Павел Марушкин - Старая Контра

• Название: Старая Контра
• Автор: Павел Марушкин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20106-8

Хотите бесстыдно, просто по-свински разбогатеть? Если да, отправляйтесь в джунгли – ведь где-то там спрятаны сокровища, награбленные пиратами-обезьянцами. Каюкер Иннот и его друзья – охотники на монстров – двинулись в путь. Ценности найти, как ни странно, удалось. И шедевром отбитой у воздушных флибустьеров коллекции стал… дневник сексуальных похождений знаменитого пиратского капитана по кличке Ёкарный Глаз. Издательства города Бэбилона наверняка устроят драку из-за этой сенсационной книги. Главное, добраться с ней до мегаполиса. Где, кажется, начинаются глобальные беспорядки…

---

– Ты знаешь его?! – изумился Иннот.

– Который уже раз я убеждаюсь, что в мире нет случайностей… – прошептал иерофант. – Знаю ли я его? Да, я его знаю. Молодой адепт, один из самых талантливых… И самая большая ошибка за долгие годы моей жизни.

– Так он отсюда? То-то махается здорово… – понимающе кивнул Иннот. – Но постой, ты сказал, адепт? А разве адепты не должны получить твоего соизволения на то, чтобы покинуть монастырь?

– Таково общее правило, и можешь поверить, все эти годы оно свято блюлось. Носителям высокой мудрости не пристало жить среди простых смертных, ибо их страсти в конце концов овладевают даже лучшими из лучших, а сила мудрецов такова, что способна натворить множество бед… Башня Безумных Метеорологов – это центр тяжести невидимых весов, нависших над миром. Мы должны находиться здесь, чтобы равновесие чаш сохранялось.

– А что же с Шамполамо?

– Это печальная история… Он действительно был очень талантлив, но при этом чрезвычайно своеволен и высокомерен. Долгое время наставники смотрели на это сквозь пальцы; ибо высокое мнение о собст

* * *

– А ты, стало быть, постукиваешь? Сотрудничаешь, значит, с администрацией? – строго спросил Иннот.

– Дык ведь.. Ох ты… Кабыть… Да меня б в одночасье… В распыл… Строго у нас, господин хороший… – Голос стукача срывался от волнения.

Туловище «администрации» сидело тут же, вслепую шаря по полу руками в поисках несуществующей более головы. Жалкий, трясущийся человечишка с ужасом косился на поверженного монстра; однако Иннота и его грозного бумеранга он боялся куда больше.

– Значит, говоришь, с Территории никому хода нет?

– Истинно… Прижгут тут же… Только ежели их милость жмуры выведут… На работы там… И обратно…

– Понятно… И никакого Хлю ты не знаешь… – Тут голову каюкера внезапно посетила светлая мысль: – А скажи, есть тут у вас кто-нибудь с кожей синего цвета? Примерно с меня ростом?

– Дык… Есть один… Кекалдач его кличут, Цуклои Кекалдач… Месяца, может, полтора назад его сюда…

«Полтора месяца? А что, пожалуй, сходится, – нахмурился Иннот. – Примерно тогда мы и расстались».

– Где он?

– Это… Там… Третий барак…

– Ладно, покажешь. А сейчас давай-ка ещё раз: вот ты – как здесь очутился?

Каюкер уже понял, что ненароком угодил в ловушку: выбраться с Территории оказалось куда более хитрым делом, чем попасть сюда. Первоначальный план – захватить какую-нибудь важную шишку в заложники и заставить её выполнять требования – не годился: вся здешняя администрация была давным-давно мертва, хотя функционировать и не переставала, более того – мёртвые сотрудники местной пенитенциарной системы работали весьма эффективно. Заложник из такого зомби (или из жмура, как их тут называли) вышел бы никакой: той мрачной и зловещей силе, что приводила в движение мослы мёртвого тела, было в высшей степени наплевать на инстинкт самосохранения. Теперь каюкеру следовало найти пути отступления, и как можно скорее – пока ещё не потеряно преимущество внезапности.

Пленник Иннота немного пришёл в себя. Он уже уяснил, что странный чернолицый пришелец не собирается убивать его на месте, и мало-помалу разговорился.

Звали его Гукас, Сэлбасер Гукас; и был он неплохим колдуном. Да вот беда, господин хороший: у нас колдовство без лицензии – это и не колдовство вовсе, а злостное, стало быть, правонарушение. Оно, конечно, в глухих деревнях на это мало кто смотрит; чего там Великие разрешили али запретили (тут Гукас сам себе зажал рот ладонями и с ужасом уставился на каюкера; тому стоило немалых трудов заставить бедолагу продолжать)… Значится, колдуют в деревнях помаленьку, как без этого: всякому хоть раз, а потребно. Зубы там залечить или ещё чего… Ну, народ к знахарю местному, само собой: не тащиться же в район со всякими пустяками. И не с пустыми руками, это уж как водится: чем богат – тем и поклонишься, отжалеешь малую толику. И жить бы ему, дураку, припеваючи, до старости лет, да задумал жениться. И не на ком-нибудь, на первой деревенской крале. А та капризна оказалась – страсть: и то ей не так, и это не эдак; да и вообще – век, что ли, в медвежьем углу маяться!

– Стало быть, любовь тебя сгубила, – посмеивался Иннот.

– А ей как стукнуло, зудит и зудит: пора, мол, в город податься. Здесь, мол, втихомолку знахарству ешь – и там, ежели не зарываться, сможешь, а публика, небось, куда как побогаче деревенских… Вот и доигрался, месяца не прошло – ночью во сне самого увидал. Лежит, благодетель, во гробе на цепях, улыбается мёртвой улыбочкой да пальцем грозит. Вот где страх-то, господин хороший, вот где ужас-то настоящий! Проснулся, не поверишь: простыни аж мокрые все. А тут в окно – свет, в дверь – стук, жена – в визг, и пошло-поехало… Жмуры двери-то выбили – хлобысь! Только створки о стены брязнули. Вошли, двое меня под белы рученьки, а третий роточек-то до пупа как раззявит… Дале ничего не помню: тьма и мрак. Очнулся уже на дознании: сижу дурак-дураком, а следователь лампу мне в глаза уставил да и говорит этак грустно-ласково: эх, сынок-сынок… Что ж ты, сукин кот, Родину-то свою не любишь, законы не уважаешь? Придётся, говорит, грехи теперь искупать. Я было отпираться, да он и слушать не стал: сидит себе и пишет, пишет… А за спиной у него – парсуна: сам Великий Эфтаназио, точь-в-точь такой, как снился. Висит, впился взглядом, буровит мёртвыми очами… Для того и повешен, конечно: бывает, выйдет дознаватель из кабинета, вернётся через полчаса – а подследственного хоть ложкой хлебай: трясётся, ни жив ни мёртв, всё готов выложить. Да что там, мне пяти минут хватило… Сломался, как есть сломался и повинился во всём. Такая, господин хороший, сила в Неупокоенных.

– А что ж ты лицензией-то не обзавёлся? – полюбопытствовал каюкер. – Колдовал бы себе на здоровье…

Сэлбасер Гукас вздрогнул.

– Легко сказать… По закону, чтобы лицензию дали, экзамен должен держать да документ подписать; и не просто так, а кровью! А как срок придёт, жмуры из тебя душеньку-то вынут, на кусочки порежут да и пойдут есть… Железными вилками тыкать… И самого потом жмуром сделают. Недаром колдуны-то настоящие такие смурные; и почёт им, и уважение, и добра всякого навалом, а всё не в радость… .

– Пейзанские бредни… – недовольно буркнул Иннот. – Ты лучше вот что скажи: как тебя сюда везли, помнишь?

– А никак не везли: завели в подвал, приговор зачитали и – фук!

– Что – фук?!

– Ну, как что… Подвал, значится, пол цементный, а на полу жёлтой краской круг обведён, а в кругу – пентаграмма… Становись, говорят, посерёдке… Я встал, приговор объявили, судья ещё сказанул, вроде как матерно… Чую – пол под ногами кувыркнулся; я упал, подошвами накрылся. Очухался – уже здесь…

– Ага… Бормотология, значит… А живые тут, на этой вашей Территории, водятся – из начальства, ясное дело, а?

– Нет тут живых, кроме нас, обречённых, – горестно покачал головой Гукас. – Да и нам недолго мучиться. Дольше года, сказывают, никто не сдюжил.

– Ну хорошо, – хмыкнул каюкер. – Значит, транспорта здесь никакого нет, а мимо элементаля, как ты говоришь, не пройти. Это я уяснил. Ну, а что эти, жмуры? Или они тоже тут обитают?

Гукас задрожал.

– Не знаю я, господин хороший! Не знаю и знать не хочу! Я и сюда-то по своей воле в жисть не пошёл бы.

– Но ведь где-то они должны находиться, верно?

– Говорят… – тут обречённый перешёл на шёпот, – говорят, ведёт из некрозориума подземная Дорога Смерти, некрополитен, и ведёт в самые что ни на есть Курганы…

– Притормози-ка; что ещё за некрозориум?

– Да этот дом, он самый и есть некрозориум, так его кличут, – хихикнув, пояснил Гукас. – Некрозориум, значит… Это… Здесь он, некрозориум…

Что-то странное появилось вдруг в его поведении; он перестал дрожать, но весь как-то сжался, скособочился, словно стремясь сделаться ниже ростом, и непрерывно подхихикивал. Иннот недоумённо поднял бровь.

– Что это с тобой, парень?

– Ничего, господин хороший… Ничего… – всё больше горбясь, отвечал Гукас.

– А ну-ка, пошли отсюда! – Инноту вдруг стало малость не по себе. – Давай показывай, где там третий барак!

Благоразумно пропустив нового знакомца вперёд, каюкер двинулся следом.

Коридоры странного дома по-прежнему были темны и пустынны; навстречу никто не попался. Стоило Гукасувыйти на улицу, как с ним случилось что-то вроде припадка: ноги деревенского колдуна подкосились, он мягко повалился на снег и некоторое время лежал, вздрагивая, уставившись широко открытыми глазами в пространство.

– Эй! Давай-ка, вставай! Что это с тобой? – потряс его за плечо Иннот.

– Встаю… Всё уже, всё…

– И часто с тобой такое? – поинтересовался каю-кер.

– Ни разу не было… – слабым голосом ответил Гукас. – Видно, конец мне скоро… Вот он, третий барак, твоя милость; там этот Кекалдач и живёт…