне сказали, что они были с тобой целый день.

С ним были Юрка с Алёхой… стоп! Это же они!!! Как он сразу не сообразил, услышав знакомые имена? Уж больно необычны они в сочетании с отчествами и фамилиями для безликих доходяг, для которых вполне достаточно и кличек. Так значит, капитан пришёл не по его душу? Здорово! Он почувствовал, как в сжавшейся душе, зарождаясь, стремительно растёт ликование. Ещё поживём!!! Сердце сильно стукнуло не в лад, и всё тело охватило тепло, перерастая в жар, опаляя лицо и уши, снимая напряжение и отпуская до предела натянутые нервы. Неожиданно для себя он тихо засмеялся и никак не мог остановиться, виновато глядя сквозь слёзы на опешившего опера.

- Ты чего? – окликнул тот.

Однако не вспылил, правильно поняв смех как разрядку от испуга, и даже был доволен, поскольку привык к тому, что встреч с ним боялись, и не понял бы, если б было по-другому.

- Я не знал их фамилий, Юрка да Лёха – вот и всё, - справился, наконец, с истерическим весельем Владимир, продолжая улыбаться по инерции. Ему даже захотелось ещё раз и по-настоящему пожать руку врагу, направившему удар мимо, по соседу. – А что случилось? – поинтересовался, с трудом приходя в себя и соображая, как бы теперь, когда для него опасность – надо надеяться, но ещё до конца не верилось – миновала, не навредить сбежавшим парням.

- Не вернулись в зону, сволочи, - капитан грязно выругался и далеко цикнул слюной в сторону.

Понятно стало и без расспросов, что за учреждение, спрятавшееся за аббревиатурой ИТЛ, и кто такой капитан. Это он пожалел, что больным парням дали малый срок.

- Они никуда не отлучались? Видел, когда и куда пошли после работы?

На эти вопросы можно ответить правдой.

- В обеденный перерыв уходили в мастерские, там у них где-то своё место. И после гонга сразу туда ушли, больше я их не видел. Во время работы никуда не уходили.

Капитан помолчал, нащупывая новую нить.

- О чём говорили между собой, не было ли каких намёков, оговорок, что собираются рвать когти и куда?

Здесь нужно притормозиться. Владимир притворно задумался, будто перебирая в памяти вчерашние разговоры и мысленно желая парням счастливого пути на благословенный манящий целительный фруктово-жаркий юг, потом слегка тряхнул головой, словно укладывая в порядок мысли, и ответил почти правдой.

- Нет, ни о чём таком не говорили. Во всяком случае – не припомню. Да и вообще разговаривали мало – не о чем. Я им заплатил – они и вкалывали.

- Сколько? – быстро поинтересовался капитан.

- По сотне дал, - соврал Владимир, окончательно овладев собой.

- Не пожале-ел, - протянул опер не то с иронией, не то всерьёз. – Деньги зэкам давать запрещено.

- Откуда я знал? – оправдывался эксплуататор, порадовавшись, что дал небольшую промашку, и она как красная тряпка отводит ищейку от главной, скрытой, вины. – Я здесь всего несколько дней, никто не предупредил.

Разговор на тему практически иссяк, так и не дав капитану ни единой зацепки, и ему это, естественно, не нравилось. Он чувствовал, что шофёр что-то недоговаривает, утаивает, и в том вина следователя, упустившего момент крайнего испуга и давшего свидетелю прийти в себя, преодолеть страх и замкнуться. Вряд ли от него теперь чего-либо можно добиться.

- Что ещё можешь сообщить?

- Их лечить надо, они совсем больные.

- Найдём – вылечим, - мрачно пообещал сердобольный врач из совсем не больничного закрытого учреждения.

Больше им разговаривать не пришлось.

- 3 –

С треском сломанного дерева и надсадным рёвом мотора на перегруженных низких оборотах на территорию базы влетел виллис, резко затормозил у ворот мастерских так, что его занесло боком, чуть не опрокинув, громко чихнул несожжённым топливом и замер. Из-под брезентовой крыши высыпались неизвестно как уместившиеся в маленьком кузове пятеро военных в полевой форме, а шофёр остался за рулём, выставив ногу наружу. Один из них, самый низкий и щуплый, стал оглядываться, что-то или кого-то выискивая, и Владимир, узнав его издали, встал и поднял руку. Тот ответил тем же, что-то сказал своим и заспешил к студебеккеру, слегка приволакивая ногу.