Юрий Вебер - Когда приходит ответ

• Название: Когда приходит ответ
• Автор: Юрий Вебер
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1967

---

— Надо распаковать. Теперь уж ни к чему, — кивнул Мартьянов. — А в мой уложить вещи.

Наташа изменилась в лице.

— Ну, что ты, что ты! — сказал он. — Разве забыла, что я лейтенант запаса инженерных войск. На второй день явиться. Там указано… — вынул военный билет.

Опять звонок. Отрывистый голос секретаря института. Приказ директора (не просьба — приказ!): всем руководителям лабораторий, старшим сотрудникам, кто окажется по телефону, всем собраться. К часу. В конференц-зале.

Мартьянов схватил портфель. Вспомнил. Расстегнул портфель. Вытащил папку — «Математическая логика». Сунул ее в стол, в дальний ящик. И махнул: прощайте!

Дверь захлопнулась.

Всю ночь над Москвой проливались дожди. Теплые ливни, принимавшиеся сразу, сплошняком, как из ведра, и также внезапно стихавшие. Какое-то томление стояло в атмосфере.

Просыпаясь от шума дождя, Мартьянов ворочался — не помешает ли погода завтра их прогулке? — и засыпал опять, убаюканный этим ровным шумом.

Глава пятая, — в которой герой повести пробует вести игру по правилам

1

Мартьянов ввалился домой, как страшный призрак. Весь белый, обросший инеем, воспаленные глаза на сморщенном лице.

— Что с тобой?! — ужаснулась Наташа. Едва прошевелил закоченевшими губами:

— Скорей водки! Оттирай!

Наташа, не жалея, выплескивала на него прямо из горлышка, заставила сделать и несколько глотков — драгоценная жидкость войны, спасшая, вероятно, миллионы жизней и, войдя затем в привычку, немало жизней погубившая.

Он покорно отхлебнул, забыв свое обычное отвращение и уже почувствовав тепло, оттаивая, ругался без злобы:

— Ну и патриоты, дьяволы!

Было условлено, что Мартьянов с двумя сотрудниками отправится вперед на машине — за дровами для школы, где беспорядочным лагерем расположился институт, а потом к ним подъедут на смену. Уральский мороз, под сорок. Ледяной ветер. Чуть не целый день провели они на лесосеке, вдали от всякого жилья, откалывая, вытягивая из-под снега засыпанные, смерзшиеся кругляки, напрасно ожидая, когда же прибудет кто-нибудь еще. У всех в такую погоду оказались вдруг первостепенные дела, вспомнились болезни. А на собрании перед этим…

— Ах, дьяволы!

С тех пор как институт, погруженный со своим невеликим оборудованием в вагоны и теплушки, покинул военную, прифронтовую Москву, в час, когда над ней всплывали угрюмые тела аэростатов, и двинулся на восток, Мартьянову все время приходилось исполнять роли, малопохожие на то, что связывается с представлением о науке, о научных исследованиях. В дороге он отвечал за сохранность аппаратуры и комплектов электродеталей, ставших сразу остродефицитными. А по приезде в маленький зауральский городок был облечен званием председателя месткома и втянут немедленно в водоворот разных дел. Поиски помещения под институт, жилье для сотрудников, пайки, лимиты, отопление…

Институт водворился в двухэтажное здание местной школы. Мартьянову целый день иногда приходилось проводить на ногах. В лыжной куртке и штанах, в туристских ботинках топал он по школьным лестницам и коридорам, всюду заглядывал: и в классы, отданные под лаборатории, и в классы, отданные под общежитие, — и всюду распоряжался хорошо поставленным диспетчерским голосом. «Нет, это не так!» — раздавалось по этажам. Конечно, при всех неустройствах кидались к нему. Все почему-то дружно отдавали ему предпочтение — он сильный, приспособленный в своих туристских походах (что вызывало раньше только улыбку), не из податливых, и если нужно, то уж он-то, Мартьянов, как-нибудь «вытянет». Так и сегодня с этими дровами…

Мартьянов кричал Наташе, что никому за это ничего не даст, ни поленца, — «сам все сожгу!» И тут же уселся распределять по списку. Долго еще ворчал, изобличая, но понемногу, как видно, пришел в равновесие, потому что взялся наконец за свою папку. Извлек ее из чемодана, который значился у него под номером «первый» (на случай чрезвычайной минуты), и разложил на самодельном письменном столе — чертежной доске, пристроенной между койкой и подоконником. А когда появлялась на столе эта папка, его уже ничто другое больше не касалось.

Совершенно верно, папка была с надписью: «Математическая логика».

С этой папкой пришлось ему натерпеться. В первое утро войны он сунул ее дома, в Москве, подальше, в глубину стола, считая: «Теперь не до того». Институт отбывал на восток. Мартьянов запер все ящики, навесил на дверь большой замок с секретом и, нагруженный рюкзаком, чемоданами, повернулся догонять по лестнице Наташу. Позади, там в комнате оставались любимые вещи, книги, разные мелочи его «научной организации труда», оставалась прежняя жизнь… оставалась и эта самая папка.

Но улеглось первое смятение эвакуации, стали постепенно устраиваться на новом месте, в школьных классах закопошились лаборатории, у Мартьянова снова появился, если позволите, письменный стол, — и он почувствовал, что без той папки ему невозможно. Он напросился сам, когда понадобилось послать кого-нибудь в московскую командировку. Ехал долго, с бесконечными остановками — пропускали войсковые эшелоны, — в вагоне, который, разумеется, не отапливался, с выбитыми стеклами, и Мартьянов спасался тем, что залезал в свой спальный туристский мешок.

Москва встретила его необычной пустынностью, воздушными тревогами, горами земляных мешков у зеркальных витрин, строевым шагом пожилых ополченцев, марширующих на улицах, и ночным гулом проходящих на фронт частей. Суровая военная Москва.

Дома в комнате все было так, как они оставили. Окна уцелели от бомбежек, ничего не тронуто. Но все говорило, что жизнь здесь остановилась. Мартьянов провел зачем-то пальцем по слою пыли на своем столе, открыл ящик и извлек оттуда папку. Вот она — «Математическая логика».

Собрав кое-что из того, что просила Наташа, он поспешил уйти. Дела не ждали.

Обратная дорога была такой же длинной, долгой — пропускали эшелоны раненых. Мартьянов сидел в тесном купе, забитом пассажирами, и держал чемодан под коленками, наготове, если закричат: «Воздух!» И дном, где лежала папка, обязательно к себе, как будто это могло иметь какое-нибудь значение.

— Имущество? — догадался краснолицый попутчик, растянувшийся на верхней полке, в коричневой кожанке на меху, в светлых обшитых бурках. И потом изрек загадочно: — Так вот у нас и получается…

Мартьянов не выпускал чемодан всю дорогу. И теперь в комнате их зауральского прибежища держал его под номером один — чемодан первой необходимости. Там лежала папка.

2

В борьбе с собственной мыслью, с собственными привычными представлениями приходилось Мартьянову вступать в тот мир символов, что раскрывался ему вместе с этой папкой. Ну как же понять, переварить то, что предлагала ему такая странная наука — алгебра логики? Ключ к его релейным схемам. Как приучить себя к тому, чтобы видеть за логикой наших обычных рассуждений математические ходы, а за этой математикой — сети релейных построений? Надо было приучать себя к этому последовательно, терпеливо.

То, что заключалось в принципиальных положениях, выдвинутых университетским теоретиком Шестопаловым и еще этим американцем Клодтом Нэйшл из Массачузетского технологического, пытался сейчас Мартьянов в далекой эвакуации развить и расширить, как развивают первоначальный плацдарм в широкое поле действий. Не только проникнуться пониманием общих принципов, но и развить их до размеров какой-то твердой системы, на которую можно было бы действительно опереться в инженерной практике, в построении все более сложных и все более тонких по своему действию автоматических, релейных устройств. Дух аналогий постепенно вселялся в его сознание. И каждый раз Мартьянов удивлялся этому, как открытию. Смотрите-ка!..

Алгебра логики имеет дело с понятиями, с суждениями. Она рассматривает, как истинность или ложность, скажем, сложного суждения зависит от истинности или ложности входящих в его состав простых суждений. И предлагает для этого свою математику — алгебру двух положений: истинно — ложно, да — нет, единица — нуль. Пожалуйста, подсчитаем ваши рассуждения.

Релейная техника имеет дело с контактными цепями. Цепи замкнутые и цепи разомкнутые — главная забота исследователей схем. Потому что только замкнутая цепь может провести электрический сигнал куда следует и только разомкнутая цепь не пропустит сигнала куда не нужно. Стало быть, задача в том, чтобы установить, как замкнутость или разомкнутость сложной релейно-контактной схемы зависит от замкнутого или разомкнутого состояния отдельных контактов, из которых она составляется. Так, значит, и здесь применима та же логика; истинно — ложно, замкнуто — разомкнуто, единица — нуль. Алгебра двух положений, то есть алгебра логики. Пожалуйста, подсчитаем вашу схему.