Олег Арин - Мир без России

• Название: Мир без России
• Автор: Олег Арин
• Издательство: Алгоритм-Книга, Эксмо
• Жанр: Политика
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00854-3

Эта книга развеивает миф о статусе России как сверхдержавы. О. Арин приводит любопытные примеры, которые обнажают противоречия между реальными возможностями сегодняшней России и ее внешней политикой.

Почти по всем затронутым автором проблемам его взгляды не совпадают с общепринятыми трактовками и подходами.

Книга содержит таблицы. (DS)

Концы страниц размечены в теле книги так: <!-- 123 -->, для просмотра номеров страниц следует открыть файл в браузере. (DS)

---

Объективно он заинтересован в многополярности, но в еще большей степени в биполярности, поскольку последняя структура предоставляет ему больше возможностей играть на противоречиях между «полюсами» в пользу своих интересов. В настоящее время Третий мир — это конгломерат государств, по своему социально-политическому строю находящийся на уровне феодальной стадии развития с элементами капитализма (Африка), на феодально-капиталистическом (ЮВА) или на криминально-капиталистическом уровне (страны Латинской Америки).

Все, что было сказано выше, — это статика. Теперь перейдем к динамике.

Фазы развития структуры международных отношений

Поскольку в своих работах я часто выступаю против концепции многополярности и отстаиваю концепцию биполярности, подчеркивая при этом, что нынешний мир однополярен, меня часто обвиняют в том, что я противник России и отъявленный протагонист США. Другие же, наоборот, с одобрением отзываются на то, что я все равно склоняюсь к биполярности. Эти личные мотивы я привожу только для того, чтобы подчеркнуть: утверждение или формирование той или иной структуры международных отношений определяется объективными процессами системного характера, а не или не только индивидуальными усилиями той или иной державы или даже группы стран. Скажем, нынешнее лидерство США, развал СССР или возвышение Китая невозможно объяснить громадной военно-экономической мощью США, некомпетентностью советского руководства или мудростью китайских вождей. Все это имеет место быть, но в рамках сочетания множества системных тенденций в мировых отношениях, каждая из которых обладает своими закономерностями и которые во взаимодействии определяют генеральную линию движения всей системы. Поэтому я не могу быть сторонником той или иной концепции полярности. Моя задача заключается в том, чтобы научно обосновать существующую структуру международных отношений и попытаться дать прогноз последующим структурам.

Переходим к анализу динамики движения структур международных отношений.

Циклическая закономерность заключается в следующем: обычно (хотя бывают и исключения) однополярная структура переходит в многополярную, последняя в свою очередь порождает биполярную, которая вновь переходит в однополярность и т. д.

В начале XIX века, если ограничиваться международными отношениями в рамках Европы, однополярная система (доминирование Франции) после Венского конгресса (1815 г.) сменилась многополярной (концерт держав), которая к концу века превратилась в биполярную (сформировалось два блока: Антанта и германско-австрийский блок). В XX веке после Первой мировой войны однополярность (США: 1918–1936 гг.) сменилась многополярностью (США/Англия — Германия/Италия/Япония — СССР: 1937–1941 гг.), которая после Второй мировой войны превратилась в биполярность (советский и западный блоки: 1950–1989 гг.). Поражение советского блока привело вновь к однополярному миру (США: с 1990 г.). Следуя этой логике, в XXI веке нынешний однополярный мир сменится многополярностью, которая затем трансформируется в биполярность, которая в свою очередь вновь перейдет в однополярность. Графически это будет выглядеть следующим образом:

Динамика смены структуры международных отношений

XIX век Европа Однополярность 1800–1815 гг. Многополярность 1816—1890ГГ Биполярность 1891–1914 гг. XX век мир Однополярность 1918–1936 гг. Многополярность. 1937–1941 гг. Биполярность 1950–1989 гг. XXI век мир Однополярность 1990–2025 гг. Многополярность 2026–2050 гг. биполярность 2051 г. +40–50 лет XXII век мир однополярность

Хотя длительность жизнедеятельности каждой структуры не имеет четко фиксированного времени, но для нас важна закономерность и последовательность смены структур. Надо также иметь в виду, что смена структур внутри каждого периода в каждом конкретном случае наполняется и будет наполняться различным содержанием (например, по характеру причин изменения, по характеру политик и т. д.).

Теперь, исходя из логики моего подхода, выстроим другую табличку для наглядности:

Следуя вышеприведенной схеме, разберемся в нынешней ситуации. Как уже говорилось, в настоящее время в мире в базисной основе существует однополярность и ей соответствует надстройка в виде одного центра силы. Это — Первый мир, или группа стран «золотого миллиарда» во главе с США. Но США не просто возглавляют этот мир, они еще являются мировым гегемоном как в базисе, так и в надстройке. Именно США задают тон международным отношениям в качестве центра силы. Но в этой связи возникает любопытная тема, даже две: 1) являются ли США гегемоном или просто мировым лидером; 2) а если США гегемон — плохо это или хорошо для мирового порядка и международной стабильности.

Гегемон-лидер. На такого типа вопросы русские отвечают просто: хоть горшком назови, только в печку не ставь. В отличие от русских западные ученые вокруг этих тем ведут столь же бойкую дискуссию, как и в отношении других понятий и категорий. Это естественно, поскольку явление существует только тогда, когда оно названо (в соответствии с учением Людвига Витгенштайна). Если я назвал кого-то горшком, я имею полное право поставить этот «горшок» в печку в соответствии с их системной взаимосвязанностью. Если США — гегемон, то такое название определяет один тип политики и отношений к нему, если же США — просто лидер, то это совершенно иной тип и политики, и отношений. Именно поэтому американские политические социологи придают такое большое значение словам, которые приобретают у них характер понятий и категорий.

Быть мировым лидером еще не значит быть мировым гегемоном, считает Терри Босвел. Лидер, уточняет он, это экономическое доминирование, а гегемон — военнополитическое201. Другими словами, лидерство вытекает из экономического превосходства, но его действия могут определяться мотивами экономического сотрудничества вплоть до того, что интересы лидера будут совпадать с интересами других акторов или интересами мирового сообщества. Именно такую политику и проводят США, создавая в координации с другими государствами, прежде всего странами Первого мира, «общественные блага».

Если мы раскроем термин «общественные блага», то мы обнаружим следующее содержание. Со ссылкой на внедрившего этот термин Чарльза Киндлебергера (в 1981 г.) германские ученые К. Хаускен и Т. Плюмпер так определяют это словосочетание: общественные блага (the public goods, die offentlichen Guter) являются «такого типа благами, которые невозможно исключить из потребления, а потребление одним актором не истощает его полезность для других акторов». В международных экономических отношениях такими общественными благами являются открытые торговые системы, хорошо определенные права собственности, единицы измерения общих стандартов, включая международные деньги, последовательная макроэкономическая политика, адекватные действия в случае экономических кризисов, стабильность обменных курсов, а также либеральный международный экономический порядок202.

Ясно, что все эти «блага» определены интересами Первого мира и могут не отвечать интересам Второго и Третьего миров.

Но даже если признать, что США не лидер, а гегемон, то и в этом случае ответы могут не совпадать по содержанию.

Гегемон обычно вызывает негативные ассоциации, связанные с политикой давления, навязывания своей воли и т. д. (см. мое определение гегемона выше). Это как бы минусы. Но есть и плюсы, так сказать, вытекающие из объективного характера функционирования гегемона. Босвел так описывает это явление: «Поскольку мировой лидер возникает из недр глобальной войны с превосходящей военной и экономической мощью, конструируется и новый мировой порядок. Создавая его, лидер перекраивает схемы обмена и безопасности в свою пользу, устанавливая потенциальные требования для гегемона. Военные возможности гегемона, таким образом, являются критическим детерминантом его мощи такого масштаба, который был бы достаточен для защиты глобальных торговых коммуникаций, описанных Модельски и Томпсоном. Однако это обоюдоострый меч. Чрезмерная военная мощь является главным источником экономического падения» (p. 21).

И во всем этом нет ничего плохого, поскольку, как считает все тот же Босвел, «мировой лидер становится гегемонистским, когда институционный порядок создает инерцию, без которой иначе произошло бы хаотичное движение системы. Гегемония же есть период относительного мира и порядка в системе, которая по своей сути соревновательна, динамична и неравноправна» (p. 3). Точно такую же характеристику гегемонии дает Дж. Модельски: «Порядок в мировой политике обычно создается единственной доминирующей державой» и «удержание порядка требует длительной гегемонии». Порядок в этом контексте означает «мир и либеральную экономику»203.