Татьяна Апраксина - Поднимается ветер…

• Название: Поднимается ветер…
• Автор: Татьяна Апраксина
• Жанр: Фэнтези

Доподлинно неизвестно, является ли сравнительно небольшой и наглухо ограниченный с севера и юга непроходимыми Пределами мир — лучшим из миров, но его обитатели, а особенно жители Собраны, самого большого королевства этого мира, не склонны роптать на судьбу. Жизнь достаточно щедра, порядки разумны, власти знают свое дело, а там, где злая воля или недосмотр создадут слишком большую прореху, непременно вмешаются по молитве добрые и мудрые боги-создатели. Ересь и зло могут лишь таиться по углам и бессильно шипеть. На каких ногах стоит колосс, замечают немногие. В один прекрасный день король Собраны объявит войну своим собственным северным провинциям. В один прекрасный день герцог Гоэллон, королевский кузен, предсказатель и отравитель, расстанется с любовницей и возьмет себе нового секретаря. В один прекрасный день первый министр захочет увидеть свою дочь королевой. В один прекрасный день на лесной поляне принесут жертву истинному творцу мира. И мир перевернется вверх тормашками.

---

— Я не знаю способов. Вам ведь снятся обрывки, ничего не значащие вещи, и вы их быстро забываете, так?

— Да. Сегодня… я знал, что Бориан за завтраком уронит нож. Но я понял, что уже это видел, когда он… нож уже начал падать. Я просто понял, что знаю, как он за ним потянется и толкнет локтем тарелку. Но даже не знал, упадет тарелка или нет — не видел. Или не помню.

— Это неважно, Альдинг. Рано или поздно вы к этому привыкнете.

— Постойте, герцог. Но те сны… я ведь вспомнил после пробуждения! Мог рассказать. Это же другое!

— И другое, и то же самое, — Гоэллон покачал головой. — Скажите честно, вам ведь снилось и совсем иное? Ваш брат, ставший бароном, свадьба сестры, ваша свадьба…

— Да! Но — откуда вы знаете?

— Неважно, откуда — важно, что знаю. Вы не сновидец. Вы всегда будете понимать, что тот или иной сон был вещим, только когда он начнет сбываться.

Обвинять себя в том, что не отличили сон вещий от обычного — нелепо и недостойно вас. Вы для этого слишком умны. Смиритесь и примите это свое свойство. Вы будете превосходным предсказателем, но не сновидцем. Это и к лучшему.

— Почему? — все, юноша окончательно пришел в себя, и Саннио вздохнул с облегчением, услышав такое привычное холодное любопытство.

— Это вы меня спрашиваете, — улыбнулся герцог. — Вот так-то вы учите уроки, а ведь я еще седмицу назад называл составы для сновидцев. Употребляющие их регулярно живут весьма недолго. Перечитайте вечером. Сейчас идите к Кадолю, он закончит с вашими порезами. Литто вышел, аккуратно прикрыв тяжелую дверь. Гоэллон уселся на край стола, стянул с волос серебряную заколку, задумчиво посмотрел на толстого паука, обхватившего лапками скобу. Приподнятая бровь, усмешка, тени от ресниц мешают разобрать выражение глаз. Герцог, должно быть, безмолвно советовался с серебряным пауком, и Саннио не хотел мешать, но долгое молчание показалось ему противоестественным.

— Может быть, вина, герцог? Я принесу.

— Не нужно, уже время обеда, пора подниматься. Саннио, что вы поняли из нашего разговора с Литто?

— Что я бы так жить не хотел, — ляпнул Саннио. Получилось на редкость глупо, он сам это сразу понял. — То есть, я не то…

— Прекратите. Понимаете ли, судьба не спрашивает нас, хотим ли мы жить так или иначе. Хотим ли мы рождаться богатыми или нищими, красивыми или уродливыми, здоровыми или калеками. Она просто раздает — вслепую, бездумно. То, что пригодится и то, от чего хочется отказаться, даже если придется отрубить себе руку… или голову. И тогда приходится искать иные опоры. Мне или Литто найти их легко: есть долг, есть честь, есть права и обязанности по праву рождения. А вот вы, Саннио, вы что делаете? — пристальный взгляд, искренний интерес, но с каким-то явным подвохом.

— Просто… живу, — ошалелый секретарь пожал плечами.

— Счастливое создание! — расхохотался Гоэллон. — Все, довольно: не будем заставлять обед и юную даму ждать нас. Саннио сомневался, что после всего ему кусок полезет в горло, но хотелось глотнуть вина — хотя бы кружку. И вообще, у него тоже долг и обязанности. Три урока еще вести, между прочим. А герцог прав: обязанности и долги помогают найти опору. Вот очень хотелось пойти в свою комнату, накрыться с головой и спать, но тогда было бы грустно и больно, и страшно за Литто, а так — впереди проклятое книгоописание, и ученик сделает столько ошибок, что захочется дать ему по шее, там и страх потихоньку уймется!

4. Собра — Тамер

«Раз в девятину, не чаще, ваше высочество», — сказал ночной гость в первую встречу. За две седмицы, что прошли между разговором с графом Агайроном и очередной встречей в саду, Араон успел передумать многое. Пожалуй, ему до сих пор не приходилось так много размышлять и так много бояться. За десяток минут разговора с дядей нечто изменилось, непоправимо и безвозвратно, принц чувствовал перемену, но еще не мог понять ее сути. Словно во дворце стали хуже топить, из надежно проклеенных на зиму рам потянуло сквозняками, а дни вдруг утратили привычную медлительную протяжность, стали короткими и тусклыми. Впервые в жизни он думал об осторожности; вдруг оказалось, что искусство намека, о котором ему столько твердили — и жизненно необходимо, и весьма доступно. Нужно просто внимательно прислушиваться к тому, что и как говорят вокруг, видеть многие смыслы, а не тот, что лежит на поверхности. И — притворяться, по-прежнему притворяться наивным, глупым и рассеянным, таким, как его привыкли видеть все вокруг; в первую очередь — брат и епископ Лонгин, потом — учителя. Даже господа Кертор и Далорн больше не казались теми, кому можно и нужно доверять. Доверять нельзя было никому. Араону лгали все: отец, учителя, епископ, герцоги Алларэ и Гоэллон. Все говорили разное — и говорили одно и то же: нужно быть Элграсу другом и покровителем. Хороший совет: быть другом тому, кто рано или поздно решится тебя убить, быть покровителем тому, кто однажды предаст. В рассказ о мрачном и таинственном происшествии в семье Гоэллона принц поверил лишь отчасти. Наверняка что-то было, но, вероятнее всего, несчастный случай, а не преднамеренное убийство. Двоюродный дядя, которого Араон помнил с самого детства, не походил на человека, способного совершить нечто подобное. Но Элграс… хитрый, умный и дерзкий брат, отлично умеющий добиваться своего — ему вовсе не трудно было бы узнать у дяди рецепт яда; недаром же братец так интересовался травами и кореньями, а в начале зимы устроил в дальнем конце учебного крыла химическую лабораторию. Там вечно что-то булькало, шипело и лилось, а временами из-за двери расползалась удушливая вонь. Перепуганные слуги носились по коридору, распахивали окна и пытались тряпками выгнать дым. Смех братца был слышен на весь этаж, иногда смеялись и на два голоса; второй принадлежал герцогу. Араона же Гоэллон удостаивал лишь коротким кивком или небрежным приветствием. Ночной гость предупреждал о том, что так и будет, но в прошлые встречи принц не до конца его понял. Высокий широкоплечий мужчина в просторном плаще с капюшоном поверх монашеской рясы; конечно же, он не был монахом, а принадлежал к благородным людям, но гость сразу объяснил принцу, что для обоих будет лучше, если его высочество до поры не сможет видеть лица своего тайного друга. Так мало времени на разговоры — раз в час по саду проходил патруль королевской гвардии, и следовало уложиться в этот промежуток… Когда принц пожалел, что встречи слишком редки, господин в рясе объяснил, что не может чаще посещать столицу без риска быть узнанным. Его — человека со скрытым лицом, с незнакомым принцу голосом, — можно было спрашивать о чем угодно, и он говорил с Араоном так, словно наследник уже стал королем, а незнакомец был его советником. Он предостерегал и советовал, почтительно отвечал на вопросы и лишь иногда тихо посмеивался, предлагая принцу поразмыслить самостоятельно.

На первую встречу Араон пришел настороженным, пряча под плащом кинжал. Он был готов ударить и поднять тревогу, до поста охраны было не больше ста шагов, но все же кромешная тьма и таинственность заставляли волноваться. Человек, вышедший из-за двух мощных сизо-синих днем, а теперь черных, елей, сумел успокоить его несколькими фразами. Принц поверил не словам — голосу. Мягкий низкий голос внушал доверие.

Через полчаса они уже беседовали как друзья; несколько раз брошенное гостем — с явным сожалением, — «вы мало осведомлены, ваше высочество», больно задело и заставило задавать вопросы. Принц спрашивал о том, что на самом деле происходит на севере, и почему, о том, почему отец день ото дня делается мрачнее и суровее к наследникам, о том, куда подевались некоторые его учителя. Во вторую встречу принц задал столь важный для него вопрос:

— Почему вы помогаете мне?

— Я ваш друг, ваше высочество. Я хочу увидеть вас королем и служить вам уже открыто.

— Я и так стану королем… — пробормотал Араон.

— Станете, — кивнул ночной собеседник. — Если не позволите обмануть вас и лишить положенного. Тогда Араон не до конца понял, на что намекал таинственный гость. После рассказа графа Агайрона все стало на свои места. Элграс замышляет его убийство. Но — какую роль играет в этом герцог Гоэллон? Брат использует родича или они сговорились? Как в этом разобраться? Подслушивать разговоры герцога и Элграса не получалось, у двоюродного дяди и братца был отличный слух, не хуже, чем у наследника, и они всегда обнаруживали притаившегося неподалеку Араона. При самом принце эти двое никогда не обсуждали ничего, кроме медицины, химии, истории, ювелирного дела и прочих вполне невинных занятий — и теперь уже это казалось подозрительным. Новый разговор Араон начал с пересказа того, что сообщил ему дядя. Вопросов он задавать не стал, а вместо того просто замолчал, как привык за последнее время. Так получалось интереснее. Принц стоял между мохнатых еловых лап, прижимался спиной к стволу. Ночной незнакомец стоял в шаге от собеседника, говорил тихо, почти шепотом, но оба отлично слышали друг друга в ночной пронзительной тишине. Далеко, во дворце, переговаривались гвардейцы, шагах в двадцати шныряла какая-то мышь или крыса. Морозный чистый воздух позволял расслышать чужого загодя, но и разносил голоса по округе. Увидеть их не могли — темные плащи и низко надвинутые капюшоны позволяли слиться с тенями, услышать тоже не могли — как уже давно выяснил принц, гвардейцы отца не отличались таким же острым слухом, как Араон.