Проспер Мериме - Хроника времен Карла IX

• Название: Хроника времен Карла IX
• Автор: Проспер Мериме
• Жанр: Историческая проза

В ночь на 24 августа 1572 года, накануне праздника святого Варфоломея, по благословению папы Григория XIII в Париже произошло массовое убийство протестантов-гугенотов. Эту ночь стали называть Варфоломеевской…

«Хроника времен Карла IX» — блестящий роман Мериме, в котором тонкое знание эпохи становится прекрасным обрамлением для романтического в лучшем смысле сюжета о братстве и любви в кровавые времена.

---

— Наверняка будут драться, — заметил сержант, — вон батюшку послали, чтобы исповедовать раненых.

— Не очень приятно драться натощак, — проворчал Мерлен.

Двое всадников замедлили ход, так что когда они подъехали к капитану, то без труда могли остановить лошадей.

— Целую руки господину де Мержи, — произнес человек с зеленой перевязью. — Узнает ли он своего покорного слугу Тома де Морвеля?

Капитану еще не было известно новое преступление Морвеля, он знал его только как убийцу храброго де Муи. Он ответил крайне сухо:

— Я не знаю никакого господина де Морвеля. Я предполагаю, что вы пожаловали объяснить нам, в конце концов, зачем мы находимся здесь.

— Дело идет, сударь, о спасении нашего доброго короля и нашей святой веры от опасности, грозящей им.

— Какая же это опасность? — спросил Жорж презрительно.

— Гугеноты составили заговор против его величества. Но их преступный замысел вовремя был открыт, благодарение Богу, и все верные христиане сегодня ночью должны соединиться, чтобы истребить их во время сна.

— Как были истреблены мадианиты мужем силы, Гедеоном{71}, — добавил человек в черном платье.

— Что я слышу? — воскликнул де Мержи, затрепетав от ужаса.

— Горожане вооружены, — продолжал Морвель, — в городе находится французская гвардия и три тысячи швейцарцев. У нас около шестидесяти тысяч человек наших; в одиннадцать часов будет дан сигнал, и дело начнется.

— Презренный разбойник! Что за гнусную клевету ты изрыгаешь? Король не предписывает убийств… самое большее, он за них платит.

Но при этих словах Жорж вспомнил о странном разговоре, который он имел с королем несколько дней назад.

— Не выходите из себя, господин капитан; если бы все мои заботы не были устремлены на службу королю, я бы ответил на ваши оскорбления. Слушайте: я являюсь от имени его величества с требованием, чтобы вы и ваш отряд последовали за мной. Нам поручены Сент-Антуанский и прилегающие к нему кварталы. Я привез вам подробный список лиц, которых мы должны истребить. Преподобный отец Мальбуш сделает наставление вашим солдатам и раздаст им белые кресты, какие будут у всех католиков, чтобы в темноте не приняли католика за еретика.

— Чтобы я дал согласие на убийство спящих людей?

— Католик ли вы и признаете ли Карла Девятого своим королем? Известна ли вам подпись маршала де Ретца, которому вы обязаны повиноваться?

Тут он вынул из-за пояса бумагу и передал ее капитану.

Мержи подозвал одного из всадников и при свете соломенного факела, зажженного о фитиль аркебузы, прочел форменный приказ, предписывающий по повелению короля капитану де Мержи оказать вооруженную помощь французской гвардии и отдать себя в распоряжение господина де Морвеля для дела, которое объяснит ему вышеуказанный Морвель. К приказу был приложен список имен с таким заголовком: «Список еретиков, подлежащих умерщвлению, в Сент-Антуанском квартале». При свете факела, горящего в руке солдата, всем кавалеристам было видно, какое глубокое впечатление произвел на их начальника этот приказ, о существовании которого он еще не знал.

— Никогда мои кавалеристы не согласятся сделаться убийцами, — произнес Жорж, бросая бумагу в лицо Морвелю.

— Разговор идет не об убийстве, — холодно заметил священник, — речь идет об еретиках и о справедливом воздаянии по отношению к ним.

— Ребята! — закричал Морвель, повысив голос и обращаясь к солдатам. — Гугеноты хотят убить короля и истребить католиков — это надо предупредить сегодня ночью; покуда они спят, мы всех их перебьем, и король отдает вам их дома на разграбление.

Крик дикой радости пронесся по всем рядам:

— Да здравствует король! Смерть гугенотам!

— Смирно! — закричал громовым голосом капитан. — Здесь я один имею право отдавать приказания своим солдатам. Товарищи! То, что говорит этот подлец, не может быть правдой. И даже если бы король и отдал такое приказание, никогда мои кавалеристы не согласятся убивать беззащитных людей.

Солдаты промолчали.

— Да здравствует король! Смерть гугенотам! — разом закричали Морвель и его спутник. И солдаты повторили за ними:

— Да здравствует король! Смерть гугенотам!

— Ну как же, капитан, будете вы повиноваться? — произнес Морвель.

— Я больше не капитан! — воскликнул Жорж. И он сорвал с себя нагрудный знак и перевязь, знаки своего чина.

— Хватайте этого изменника! — закричал Морвель, обнажая шпагу. — Убейте этого бунтовщика, который не повинуется своему королю!

Но ни у одного солдата не поднялась рука на своего начальника… Жорж выбил шпагу из рук Морвеля, но вместо того чтобы пронзить его своей шпагой, он ударил его рукояткой по лицу с такой силой, что свалил с лошади на землю.

— Прощайте, трусы! — сказал он своему отряду. — Я думал, что у меня солдаты, а оказывается, у меня были только убийцы! — Потом обернулся к корнету: — Вот, Альфонс, если хотите, прекрасный случай сделаться капитаном! Станьте во главе этих бандитов.

С этими словами он пришпорил лошадь и галопом помчался по направлению к внутренней части города. Корнет двинулся на несколько шагов, как будто хотел за ним последовать, но вскоре замедлил ход, пустил лошадь шагом, наконец остановился, повернул обратно и возвратился к своему отряду, рассудив, без сомнения, что совет капитана, хотя и данный в минуту гнева, все же не перестает быть хорошим советом.

Морвель, еще не совсем оправившись от полученного удара, снова сел на лошадь, чертыхаясь, а монах, подняв распятие, наставлял солдат не щадить ни одного гугенота и потопить ересь в потоке крови.

Солдат на минуту остановили упреки капитана, но, увидя, что они освободились от его присутствия, и имея перед глазами перспективу знатного грабежа, они взмахнули саблями и поклялись исполнить все, что бы ни приказал им Морвель.

XXI. Последнее усилие

Soothsayer. Beware the Ides of March!

Shakespeare. Julius Caesar, I, 2

Прорицатель. Ид Марта берегись!

Шекспир. Юлий Цезарь, I, 2

В тот же вечер, в обычный час, Мержи вышел из дому и, хорошенько закутавшись в плащ, цветом не отличавшийся от стен, надвинув шляпу на глаза, с надлежащей осторожностью направился к дому графини. Не успел он сделать нескольких шагов, как встретился с хирургом Амбруазом Паре, с которым был знаком, так как тот ходил за ним, когда он лежал раненым. Паре, вероятно, шел из особняка Шатильона, и Мержи, назвав себя, осведомился об адмирале.

— Ему лучше, — ответил хирург, — рана в хорошем состоянии, и больной крепок здоровьем. С помощью Божьей он поправится. Надеюсь, что прописанное мной питье будет для него целительно и он проведет ночь спокойно.

Какой-то человек из простонародья, проходя мимо них, услышал, что они говорят об адмирале. Когда он отошел достаточно далеко, так что мог быть наглым без боязни навлечь на себя наказание, он крикнул: «Попляшет уж скоро на виселице ваш чертов адмирал!» — и бросился со всех ног бежать.

— Несчастная каналья! — произнес Мержи. — Меня берет досада, что наш великий адмирал принужден жить в городе, где столько людей относятся к нему враждебно.

— К счастью, его дворец под хорошей охраной, — ответил хирург. — Когда я выходил от него, все лестницы были полны солдат, и у них даже фитили на ружьях были зажжены. Ах, господин де Мержи, здешний народ нас не любит… Но уже поздно, и мне нужно возвращаться в Лувр.

Они расстались, пожелав друг другу доброго вечера, и Мержи продолжал свою дорогу, предавшись розовым мечтам, которые заставили его живо позабыть адмирала и ненависть католиков.

Однако он не мог не заметить необычайного движения на парижских улицах, обычно с наступлением ночи мало оживленных. То ему встречались крючники, несшие на плечах тяжести странной формы, которые он в темноте готов был принять за связки пик, то небольшие отряды солдат, которые шли молча, с ружьями на плече, с зажженными фитилями; кое-где стремительно открывались окна, на минуту в них показывались какие-то фигуры со свечками и сейчас же исчезали.

— Эй, — крикнул он какому-то крючнику, — дяденька, куда это вы несете вооружение так поздно ночью?

— В Лувр, сударь, — для сегодняшнего ночного развлечения.

— Товарищ, — обратился Мержи к какому-то сержанту, шедшему во главе патруля, — куда это вы идете вооруженными?

— В Лувр, ваше благородие, — для сегодняшнего ночного развлечения.

— Эй, паж, разве вы не из королевского дворца? Куда же вы ведете со своими товарищами этих лошадей в боевой сбруе?

— В Лувр, ваше благородие, — для сегодняшнего ночного развлечения.

«Сегодняшнего ночного развлечения! — повторил про себя Мержи. — Кажется, все, кроме меня, понимают, в чем дело. В конце концов, мне-то что? Король может и без меня развлекаться, и меня не особенно интересует смотреть на его развлечения».