Дмитрий Зеленин - Великорусские сказки Пермской губернии

• Название: Великорусские сказки Пермской губернии
• Автор: Дмитрий Зеленин
• Издательство: Правда
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 1991
• ISBN: 5-253-00239-1

Сборник «Великорусские сказки Пермской губернии», составленный на основе полевых экспедиций советским этнографом, фольклористом и диалектологом Д. К. Зелениным (1878–1954) — уникальный памятник отечественной культуры, который содержит наиболее ранние точные записи сказок с сюжетами, не уступающими собранию А. Н. Афанасьева. В книгу вошли сказки о животных, волшебные сказки, легендарные, новеллистические, сказки об одураченном чёрте, а также сказки-анекдоты.

Сказки не адаптированы для детей!

---

Дежурный сказал: «Иди за мной!» — Доводит он до эдакова калидорцу: она с девушками сидит, уважается, и перед ними музыка стоит. Он подходит и говорит: «Здравствуешь, Маша!» — «Ах, Иван Васильич, неужели это ты?» — «Да, — говорит, — я!» — Маша пала на пол и с душой рассталась. Иван Васильич видит, что дело не ладно, сдумал после этого из комнаты убираться. Королю доложили, что Маше что-то сделалось, знать, кончилась: вошел какой-то чужестранный князь, только одно слово сказал, она и кончилась. Король сказал: «Кто мог его без меня допустить?» — Король приказал разыскать его: «Я его упеку, где ворон кости не носит!»

Иван Васильич приходит в ту лавку, где он одежду взял; лопоть эту снял, свою старую одел; купцу сказал, что «если будут меня искать, тогда скажи, что «мимо моей лавки прошел чужестранный князь». Действительно, не через долгое время спрашивают у лавочника, что «не проходил ли чужестранный князь?» — «Недавно проходил мимо моей лавки».

Иван Васильич пошел к старухе на фатеру. Идет и думает: «Маша кончилась, и только мне не досталась, так и ему не доставайся!» Приходит к старушке, подает четвертную, велел ей сходить взять бисерту побольше. Старуха взяла бисерту, а оставшие деньги в сундук положила. В ночь ничего хорошего не выдумал, а то выдумал, что пойду я во дворец, повешу петлю и сам задавлюсь.

Вышел на двор, написал на столбе подпись: «Что у меня осталось денег, никто чтобы не вникался: были они старухины деньги». — «Задавиться мне во дворе не годно: старуха будет бояться. А поду я на волю лучше задавлюсь!» — Приходит он к морю: «Вот мне смерть хорошая! Я плавать не умею, паду в море, вот тебе и всего!» — Разулся, разделся, сидит на берегу.

Вдруг бежит к нему зверек. — «Все равно мне гинуть, погляжу, как будет меня зверек рвать (есть)». — Зверек к нему подбегает, он не сробел, взял камень, зверька убил сам, наперво. Не через долго время бежит зверек другой, тащит вроде золотой камень во рту; начал этого зверька исцелять, по нему камнем поглаживать. Не черезо много время убитый зверек побежал вместе с этим со зверьком, обронил этот камень. Иван Васильич думает: «Камень этот хороший; если Машу схоронят, я ее исцелю; погожу топиться!» — Надевал на себя рубашку и подштанники, а камень в карман клал.

Отправился он в город; задумал зайти в питейное заведение. В питейном заведении сидят три пьянчужки, опохмелиться им не на что. То Ваня сметил дело: приказал целовальнику четверть налить; целовальник налил четверть, приказал Ваня самим им выпивать. Как напились они вина, один другому и говорят: «Ты что такой! Я ведь, по крайней мере, живописец, срисую человека, как живой, только не говорит!» — один выхвастался. А другой говорит: «Я тоже не простой человек! Я слесарь: что только ни увижу, то разве не излажу!» — А третий говорит: «Хоть за мной не шибко ремесло мудро, но все-таки я каменщик: могу печи класть и трубы!»

Ваня вызвал их на улку и говорит: «Вы знаете, что у царя невеста померла; вы украдьте мне ее, я вам дам по триста рублей денег!» — «Это для нас что! Я отправлюся в монастырь, возьму воску, срисую из воску женщину как живую!» — А другой говорит: «У меня свёрлы хорошие, я могу стену пробурлить». — А каменщик говорит: «Что вы разломаете, когда вытащим, я залажу!» — То он им дал по сто рублей денег задатку: «А если притащите, еще по двести дам! Вытащите мне за город, вот на такую-то елань (ночным бытом)».

Сам отправился к старушке, приказал бисерту купить побольше. Записи со столба сшоркал, взял денег с собой немало, для запасу. До ночи доживает, старушке объясняет: «Я сёднишнюю ночь погуляю, а может, приду не в показное время — так ты пусти меня!» — Приходил за город, лежал на елане ночь, дожидал их. Приходят ночным бытом эти самые пьяницы к королевскому дому, начали стену бурлить. Провертели, разломали дыру порядочную. А дежурный увидал и говорит: «Что-то мне блазнит: светленько стало; и пошире, — говорит, — дыра-та стаёт… Али кто ее утащит? — Да никто не пошевелит! Только мне блазнит», — говорит.

Один залез, вынул ее из гробу, раздел ее из платья; подали ему восковую, он ее одел в платье, положил в гроб, а Машу вынул на волю; то подсадили; каменщик живо дыру заложил. Дежурной посмотрел: дыры не видать: «Ну, вот давече мне блазнило, а тепере ничего не видать!» — Они приносят Машу за город. Ваня дождался. — «Тащите?» — «Тащим!» — Притащили; он дал им по двести рублей денег и говорит: «Братцы, вы меня не знаете, и я вас не знаю! Смотрите, не хвастайте, что я такое дело сделал! А то вы должны под суд попасть за это!»

Вынимал он камень, исцелял Машу. Маша не через долгое время встала. Маша на ответ сказала: «Где я сижу и нагая пошто?» — «Сидит возле тебя Иван Васильич; вот я дам тебе пальто и надевай мои калоши, пойдем отсюдова со мной на фатеру». — Приходят в хорошую лавку, где он княжеские одежды раньше брал; разбудили тогда лавошника; купец встал, лавку отворил; тогда они купили одежды у его на жену и на себя на 500 рублей.

Приходят на квартеру к старушке, стучались; старушка выбегала, их пустила в избу. — «Бабушка, мы не на долгое время в особой комнате приоденемся, тогда на нас посмотри!» — Надела она хорошее на себя платье, хорошую там шаль, и также он надел на себя княжескую одежду. Иван Васильич сказал: «Бабушка, нет ли у тебя чего закусить?» — Давала она всякого бисерту, подносила им закусить жареного и пареного. Напились, наелись, легли в горницу (в спальну) спать. — «Маша, будет уж, время вышло! Теперь можно и блуд сотворить с тобой».

До утра доживают. Королевский сын привозит своего тестя (венчаться хотел); объяснили ему, что Маша кончилась. Купец уж затем, что схоронить, остался. Дали знать по городу всем, чтобы шли на похороны. — «Маша, али мы сходим с тобой на похороны?» — «Что ты, Иван Васильич, тебя узнают — убьют, а меня все-таки отберут!» — «Наденешь на свое лицо черную сетку, а я сряжусь в княжескую одежду! Кто же меня признает?» — Решились; пришли в королевские палаты и сели против тестя и тещи. Купчиха струменилась, глядит на Ивана Васильича и признает его; и говорит купцу, что «это — Иван Васильич!» — А купец говорит: «Ты не смей говорить! Чужестранный князь! Мало ли лицо в лицо находится (приходит)? Ты наделаешь тут згвалу!» — К купчиха говорит: «Это, отец, — говорит, — наша дочь с ним сидит!» — «Что ты за дура? Наша дочь в гробу и платье наше на ней!»

Стал королевский сын по бокалу обносить. Подносити Ивану Васильичу бокал водки королевский сын и говорит: «Прими, господин князь, за упокой Машеньки!» — А князь говорит, что «поздравляю я тебя с законным браком с Машей!» (На смех он ему сказал.) Тогда сказал королевский сын: «Что мне, бестия, такие слова выражаешь? Я тебя туда запеку, где ворон кости не носит!» (Не злюбилося!)

Потащили ее на кладбище. На кладбище принесли, Иван Васильич говорит королевскому сыну: «Я тебя хочу спросить, кого ты хоронишь?» — Королевский сын сказал: «Я хороню Машу, свою невесту!» — А князь говорит: «Если ты свою Машу хоронишь, то я тебе свою голову даю на подсеченье! А если — не Машу, то я с тебя голову снимаю! В тем распишешься мне?» — Королевский сын согластен на это был (записи сделать). Сделали записи. — «Родители, распишитесь в нашем деле! Не препятствуйте, чтобы никакого суда не было! Законно дело», — князь говорил. Приказал ихим священникам расписаться, также и генералам, чтобы не препятствовали в этом деле.

Спрашивал князь Иван Васильич отца-матери сначала, что «признаете ли? Ваша ли это дочь лежит в гробу?» — Купец с купчихой сказали: «Наша дочь лежит, наше и платье!» — Королевский сын было саблю нанес, хотел голову снести, — он ему не дал. — «Погоди еще, рано! Я обследовать тело хочу! Господа дохтура, нужно отнять руку и обследовать тело мертвое!» — Дохтура отрезали руку и обследовали: запихнуто дерево, а налиплен воск; дохтура не признали за тело.

«А что ты, господин королевский сын, не желаешь ли живую Машу посмотреть?» — Королевский сын сказал: «Где я ее возьму — погляжу на нее?» — Приказал Маше: «Сними с себя сетку!» — «Где же ты ее взял?» — Тогда он полыснул своей саблей, снял с его голову: «Вот я где ее взял!» — говорит. — Тогда закричали все: «Браво, браво и браво! Законно сделал!» — говорит. — Купчиха купцу тогда говорила: «Вот я, отец, тебе правду сказала, а ты не поверил!»

Король тогда сказал: «Господин князь, живи в моем городе наместо сына, и я также возьму эту твою невесту наместо дочери; и будешь ты у меня править, проживаться в моем городе наместо сына!» — «Не время мне здесь служить, а я еще у русского государя должон служить! У меня еще служба не кончена!» — Начал тестя он стыдить и тещу: «Бесстыдник ты такой, — говорит, — откупил меня на четыре года, а потом сдумал смеяться — выдал за другого!» («Смеешься надо мной!» — говорит.) — Отправился домой (со старухой рассчитался). Приехал домой, повенчался; женился и стал поживать.