Джурица Лабович - Грозные годы

• Название: Грозные годы
• Автор: Джурица Лабович
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1983

В сборник вошли роман «Игманский марш» Д. Лабовича и рассказы М. Гончина и М. Реновчевича Невена, посвященные теме антифашистской борьбы в Югославии в годы второй мировой войны. Перед читателем предстают бойцы и командиры народно-освободительной армии, наделенные благородными чертами бесстрашия, готовности к самопожертвованию, верности долгу. Одновременно авторы клеймят позором немецких и итальянских фашистов с их человеконенавистнической идеологией, варварством и жестокостью.

Книга предназначена для массового читателя.

---

— Вы должны принять самые решительные меры, — подхватил Лист.

— Кроме того, я прикажу генералу Пирцио Биролли в Черногории...

Гарольд Турнер удивленно посмотрел на него.

— Что вы сказали? Что значит «прикажу»?! — возмутился Лист.

— Простите, дорогой друг! — Амброзио улыбнулся, и его улыбка показалась Листу уже не просто неприятной, но даже отвратительной. — Вероятно, я должен был вам сообщить об этом еще в начале нашего разговора.

— Я вас решительно не понимаю! — несколько смягчив тон, заявил Лист.

— Простите, я вас тоже не понял, — поддержал Листа генерал Турнер.

— Через пятнадцать дней я должен ехать в Рим.

— Что вы хотите этим сказать? — Лист выпрямился.

— Я полагал, что вы знаете об этом. Дуче уже должен был известить фюрера... — продолжал Амброзио с улыбкой. — На днях я вступаю на пост начальника штаба сухопутных войск... сухопутных сил, — поправил он себя, позируя, словно перед кинокамерой.

Фельдмаршал Лист, чье терпение, казалось, уже иссякало, сразу успокоился. Махнув рукой, он сказал как бы самому себе:

— В войнах всякое бывает. Случалось, что рядовые, благодаря стечению обстоятельств, становились героями или генералами, а были и такие высшие чины, которые также из-за стечения обстоятельств лишались генеральских погон или обнаруживали свою трусость... Нечто подобное может произойти и в этой войне.

Как будто поняв намек фельдмаршала, генерал Турнер разлил коньяк по рюмкам и подал им. Потом он отошел от стола, с любопытством ожидая, как один союзник будет поздравлять другого с продвижением по службе.

— За ваше здоровье и за ваше повышение в должности, господин генерал! — подняв рюмку, провозгласил Лист.

— Я присоединяюсь к поздравлению господина фельдмаршала и желаю вам всего наилучшего! — сказал Турнер.

— Спасибо, дорогие мои друзья! — воскликнул Амброзио и, поднявшись, чокнулся с обоими.

Они еще долго разговаривали, пили, произносили тосты...

— Мы должны в рекордно короткий срок выполнить наши задачи, — сказал Лист. — И мы их выполним!

— Безусловно! — подтвердил Амброзио и добавил: — Я обязан высказать и свое отношение, хотя мои предки и говорили, что молчание — знак согласия или, по крайней мере, видимость его.

— Вообще-то, этому сообщению о формировании какой-то партизанской бригады я не придаю особого значения, — ни к кому не обращаясь, пробормотал Лист. — Ее надо молниеносно разбить, раздавить, уничтожить.

— Разумеется. Ведь иначе они сформируют еще одну такую же бригаду, — снова поддержал его генерал Амброзио.

Оба немца промолчали и почти с укором поглядели на него.

Потом Витторио Амброзио поблагодарил их за приглашение переночевать в Белграде и сказал, что неотложные дела вынуждают его вылететь немедленно. Четверо сопровождавших его офицеров вместе с пилотами сидели в буфете. Когда Амброзио вошел и, махнув перчаткой, дал им знак готовиться к отлету, они разом щелкнули каблуками и один за другим, не обращая внимания на пилотов Листа, которые смотрели на них довольно пренебрежительно, направились к своему самолету. Лист и Турнер проводили Амброзио до самого трапа «савойи».

— Мне очень жаль расставаться с вами...

— Счастливого пути, господин генерал!.. И больших успехов вам на новом посту! — пожелал Лист.

— Дорогие друзья!..

— Всего наилучшего, господин генерал! — пожелал ему и Турнер.

Амброзио наклонился к Листу:

— Беспощадность по отношению к коммунистам, дорогой друг, — вот мое жизненное кредо. Можете быть уверены, что во мне вы всегда найдете искреннего союзника!.. Будьте здоровы!..

Они пожали друг другу руки. Амброзио быстро взбежал по трапу, и дверь за ним закрылась. Заработали моторы, и «савойя» покатилась по рулежной дорожке. Фельдмаршал Лист еще немного постоял, хмурый и задумчивый, а затем пожал руку генералу Турнеру и направился к своему «юнкерсу». Гарольд Турнер приказал убрать с аэродрома дополнительную охрану и поехал к себе в Белград.

3 Пролетарцы в строю

В то время как бойцы партизанской бригады строились в колонну на площади, а жители городка, собравшиеся на небольшом холме, стали свидетелями этого исторического события, противник со всех сторон упорно пробивался к Рудо...

Хотя неожиданно подул холодный южный ветер и принес с собой дождь и мокрый снег, никогда еще на протяжении почти четырехсотлетней истории существования этого восточно-боснийского городка на его улицах не было так шумно и многолюдно, как в этот день — 21 декабря 1941 года. Здесь собрались сейчас партизаны со всех концов страны. Прибывали все новые отряды, а из домов выходили горожане и с любопытством их разглядывали. Через плетни и заборы смотрели женщины, не решаясь выйти за ворота. Из здания школы неслись звуки веселой песни. С того часа, как в Рудо вошли первые партизанские отряды, песни и смех здесь не умолкали. Даже со стороны мектеба[3] слышались веселые, никогда еще не звучавшие тут мелодии. Мало-помалу на улицах и площадях становилось многолюдно, как бывало до войны в базарные дни.

Горожане собирались на площади у старого фонтана, окруженного оголившимися каштанами. Озорные мальчишки сбивали с фонтана сосульки, но их внимание, как, впрочем, и внимание взрослых, было сосредоточено на вооруженных людях с красными звездами на шапках.

На площади собрались сербы, хорваты, словенцы, черногорцы, албанцы, македонцы, несколько русских, немцев, венгров...

В одном строю плечом к плечу стояли рабочие и студенты, учителя и крестьяне, художники и шахтеры, офицеры и гимназисты... Был этот строй пестрым и по экипировке. Здесь можно было увидеть югославские, немецкие, итальянские шинели, черные, белые и серые телогрейки и полушубки, шаровары, шапки и кепки, солдатские ботинки, сапоги и крестьянские башмаки...

Вооружены бойцы были тоже необычайно разнообразно — югославскими и немецкими карабинами, охотничьими ружьями, итальянскими винтовками, автоматами, ручными пулеметами всех систем и пистолетами различных калибров.

Всех этих людей объединяла идея свободы. Красная звезда на шапке или кепке символизировала единство пролетариев всего Земного шара.

Среди бойцов, выстроившихся на площади, были и участники гражданской войны в Испании, и старые революционеры, многие из которых до войны прошли через тюрьмы и каторгу. Почти все партизаны, собравшиеся здесь, со времени начала восстания получили боевое крещение.

Этот строй составили 1119 бойцов, из них 651 человек — члены КПЮ и Союза коммунистической молодежи Югославии. Сейчас все они спокойно стояли, прислушиваясь к звукам далекого боя, — это сражались с итальянцами храбрые шумадийцы, преграждая войскам Муссолини путь к Рудо.

Молодые бойцы народной армии ждали своего Верховного главнокомандующего, чтобы, увидев и поприветствовав его, отправиться в долгий боевой путь, который пройдет через всю страну...

Гаврош тоже стоял в строю. Сейчас он выглядел подтянутым и бодрым. Поеживаясь от холода, он то и дело с любопытством поглядывал на Риту — первую девушку-комиссара партизанского отряда в Югославии. Он знал, что она была арестована, брошена в тюрьму, бежала из нее. Знал, что ее любимая книга — «Как закалялась сталь» Островского. Вероятно, именно потому, что она так восхищалась подругой Корчагина, ее лучшие друзья — Бане, Вучко и Гаврош — стали называть ее Ритой. Штаб бригады еще не назначил командира ее роты, и девушка стояла перед строем, гордая доверием, которое ей оказали товарищи.

Рядом с Гаврошем стоял недавно получивший диплом юриста Александр Марич, или Лека, родом из-под Крагуеваца. На нем был летный шлем. В руках Лека держал пулемет системы «Брно». Однажды, стремясь отомстить за гибель брата, он без разрешения штаба отряда пробрался в Крагуевац и уничтожил первый же попавшийся ему немецкий патруль. После этого фашисты всю ночь гонялись за ним с собаками-ищейками. К утру, крадучись, как голодный волк, он вернулся в свой отряд. За такое своеволие Лека поплатился временным исключением из партии... У него было необычное, сразу запоминающееся лицо, с крепким, тяжеловатым подбородком и блестящими светло-голубыми глазами. Он был неплохим оратором и смелым бойцом, в его идейной убежденности и преданности революции никто не сомневался. Когда у партизан отряда выпадала свободная минутка, на коротких привалах или перед сном он читал им краткие лекции и всегда заканчивал их выводами о морали и этике партизанской борьбы. Он советовал своим товарищам при встречах с местными жителями говорить с ними просто и ясно, чтобы ни у кого не оставалось сомнений относительно целей совместной борьбы. «Вы — воспитатели, — часто повторял он, — и вам самим придется пожинать плоды того, что посеете». Он разработал для себя методику пропаганды и знал, как разговаривать и с людьми образованными, и с простыми крестьянами. Ему удалось увлечь за собой многих людей, ставших впоследствии преданнейшими бойцами революции.