Борис Соколов - Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи

• Название: Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи
• Автор: Борис Соколов
• Издательство: Родиола - Плюс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000

Имя выдающегося советского полководца Г. К. Жукова известно в нашей стране каждому. Исключительно сильная и волевая личность, Георгий Константинович навечно останется в памяти народной символом Великой победы, одержанной в самой кровавой из всех войн в истории человечества. Он не запятнал себя в годы репрессий, не лицемерил и не искал легких путей. Его жизнь — пример высочайшей требовательности к себе и другим. Используя множество новых документов, автор резко, а порой беспощадно рисует портрет прославленного полководца без привычной ретуши и хрестоматийного глянца.

---

В феврале 1931 года наш герой стал помощником инспектора кавалерии РККА С.М. Буденного. В своих мемуарах Семен Михайлович особо подчеркнул, что сам просил назначить Жукова на эту должность. Георгий Константинович уверяет в мемуарах, что не слишком стремился в Москву: «Я очень привык к своей дивизии и считал себя непременным членом дружной семьи самарцев… Однажды вечером мне позвонил Константин Константинович Рокоссовский и сказал, что из Москвы получен приказ о моем назначении на новую должность.

— Сколько вам потребуется времени на сборы? — спросил он.

— Часа два, — ответил я (все имущество семьи Жуковых в то время вполне умещалось в один чемодан. — Б.С.).

— Мы вас так не отпустим, — сказал К.К. Рокоссовский, ведь вы ветеран 7-й дивизии, и проводим вас, как положено, таково общее желание командно-политического состава второй бригады.

Я, разумеется, был очень тронут.

Через несколько дней состоялся обед всего командного и политического состава 39-го и 40-го кавполков, на котором присутствовало командование дивизии. Я услышал много хороших, теплых слов в свой адрес. Шли они от чистого сердца и запомнились на всю жизнь». Мы не знаем, сколько водки было выпито на том товарищеском ужине и чем ее закусывали красные кавалеристы — солеными грибочками и огурчиками или красной икрой да балыком. А вот в том, что Рокоссовский относился к Жукову с симпатией, сомневаться не приходится. Доказательством здесь служит приведенная выше аттестация комдива на комбрига, которая, очевидно, способствовала очередному рывку в жуковской карьере. И что командиры и комиссары полков и эскадронов не сказали о Жукове дурного слова — удивления не вызывает. Во-первых, торжественность мероприятия совсем не располагала к критике его главного героя. Во-вторых, Рокоссовский и коллеги, по сути, провожали свое будущее начальство. Ведь помощник инспектора кавалерии вполне мог оказаться проверяющим в родной дивизии, и от него во многом будет зависеть, какую оценку получат самарцы за боевую подготовку или за действия на маневрах.

Следующим вечером после банкета Жуков, его супруга Александра Диевна и их двухлетняя дочка Эра с нехитрыми пожитками покинули Минск и поездом отправились в Москву. Здесь их поселили в Сокольниках в деревянном бараке. Будущий маршал и будущий сват Георгия Константиновича Александр Михайлович Василевский в беседе с Константином Симоновым вспоминал, насколько лучше были жилищные условия командиров полков в провинции по сравнению с теми, что они получили в Москве после назначения на более высокую должность: «К тому времени командирам полков — а я был командиром полка в Твери — были созданы хорошие условия; было решение, по которому каждый командир полка имел машину — „фордик“ тогдашнего выпуска, получали квартиры — в одних случаях отдельные квартиры, в других даже особняки, имели верховую лошадь, имели, кроме машины, выезд. И вот после всего этого меня назначили в Управление (Василевский с весны 1931 года работал в Управлении боевой подготовки, в состав которого входила Инспекция кавалерии. — Б. С.), дали вместо трех шпал командира полка один ромб по должности, званий тогда еще не было, и сообщили адрес, где я буду жить. Поехал я в Сокольники, нашел этот дом — новые дома с тесными квартирами (здесь же поселился и Жуков. — Б.С.), нашел свой номер квартиры — квартира из нескольких комнат, мне отведена одна, а нас четверо: я, жена, теща, сын (Юрий, будущий первый муж Эры Жуковой. — Б.С.). Вот так мне предстояло жить после тех условии, в которых находился как командир полка. Такое же положение было и у Жукова, когда он был тоже назначен туда, в это Управление…». Будущая невестка Василевского Эра Жукова так описала тогдашний быт: «В Москве мы поселились в Сокольниках на 11-й Сокольнической улице, в доме, где проживало много семей военнослужащих. Жили в коммунальной квартирке, занимая две небольшие комнатки, обставленные, как было тогда принято у большинства кочевавших с места на место военнослужащих самой простой казенной мебелью. Мама любила рассказывать, как, получив очередную зарплату, папа как-то отправился в центр, чтобы купить этажерку для книг, а их, по словам мамы, уже и в те годы было много. Купив эту самую этажерку, — я ее тоже прекрасно почему-то помню — папа всю дорогу нес ее на руках. Думаю, что ему и в голову не приходило взять машину. Ведь в Сокольники в те годы можно было добираться только на трамвае. А как в трамвай с этажеркой? Кстати, в тот раз с папой был будущий маршал — А.М. Василевский, который и отправился домой на этом трамвае. Тем не менее радости эта покупка доставила папе много — можно было в надлежащем порядке расставить все нужные книги».

Вероятно, неудачный брак с Юрием Василевским оставил у Эры Георгиевны и какой-то неприятный осадок и в отношении экс-свекра. В ее рассказе он выглядит не лучшим образом: оставил друга одного тащить на себе не в ближний край тяжёлую, неуклюжую этажерку, а сам отправился домой налегке на трамвае. Но предоставим слово и самому Александру Михайловичу. Писателю Симонову он изложил эпизод с этажеркой несколько иначе: «Помню, однажды выхожу я из наркомата и вижу на стоянке трамвая стоит Георгий с большой этажеркой для книг. Я говорю:

— Что ты тут стоишь?

— Да вот квартира-то пустая, в комнате ничего не стоит, хоть взял здесь, в АХО, выписал себе этажерку для книг, чтоб было, куда книги положить. Да уже стою полчаса — три трамвая или четыре пропустил, никак не могу ни в один из этих трамваев сесть, народу битком, видишь, висят.

— Ну, ладно, я подожду, с тобой вместе, поедем. Ждали, ждали, еще пять или шесть трамваев переждали, но ни в один не можем сесть. Тогда Жуков говорит.

— Ну, ты езжай, а я пойду пешком.

— Куда, в Сокольники?

— Ну да, в Сокольники, а что же делать с этой, с этажеркой, не обратно же ее нести.

Я тогда сказал ему, что уж раз такая судьба, давай пойдем пешком вместе, я тебе помогу ее тащить. Так мы и шли с Жуковым через весь город, до Сокольников, несли эту этажерку к месту его нового жительства».

Ряд деталей заставляет признать сообщение Василевского более правдоподобным, чем рассказ старшей дочери Жукова. Скорее всего, Георгий Константинович этажерку не в магазине купил, а получил в АХО. Тогда ведь одежды, мебели и других промышленных товаров в свободной продаже почти не было. Костюм, стол или шкаф можно было купить только по ордеру, выписанному на предприятии или в учреждении. Работников центрального аппарата Наркомата обороны наверняка отоваривал прямо на месте тамошний Административно-хозяйственный отдел (или часть). И идти пешком через всю Москву Жуков решился лишь тогда, когда убедился, что в «час пик» с этажеркой в трамвай не влезешь — это тоже выглядит вполне правдоподобно. А уж чтобы Василевский не помог бы ему в такой ситуации, но потом все равно остался другом — в это трудно поверить.

Быт в начале 30-х годов был скуден. Основные продовольственные и промышленные товары — по карточкам. Жилищный вопрос в Москве стоял остро. Даже высокопоставленным военным в полковничьих и генеральских чинах приходилось ютиться в коммуналках. А тут еще с семейством Жукова произошла крупная неприятность. Вот что рассказал М.М. Пилихин: «В 1932 году Георгий пригласил мою семью в Крым, в дом отдыха. Когда Жуковы вернулись, то обнаружили, что их квартиру обокрали, не оказалось и мехового пальто его жены Александры Диевны, и ряда других вещей. Георгий заявил в МУР, но МУР так и не смог найти пропавшие вещи. Как-то моя жена Клавдия Ильинична шла по Столешникову переулку. А навстречу идет женщина в пальто Александры Диевны. Клавдия Ильинична с помощью милиции женщину эту задержала… Оказалось, что женщина пальто купила в комиссионном магазине. Пальто это вернули Жукову». Меховое пальто по тем временам было огромной ценностью. Его возвращение стало для Жуковых хоть слабым, но утешением.

Жуков неизменно помогал всем своим родственникам. В 1930 году у вдовы М.А. Пилихина отняли дом в Черной Грязи, переселив ее с семьей во флигель. Нависла угроза раскулачивания. По воспоминаниям Анны Михайловны Пилихиной, тут Жуков прислал бумагу, что Пилихины раскулачиванию не подлежат. Дом после этого вернули, а вот отобранный ранее скот вернуть забыли. Впрочем, после смерти в 1934 году Ольги Гавриловны семью из дома все равно выселили. Тут и Жуков ничем помочь не сумел. Георгий Константинович, как мог, защищал родных от напастей коллективизации; стоившей советскому крестьянству миллионов погибших от голода и репрессий. Однако нет никаких данных о том, что маршал когда-нибудь, даже в самых интимных разговорах, выступал против политики насильственной организации колхозов. Может, это объяснялось тем, что, хоть Жуков и был родом из деревни, крестьянствовать ему никогда не приходилось? Да и жили односельчане, в основном, отхожими промыслами — где тут было появиться любви к своей земле.