Марина Юденич - Welcome to Трансильвания

• Название: Welcome to Трансильвания
• Автор: Марина Юденич
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-016277-4

Происходит невероятное. В начале третьего тысячелетия восстал ото сна и вернулся в мир вечный ужас и вечное проклятие таинственной Трансильвании — Дракула. И гибнет на развалинах древнего замка целая экспедиция, в крохотном карпатском городке находят обескровленный труп мальчика, в далекой Германии внезапно умирает потомок древнего рода Дракулэшти, в Москве обрывается жизнь молодого ученого, изучавшего редкие заболевания крови. Страшным, таинственным смертям, кажется, не будет конца.

Многие готовы поверить в невозможное.

Но не все.

Лорд Джулиан, обаятельный авантюрист и баловень судьбы, вернувший однажды на атлантические просторы возрожденный «Титаник», волею случая оказывается в эпицентре событий.

Ему на помощь приходят друзья.

Раскрыть тайну Дракулы — ничего другого им просто не остается.

---

Он почти видел перед собой человека, писавшего постскриптум, — немолодого, просвещенного, желчного, не слишком успешного, если не откровенного неудачника.

Такому могло быть и тридцать, и сорок — не суть.

Ибо такие уже не живут — доживают отпущенное время и не ждут перемен.

Некоторое время назад этот пришел к твердому убеждению, что жизнь не сложилась — работа скучна и бесперспективна, личная жизнь не подарит новых радостей, напротив — с годами станет источником все больших проблем, то же — касательно собственного здоровья.

Однако унылая жизнь продолжалась, ее свободное пространство надо было чем-то занимать; в минувшие годы — учебы, наивных исканий и надежд — сознание, память, душа привыкли постоянно трудиться.

Однажды Гурский заметил: хмурые неудачники часто увлекаются какой-то темой, как правило, далекой от реальности — вроде НЛО или библиотеки Ивана Грозного. Правда, в отличие от полубезумных, фанатичных энтузиастов тех же проблем эти ведут себя тихо, не мечутся по экспедициям, не пишут статей, не будоражат общественное мнение. В тихих и пыльных своих норках они всего лишь внимательно наблюдают за развитием ситуации, скрупулезно отслеживают и по крохам копят информацию. Они редко делятся с кем-то своими мыслями, и потому трудно сказать — радуются ли чужим победам на «их» поприще, переживают ли по поводу поражений? Или, напротив, желчно упиваются очередным свидетельством тщетности?

Последнее представляется более вероятным.

Этот был явно из их породы.

Дурашливая маска, обязательная вроде бы в виртуальной среде общения, его тяготила, и, дотянув до постскриптума, он не выдержал, сбросил ее, обращаясь к Гурскому уже без ужимок и гримас.

Но с обидой.

И Гурский его понимал, и даже готов был признать свою вину — в унылую заводь безрадостной жизни этого человека по его, Гурского, милости тяжелым камнем плюхнулось еще одно разочарование.

«Ответить, что ли? Как-нибудь эдак, иронично, без соплей, но с симпатией…» — разомлев душой, неожиданно подумал Гурский.

И очнулся.

«Чур, меня, чур! Тень, знай свое место! Что там еще говорится в таких случаях? Забыл. Наваждение, блин!»

И умилился.

«Это ведь отчего происходит? От таланта! Талантлив, сукин сын! Сам себя разжалобил до слез. Кто — скажите на милость?! — еще способен на такое? Чтобы по-настоящему, а не для истории под запись?»

Гурский несколько раз перечитал написанное, получая при этом огромное, почти физическое наслаждение.

К тому же по мере нарастания удовлетворения отступала, рассеивалась тревога.

И скоро ее не стало вовсе.

А поначалу — была.

Откровенно говоря, загадочное агентство ничем, кроме необременительных заказов и ощутимых гонораров, себя не проявило, и посему воспоминания о нем должны бы вызывать в душе репортера исключительно положительные эмоции.

Эдакий разлив меда и патоки.

На деле, однако, все происходило иначе.

Жилось Гурскому очень неуютно.

Неспокойно жилось.

Тревога, правда, обуревала его не всегда с одинаковой силой.

Иногда — накатывала на Гурского приступами неведомых ранее фобий и болезненных фантазий, мучительными размышлениями по поводу незримых заказчиков, их подлинных интересов и собственного будущего, когда невидимки сочтут, что достигли цели.

И кстати, что это была за цель?

В такие минуты Гурский был близок к безумию.

Чаще, впрочем, тревога слабо царапала душу когтистой лапкой, ради того только, чтобы о себе напомнить.

В тот миг, когда собравший волю в кулак Гурский решился на небывалую дерзость — явно нарушить один из пунктов соглашения с агентством, — она взметнулась, подобно растревоженной кобре, зашипела страшно и даже плюнула парализующим волю ядом.

Но было поздно — пальцы Гурского уже метались по клавиатуре компьютера, остановить поток его неожиданного творчества не под силу было никакой тревоге.

Даже — страху.

Теперь же, перечитывая свое творение и снова — в который уже раз! — отдавая должное собственному таланту и изобретательности, Гурский решил окончательно.

Никому.

Никогда.

Аналитикам из хитрого агентства. (Если таковые, кстати, имеются.)

Черту самому.

И чертовой матери не по зубам разгадать ту шараду, что с гениальной простотой и изяществом закатил он только что в виртуальное пространство.

Как шар в лузу.

И тревога отступила.

Встреча на старой плотине

Владелец маленького отеля, ресторана и крохотного бара на берегу старой заброшенной плотины в десяти милях от Лондона был, вне всякого сомнения, человеком творческим.

С хорошей фантазией.

К тому же он наверняка умел видеть то, чего, как правило, не замечает большинство людей.

Но именно оно создает неповторимый, а подчас даже неуловимый колорит, на который первой откликается душа и только потом — возможно — разум.

Словом, каждый из вас исподволь, но совершенно неожиданно и вдруг погружался в некое определенное состояние, которому вроде бы неоткуда было взяться.

Несколько позже, к тому же исключительно те, кто склонен размышлять над природой собственных чувств, открывали причину — мимолетный аромат, разбудивший старое воспоминание.

Или промелькнувшее в толпе чужое лицо, напомнившее вдруг — весьма отдаленно, но остро — целую жизнь, прожитую некогда.

Или неприметный пейзаж вдруг навевал беспричинную тоску, вызвав в памяти воспоминание о местах совсем других, далеких, да и не похожих вовсе на то, в котором оказались вы нынче.

Словом, человек, вздумавший однажды расположить небольшой отель в скромной старинной усадьбе и давший сему заведению имя «Complete angle»[37] — или те, что надоумили его поступить именно так, — не прогадал.

Тихим, уютным и совершенно английским оказалось это местечко.

Речь шла, разумеется, о старой доброй Англии, которую умудрились потерять даже рачительные британцы, озабоченные незыблемостью традиций.

Точно так же, как потеряли — увы! — навсегда старую добрую Францию их вечные легкомысленные соперники — французы.

И русским уже никогда не обрести старой доброй матушки России, сколь ни пить теперь водки с икрой, ни жечь чучел на масленицу и ни золотить маковки церквей.

Неумолимо время.

Однако ж и оно позволяет иногда людям разыграть небольшие спектакли из прошлого.

Случается — они бывают удачны.

Воды плотины были темны, отдавали густой зеленью и казались глубокими.

Шум воды — словно и он следовал традиции британской сдержанности — был негромким.

Медленно, будто бы нехотя стремился поток и, приблизившись к порогу, тяжело скатывался вниз, слабо пенясь и орошая пространство прохладной водяной пылью.

Посетители ресторана, выбравшие террасу над плотиной, зябко кутались в теплые свитера, но не уходили, зачарованные умиротворяющим движением воды.

Напротив, на другом берегу, высился небольшой древний собор с островерхим куполом и узкими окнами, украшенными неяркой мозаикой.

Небольшое деревенское кладбище, раскинувшееся у его стен, довершало картину.

И это было вполне уместно, ничуть не нарушало тихой идиллии.

Грусть была ей к лицу.

Не грусть даже — а простое, незатейливое напоминание о вечности.

— Боже, Энтони, какое волшебное место…

— К тому же весьма соответствующее…

— Оставьте, Стив. Разве здесь не прекрасно?

— Мне нравится. Но должен заметить — это отнюдь не открытие лорда Джулиана. Заведение, насколько я знаю, весьма популярно в Лондоне, на уикэнд здесь совсем не так тихо, как сегодня.

— На уик-энд сюда еще нужно попасть. Последнее время на старой плотине стало модно справлять свадьбы — счастливая родня оккупирует отель, не вылезает из ресторана и чувствует себя как дома. Однако в будни здесь довольно спокойно и, главное, малолюдно… Я же надеюсь поговорить всерьез и по душам еще до вылета. Воздушный коридор нам дают только в десять, времени предостаточно — я подумал, что здесь будет удобно.

— К тому же — красиво.

— И вкусно. Местная кухня на высоте, можете мне поверить.

— Тогда рекомендуй.

— С превеликим удовольствием.

Метрдотель, застывший у окна, внимательно наблюдал за гостями, расположившимися на террасе.

Взгляда лорда Джулиана было достаточно — служитель стремительно возник возле столика.

И буквально обратился во внимание.

— Знаете, что я хотел бы прояснить прежде всего?

Лорд Джулиан аккуратно опустил на стол большой шарообразный бокал тонкого стекла на высокой ножке — слабо плеснулась темная рубиновая жидкость.

Они пили выдержанное Hermitage 1978-го.

Крепкое, глубокое, богатое оттенками вино как нельзя более отвечало не только зайцу, запеченному с каштанами, но и настроению всей компании.

Есть такое свойство у хороших, проверенных временем напитков — соответствовать настроению.