Автор Неизвестен - Завещание Фламеля

• Название: Завещание Фламеля
• Автор: Автор Неизвестен
• Жанр: Эзотерика

Как принято теперь считать, текст «Завещания» не принадлежит перу Николя Фламеля; он был написан гораздо позднее, предположительно во второй половине XVIII века. И тем не менее, его нельзя назвать фальсификацией в полном смысле этого слова, так как написан он, несомненно, адептом, следовавшим путем Фламеля, и скрывшим свое имя за подписью старого Мастера, что вполне отвечает Традиции. Как гласит легенда, первоначальный текст был написан Фламелем на полях карманной псалтыри в виде шифра, ключ к которому он передал своему племяннику.

---

Завещание Фламеля

От переводчика

Как принято теперь считать, текст «Завещания» не принадлежит перу Николя Фламеля; он был написан гораздо позднее, предположительно во второй половине XVIII века. И тем не менее, его нельзя назвать фальсификацией в полном смысле этого слова, так как написан он, несомненно, адептом, следовавшим путем Фламеля, и скрывшим свое имя за подписью старого Мастера, что вполне отвечает Традиции. Как гласит легенда, первоначальный текст был написан Фламелем на полях карманной псалтыри в виде шифра, ключ к которому он передал своему племяннику. Каждая буква имела четыре варианта написания, так что общее число знаков, составлявших код, было 96. Дом Антуан Жозеф Пернети и господин Сен-Марк, обладатели текста (или его копии), потратили очень много времени на расшифровку кода, но безрезультатно, и Сен-Марк уже был готов отказаться от этой затеи, когда Пернети сумел определить знаки, обозначавшие гласные, и вскоре они вдвоем расшифровали все «Завещание»; произошло это в 1758 году. Четыре года спустя Пернети сообщил о существовании неизвестного произведения Фламеля широкой публике в «Литературном Ежегоднике». Однако оригиналы текста (и французский, и закодированный) были объявлены утраченными. В 1806 г. в Лондоне появился английский перевод «Завещания», изданный J. and E. Hodson (см. http://www.levity.com/alchemy/testment.html) — очевидно, на основе цитат Пернети, так как текст значительно сокращен; кроме того, английская версия содержит неточности. Чем же мы обладаем сегодя? Эжен Канселье, ученик Фулканелли и неутомимый исследователь, в 1958 году обнаружил искомый текст в коллекции манускриптов Национальной библиотеки в Париже (MS 14765, р. 197–220). Автором рукописной копии, созданной в конце восемнадцатого века, был шевалье Дени Молинье, любитель Герметического искусства, как он себя представил. На основе этой наиболее полной версии и выполнен предлагаемый вашему вниманию перевод. Поскольку оригинал обладает лексическими и грамматическими особенностями, характерными для французского языка пятнадцатого века (если это и мистификация, то выполненная по всем законам жанра), при переводе я столкнулся с определенными трудностями, и я не отрицаю, что в нем могут содержаться неточности, не имеющие принципиального характера. Я также хотел бы обратить внимание читателя на различие субстанций, называемых Фламелем сатурном и сатурнией, ртутью и меркурием, луной и серебром; в этих различиях спрятаны ключи ко многим тайнам, а также ловушки для легковерных и невнимательных. Что касается текста «Завещания» в целом, то по мнению многих (иногда не сходящихся ни в чем другом) современных последователей великого Мастера, ценность текста «Завещания» не вызывает ни малейших сомнений.

Глеб Бутузов

Предисловие ФЛАМЕЛЬ, АЛХИМИЯ И КОЛЕСО ИСТОРИИ

В парижском издании Медико-психологических Анналов (ноябрь 1901 г., т. 14) русский психиатр П.Б. Ганнушкин опубликовал небольшой труд под названием «Сладострастие, жестокость и религия». В нем он кратко и доказательно продемонстрировал сущностную связь трех упомянутых в названии понятий, на первый взгляд, далеких друг от друга. Заглавие данного эссе напоминает название работы Ганнушкина, но с одним существенным отличием: входящие в него понятия, хотя и кажутся на первый взгляд неразрывно связанными, на поверку оказываются разделенными глубокой, если не бездонной, пропастью. Но об этом позднее.

Для начала посмотрим на объект нашего исследования тем самым первым взглядом. Итак, Николя Фламель. Французский герметический философ, которого Гюго ставил в один ряд с Аверроэсом и Гийомом Парижским; безусловно, удачливый алхимик, так как, будучи скромным клерком, стяжал богатство, вызывавшее зависть коронованных особ; несомненно, историческое лицо, оставившее после себя многочисленные документальные свидетельства своей благотоворительной деятельности, недвижимость, и даже надгробную плиту. История его жизни, изложенная им самим в предисловии к «Иероглифическим Фигурам», многократно переписывалась и пересказывалась целой армией исследователей и биографов, начиная с семнадцатого века и заканчивая двадцатым, следы железных пальцев которого еще видны на шее человечества. Какова же его, в высшей степени правдоподобная, история?

В 1330 году, в семье небогатых, но, как отмечает сам Фламель, очень достойных и честных людей, родился мальчик Николя. Произошло это в городке Понтуаз, в двадцати пяти километрах на север от Парижа. Несмотря на скромный достаток, семья Фламелей дала ребенку приличное образование, хоть он и не слишком хорошо овладел латынью, на что сетовал впоследствии. Приобретя необходимые знания, Николя отправился в соседний Париж зарабатывать на жизнь профессией общественного писаря и нотариуса. Поначалу он обосновался вместе с собратьями по цеху неподалеку от Кладбища Невинных [Младенцев], а затем, когда гильдия писарей переселилась в район церкви Сен-Жак-деля-Бушери, переехал туда в месте со всеми. Его скромная контора, а точнее, деревянная пристройка, ничем не отличалась от остальных; ее площадь была около полутора квадратных метров, то есть ровно столько, сколько нужно, чтобы разместитить малюсенький стол и стул. Располагалась она на улице Писарей; в английских переводах Фламеля ее часто называют улицей Нотариусов, а в русском переводе «Собора Парижской Богоматери» Гюго даже улицей Писателей, что уже слишком, потому что трудившиеся на ней йcrivains, конечно же, не были писателями — они были общественными писарями, нотариусами, каллиграфами и переписчиками книг, часто совмещая все эти профессии в одном лице. В частности, Фламель был известен как искусный «издатель»; книгопечатание еще не было изобретено, и создание рукописных копий было единственным способом тиражирования. Кроме того, он пользовался уважением среди парижской знати, потому что некоторые особенно оригинальничающие вельможи брали у него уроки письма, чтобы научиться писать на бумаге свое имя (размеры невежества в то время трудно себе представить). Жил Фламель фактически напротив своей конторы, на углу улиц Писарей и Мариво[1]; дом его был известен как «дом под Королевскими лилиями», так как над входом красовался барельеф с их изображением. У Фламеля в дневные часы всегда было много народу — его ученики и подмастерья старательно выполняли задание по переписыванию книг и копированию иллюстраций; там же радушный Фламель кормил их обедом.

Как-то раз, когда Николя стукнуло уже сорок, миловидная вдова, оформлявшая в конторе Фламеля документы на собственность, дала ему понять, что совсем не прочь снова выйти замуж, и господин нотариус ей очень приглянулся. Хотя мадам Пернелль Лета — так ее звали — была старше Николя, она выглядела довольно молодо, и была обаятельна; желание оказалось взаимным. Свадьба не заставила себя ждать, так что вскоре в доме под лилиями зажила молодая семья. Новая хозяйка, имея некоторые сбережения, доставшиеся ей от покойного мужа, наняла кухарку и горничную; не то чтобы она была ленива или избегала домашней работы, но прокормить все увеличивающуюся ораву подмастерьев, столовавшихся в доме, и убирать за ними, было не под силу одной женщине, а Фламели всегда с заботой относились к своим работникам, и угощали их от души. Сами же хозяева жили скромно, носили недорогую одежду и ели на глиняной посуде, зато качество блюд было хорошо известно за пределами дома… Но тут следует заметить, что в этой идиллии все же был один изъян.

Много лет назад, задолго до знакомства Фламеля с мадам Лета, его посетил удивительный сон. С неба к нему спустился ангел, держащий в руках большую старинную книгу, богато инкрустированную золотом. «Фламель, — сказал ангел, — посмотри на эту книгу. Ты не поймешь в ней ничего, равно как и все другие люди. Но настанет день, и ты увидишь в ней то, что больше никому видеть не дано». Николя протянул руку к книге, но ангел вместе с ней стал быстро удаляться, и в конце концов растворился в золотистой дымке. Фламель не придал значения этому сну, пока с ним не произошел интересный случай. Надо сказать, что постепенно расширяя свое «книгоиздательское» дело, он занялся перепродажей редких книг, так что его дом отчасти принял на себя функции букинистической лавки. И вот в один из дней 1357 года по цене два флорина им была приобретена красивая старинная книга, написанная не на бумаге или пергаменте, а на чем-то очень плотном, напоминавшем кору молодого дерева. Фламелю часто попадались алхимические труды, он даже переписывал их по заказу, но особого интереса у него этот предмет не вызывал; и все-таки, эта книга была точь-в-точь похожа на ту, которую ему показал во сне ангел. На первой странице ее значилось: АВРААМ ЕВРЕЙ, ПРИНЦ, СВЯЩЕННИК, ЛЕВИТ, АСТРОЛОГ, И ФИЛОСОФ, ПРИВЕТСТВУЕТ ЕВРЕЙСКИЙ НАРОД, ГНЕВОМ БОЖЬИМ РАССЕЯННЫЙ СРЕДИ ГАЛЛОВ. Книга содержала прекрасные цветные иллюстрации и текст на латыни, а также слова на «неизвестном древнем языке», который Фламель принял за греческий, хотя, скорее всего, это был иврит. Николя был столь заинтригован, что день и ночь проводил за изучением этого труда, суть которого состояла в обучении Еврейского народа искусству трансмутации металлов и получения алхимического золота, которым автор рекомендовал платить подать Римскому Императору. Несмотря на то, что, казалось бы, Фламель уже начал разгадывать смысл некоторых символических иллюстраций и понимать modus operandi[2], он нигде не находил намека на то, с какой же материей изначально следует работать; немудрено, ведь адепты никогда не могли себе позволить в письменной форме открыто называть это вещество, заключающее в себе главную герметическую тайну. Но у кого же искать помощи в этом деле? Как получить разгадку первоматерии? Снедаемый такими мыслями и сомнениями, молодой супруг часто уединялся у себя в комнате, был весьма рассеян и вздыхал без видимой причины, чем вызвал серьезное беспокойство мадам Фламель. Однажды Николя сдался, и уступил настойчивым расспросам супруги. Он поделился с ней своей тайной, и, — весьма неожиданно, — загадочная книга настолько заинтересовала Пернелль, что основным вечерним времяпровождением обоих молодоженов с того момента стало совместное рассматривание прекрасных иллюстраций и высказывание предположений касательно их символического смысла. В этом месте мы с вами, уважаемый читатель, незаметно и вполне в духе постмодернизма, вплываем в русло основного повествования книги «Иероглифические Фигуры»; есть смысл проплыть еще немного дальше, по воле волн фламелевского сюжета.