Альфредо Бонанно - На ножах со всем существующим

• Название: На ножах со всем существующим
• Автор: Альфредо Бонанно
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

Нормальность работы и «свободного времени», семья и консумеризм убивают злую страсть к свободе. Изменение невозможно без насильственного разрыва с привычками подчинения. Но восстание - всегда дело меньшинства. «Массы» готовы стать инструментами власти или принять изменение по инерции. Для бунтующего раба власть - это приказы боссов (капиталистических или революционных). Самая большая самоорганизованная стачка в истории - май 1968 - включала лишь одну пятую часть населения страны.

Из этого, однако, не следует, что цель восстания - захватить власть, дабы направить массы. Рабское, пассивное отношение не может исчезнуть за несколько дней. Но то, что противостоит пассивности, должно завоевать себе место и создать СВОЁ СОБСТВЕННОЕ ВРЕМЯ. Восстание - необходимое условие для этого.

При этом презрение к «массам» не революционно, а идеологично, то есть служит господствующему представлению. «Народ капитала» безусловно существует, но не имеет чёткой «формы» и территории. Говорить, что мы - единственные бунтовщики в море покорности -контрреволюционно, ибо кладёт конец игре ещё до её начала. Мы можем лишь утверждать, что не знаем, кто наши сообщники, и что нам нужна социальная буря, чтобы обнаружить их. Сегодня возможно полагаться только на самых близких товарищей, но во время восстания круг друзей стремительно расширяется - и он должен быть защищен оружием, ведь на трупе восстания восходит реакция. Однако чем грандиознее бунт, тем менее приложимы к нему категории военного противостояния.

Если говорить об оружии, то самое полезное - это как можно скорее сделать его бесполезным. Но эта проблема остаётся абстрактной до тех пор, пока речь не заходит о конкретных отношениях между революционерами и эксплуатируемыми. Слишком часто революционеры утверждали, что они являются сознанием угнетённых и знают, как действовать лучше самих угнетённых. Так революция превращается в партийный бизнес (в ленинистской версии - задачу профессионалов революции). Освободительное движение отождествляется со своим «самым передовым» отрядом, который затем захватывает власть и становится новым хозяином.

Существует, впрочем, и другая «революционная крайность». Под предлогом своей «неотделимости» от социального движения, пребывающего в пассивности, индивиды начинают отрицать саму практику атаки, называя её «старомодной вооружённой пропагандой». Так всё кончается «радикальной критикой» и «революционной ясностью». Жизнь ничтожна, всё, что остаётся - теория. В этом случае «революционер» приносит жертву пролетариату уже не своим «профессиональным действием», но своей «профессиональной пассивностью». Ещё одна ложь и самообман.

Капитал отравляет нас и направляет на фальшивые пути. Он лишает нас страстного отношения к жизни и навязывает собственные интересы (деньги, успех, болтовню, технологии). Мы стареем среди замороченных или пресыщенных мужчин и женщин, без идей и смеха, ярости и смелости, без вспышек хохота и благородства.

Наши жизни не принадлежат нам, и любое серьёзное рассуждение, избегающее этой констатации - срам. Но чтобы вернуть себе собственные жизни, нам необходимо многое, нам необходимо ВСЁ. В первую очередь бунт, что значит: мысли и книги, ум и смех, проклятья и пинки, огонь и дружба, любовь и оружие, отчаяние и одиночество, решимость и атака. Единственно важный вопрос: как соединить всё это, чтобы жизнь заиграла.

8.

Самое простое - подстрелить птицу, летящую по прямой линии.

Бальтасар Грасиан

Мы хотим изменить свою жизнь немедленно. Это и есть критерий, по которому мы выбираем друзей и сообщников. То же касается ТРЕБОВАНИЯ ПОСЛЕДО­ВАТЕЛЬНОСТИ. Нами движет воля жить согласно нашим идеям, а также желание создать теорию, исходящую исключительно из нашей жизни. Это означает отказ от любой идеологии, включая идеологию желания.

Мы отделяем себя от тех, кто следует готовым рецептам и установленным правилам, пусть даже «критическим». Никаких ролей, никаких икон, никаких перемирий с существующим. Все дула, все лезвия - против идеологии!

Индивид с любовью к бунту и персональными требованиями к классовому столкновению хочет действовать в любой ситуации, здесь и сейчас. Если он прибегает к анализу современных государства и капитала, то именно для того, чтобы атаковать их, а не для того, чтобы залить свой анализ чаем. В противоположность писателю или солдату, для которых писательство и война -профессиональное и запрограммированное занятие, ручка и револьвер для нас - орудия в нужном месте, в нужное время.

Восстание - нечто гораздо большее, чем «вооружённая борьба». В момент восстания общее нарушение «порядка», разрушение нормы, выход по ту сторону любой программы важнее военных стратегий. Старый мир оказывается перевёрнут в той мере, в какой все бунтующие так или иначе вооружены. Тогда оружие перестаёт быть выражением «авангарда», монополией специалистов и профессионалов. Оно становится конкретным фактором революционного праздника - коллективным условием расширения и защиты социальной трансформации. В этом случае мы оказываемся свидетелями чудесной «конспирации уникальных эго» - союза людей, объединённых волей жить в мире без боссов и рабов. В обществе свободных и неуправляемых индивидов.

9.

Не спрашивай о формуле, которая откроет тебе будущие миры, как штопор открывает бутыль. Сегодня мы можем сказать лишь, кем мы не являемся и чего мы не хотим.

Эудженио Монтале

Жизнь не может быть чем-то, за что можно попросту ухватиться. Мысль эта всем приходила в голову хотя бы раз. У нас есть выбор, делающий нас свободнее богов: ПОКОНЧИТЬ РАЗОМ. Эту идею стоит просмаковать до конца. Никто и ничто не заставляет нас жить, даже смерть. По этой причине наша жизнь - tabula rasa - доска, на которой ничего не написано и на которой может быть написано всё. С такой свободой невозможно жить по-рабски. Рабство придумано для тех, кто осуждён жить, кто приговорён к вечности - и примирился с этим смрадным приговором. Мы не таковы. Для нас существует неизвестное: неоткрытые миры, непродуманные мысли, рискованные начинания, путешествия без всяких гарантий, приключения с непредсказуемым концом, чужаки, которым мы можем вручить нашу жизнь. Одним словом, неизвестное целого мира, где чрезмерная привязанность к существованию - лишний и ненужный груз. Риск прекрасен. В первую очередь - риск взглянуть mal de vivre в глаза. Как чудесно положить конец постылой и унизительной работе жизни!

Но наши современники живут работой, отчаянно жонглируя тысячей обязанностей, включая самую печальную из них - обязанность чувствовать себя хорошо. Они прячут от себя собственную хроническую неспособность овладеть своей жизнью, прячут за множеством лихорадочных действий, совершаемых со всё увеличивающейся скоростью. Они и думать не думают о яростном свете отрицания.

И всё же не жить - очевидный выбор. Он, кстати, и открывает нам возможность жизни, исполненной радости. «Всегда можно положить конец вещам; но можно также играть и бунтовать» - говорит нам материализм радости.

Перед нами вечно маячит гнусная возможность бездействия - и это самая прекрасная причина для действия. Мы беременны всеми действиями, на которые способны решиться. Никакой босс не может лишить нас наслаждения сказать «нет». То, что мы есть, и то, чего мы хотим, начинается с «нет». И это - прекраснейший повод, чтобы проснуться и начать новый день. Чтобы атаковать тот порядок, который нас душит.

С одной стороны, есть существующее со своими привычками и ценностями, со свей уверенностью в себе. От этого социального яда подкашиваются ноги и немеет язык. Он смертоносен.

С другой стороны, есть восстание - неизвестное, рискованное, врывающееся в мир и опрокидывающее вещи. Оно - единственное начало бесконечной практики жизни и свободы.

1998

1.

Легко сказать, что анархистского движения в Северной Америке нет. Такое утверждение попросту освобождает тебя от исследования природы этого движения и твоей собственной роли в нём. Однако сеть книжных магазинов, анархистских общежитий, сквотов, публикаций, регулярных встреч и корреспонденции, связанных с антигосударственным и антикапиталистическим проектом, безусловно существует. И эта сеть определяет лицо целой субкультуры - со своими привычками, ритуалами и символами «бунта». Но может ли субкультура создать свободных индивидов, способных овладеть своими жизнями и действительно противостоять обществу? Думаю, анархистская субкультура оказалась в этом смысле бессильной. Стоит поговорить об этом подробнее.

Анархистская субкультура, несомненно, включает в себя разные формы активизма, исторические исследования, социальный анализ (теорию), креативную игру и опыты самоосвобождения. Но всё это существует не как глубокая практика, направленная на осознание общества и создание свободных жизней, а как ролевая социоактивность, цель которой - поддерживать себя и свою субкультуру, без которой индивиды как бы перестают существовать.