Владислав Кузнецов - Крылья империи

• Название: Крылья империи
• Автор: Владислав Кузнецов
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-9922-0338-7

Тембенчинский Михаил Петрович. Ротмистр лейб-кирасир. Туземный князь из Сибири («Здесь еси драконы») на службе у Государя Российского. Крещен в православную веру. А то, что при этом пернат, крылат, из куньих и ближайшим родственником числит барсука, дык кого это волнует, если князь толков и все от него — лишь на пользу Отечеству! А перья… А что перья? Подумаешь, эка невидаль! Абиссинцы, вон, те и вовсе черны как ночь…

---

Оно шаталось, но продолжало стоять в неудобной скрюченной позе.

Хозяин что-то объяснял. Снова пырнул палкой между прутьев — существо зашаталось и — забило крыльями. Крыльям не хватало места, перья ломались, пачкались, путались с грязью подстилки.

Мельгунов достал из кошелька серебряный рубль. Показал на существо. Хозяин осклабился, стал бойко возражать. Махал руками, деланно возмущался. Мельгунов достал второй. Хозяин затараторил бойче. Мельгунов попытался подойти к клетке — тот загородил дорогу.

— Черт с тобой, — сказал Мельгунов по-русски и пошел к выходу.

Хозяин побежал следом, едва не хватая за полы сюртука.

Алексей Петрович развернулся, бросил три рубля на пол. Шагнул к клетке, сломал засов. Зверушка вывалилась ему на руки, оказавшись удивительно легкой — всего около пуда.

— Выживешь — подарю Тембенчинскому, — сказал он ей, — похожа ты на него, как на меня — бабуин. Но как я с тобой по улицам пойду? Вдруг съешь кого-нибудь с голодухи?

Она даже не шелохнулась. Только дышала — еле-еле.

Взвалил на плечо и пошел. Кому какое дело, если добротно одетый бедняк пронесет по городу старую перину?

Совсем другое дело, если этот бедняк начнет ломаться в дом к великому ученому. К Эйлеру. Впрочем, шпага и громкие заявления, что ты — генерал инкогнито могут помочь. И то, что сам Эйлер видел тебя в свите русского императора.

— Лейтенант, — сообразно чину, который математик имел в русском флоте, обратился к нему Мельгунов, — взгляните на это существо, и скажите мне, что вы о нем думаете.

Эйлер удивился:

— Но я же не биолог. Это вам к Линнею надо.

— Из всех ученых я признаю лишь Ломоносова и вас. К тому же мне не надо его классифицировать. А просто посмотреть, что можно сделать, чтобы не сдохло. До Стокгольма же далеко.

Эйлер был польщен. Как любой немец, он очень ценил военные звания, и ему понравилось, что генерал из окружения царя его сперва поименовал, как флотского лейтенанта, а затем и как великого ученого заодно с Ломоносовым, которого Эйлер очень уважал. Да и просто — гениальный математик не умел толком отказывать.

— Ладно. Посмотрим на вашу добычу.

Очень скоро его единственный живой глаз загорелся искренним интересом. Бессознательную зверептицу он разложил поудобнее, ощупал.

— Совершенно новое семейство. Млекопитающие, но наружный покров как у птиц, шесть конечностей. Заметьте, как любопытно расположены внутренние органы — в крыльях. Зубы — явно не крупного хищника. Видимо, ловят рыбу. Но кто ее так измордовал? — математик искренне возмутился. И стал очень похож на Вольтера — оказалось, внешне их различала только улыбка — у Вольтера змеиная, у Эйлера — добрая. Да еще длинный нос у математика заканчивался картофелиной, а у философа — хищным крючком.

Мельгунов рассказал об «аттракционе», который посетил.

Эйлер набрал в грудь побольше воздуха и высказал свое мнение о бывшем хозяине зверушки.

Алексей Петрович восхищенно покачал головой.

— Вот уж не знал, что вы знаете столько русских ругательств, некоторые я даже услышал в первый раз.

— Я все-таки моряк, — скромно напомнил Эйлер, — а теперь давайте займемся делом. У бедняги все кости под перьями просто выпирают. Увы, это почти скелет. И все-таки сначала надо это существо вымыть. У нее под перьями почти сплошные струпья. Кожа воспалилась от грязи. Эх, был бы здесь мой сын Карл. Он в медицине пока не светило — но я знаком с этой наукой шапочно — и слишком многое позабыл. Надеюсь, мы действуем верно.

Немецкий обычай мыться в ванне оказался как нельзя кстати. Чугунное изделие наполнили водой — не слишком холодной, не очень горячей. Прислуга испуганно поглядывала на страшное клыкастое чудовище.

— Она слишком слаба, чтобы кого-нибудь укусить, — успокаивал Мельгунов. Но все равно на монстру косились.

Мельгунов легко оттащил свою добычу к купели, окунул. Мыло Эйлер отверг, побоявшись, что перья склеятся, и будет еще хуже.

— Я только распутаю худшие комки, уберу острые обломки. Прочее — что-то отойдет с теплой водой, что-то нет. Рисковать не будем.

Вымытая и осторожно просушенная полотенцами, звероптица приобрела неопределенный переливчатый цвет, светлый на голове и темный книзу. Эйлер отвел ей постель в гостевой комнате, куда ее Мельгунов и отнес, завернув в одеяло.

— Почему вы говорите о ней в женском роде? — спросил он.

— По результатам осмотра, — хмыкнул Эйлер, — и все-таки: какая любопытная организация. Крыльями служат не конечности, а удлиненные подвижные ребра. Легкие распластаны вдоль крыльев, и в полете увеличивают объем в несколько раз. Сердце тоже рассредоточено цепочкой. При взмахе крыльев происходит дополнительное дыхание и перекачка крови. Полный размах крыльев — восемнадцать локтей! Но складываются в несколько раз и мы получаем вполне компактное существо. Вы говорите, она сидела в клетке? А им, наверное, надо регулярно летать…

Баглир, воспользовавшись спокойным временем, листал в публичной библиотеке геральдические справочники. Стоило такое удовольствие довольно дорого. Это почитать газеты обходилось в несколько пфеннигов. Доступ же в серьезный зал, а особенно к редким книгам, обошелся ему в две марки! Хорошо хоть без повременной оплаты. Раз уплатил, и гоняй библиотекарей и архивариусов за пыльными томами хоть до закрытия. Впрочем, гонять особенно не пришлось. Наука о гербах и флагах была в старом юнкерском краю довольно популярна, и книг на эту тему было превеликое множество — от дешевых изданий на серой бумаге с черно-белой штриховкой гербов и буквенными обозначениями цветов, до роскошных фолиантов на пергаменте с миниатюрами ручной работы. Баглир неторопливо, с удовольствием впитывая дух старинных томов, просматривал их один за другим, уделяя особый интерес крылатым созданиям. Вот оно!

«Сенмурв — крылатый пес или четырехкрылый леопард». И картинка — точь в точь как знак на ятагане. Встречается в геральдике народов малой Азии и Ближнего Востока, обозначает быстрое завоевание. Некоторыми народами нелюбим — в основном теми, которых завоевывали, некоторыми, которые империи создавали — весьма уважается. Еще он похож на Симаргла, тоже крылатого пса, вестника славянских богов — но происхождение и смысл совсем другие.

Быстрое завоевание… Слава и бич ближнего Востока. Империи, блистающие среди мутной тьмы окружающего мира, как отблеск клинка в ночи — загадочно и мимолетно, и оставляющие после себя только руины и выбеленные кости. Древний ненавистный смысл, символ бессмысленной перемены тиранов.

У этих слов был и другой смысл, понятный здесь разве Баглиру. Он помнил, как бронированные дирижабли его отца перли в парадном строю над ночной столицей, отмечая молниеносную победу над очередным неполноценным народом, разбрасывая в лучах прожекторов десятки тонн разноцветной фольги. Спокойно, невозмутимо. Через те же распылители, сквозь которые на города низших рас ниспадал напалм. Или яд на рыбные фиорды, на леса — фитонциды. А потом — отряды доочистки в демаскирующей алой униформе. Цвета артериальной крови. Символ бесстрашия перед ее пролитием. Как своей, так и чужой. А потом, вслед за доочисткой, шли поселенцы. Насаждали новые рыбьи садки, рубили из мертвых деревьев новые города — рядом с руинами городов низших. Еще бы не низших! У этих существ даже не было хвостов… Правда, в прошлые эпохи, (лет за двадцать до того) ничем не зазорным считалось ни подать бесхвостому руку, ни даже жениться на бесхвосточке. И потомство оказывалось почти сплошь бесхвостым. А у кого и был хвост — то бесхвостыми урождались внуки. Или правнуки. И потому все хвостатое потомство бесхвостых родителей было направлено — до пятого колена — в особые отряды, которые вступали в дело, если частям доочистки вдруг оказывали сопротивление. Там они погибали во славу Родины, не оставив потомства.

А вскоре после первых таких походов у адмираллиссимуса ап Аменго, родился бесхвостый сын. Родословная генерала была безупречной, матери — тоже. Всевозможные анализы подтвердили отцовство полководца.

Потом подросшему Баглиру предложили выбор: пожизненный штрафной отряд или изгнание.

Но у этих слов был и третий смысл.

Библиотека адмираллиссимуса была заполнена трофеями — книгами истребленных народов. Сам он к ним не прикасался. Просто полагал, что трофеи должны соответствовать уровню человека. И тащить злато-серебро из походов богачу и меценату как-то нехорошо. Вот и тащил книги — и собрал сотню тысяч томов.

Баглир ходил в это место часто, трогал написанные на неизвестных, недавно мертвых языках тома. Его интересовали мысли тех, кто считался неполноценным, вроде него. Он знал — эти народы отстали в области технологии. Но, возможно, они наверстали там, где сородичи Баглира прошли, воздев нос кверху?