Грегори Дуглас - Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы

• Название: Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы
• Автор: Грегори Дуглас
• Издательство: Коллекция «Совершенно секретно»
• Жанр: История
• Год: 2000

Шеф гестапо группенфюрер СС Генрих Мюллер, кровавый пес Адольфа Гитлера, не погиб и не был похоронен (в могиле обнаружили три трупа и Генриха среди них не оказалось). После долгих странствий всплыл в США и попал в поле зрения ЦРУ. В конце 40-х годов завербовать Мюллера и в дальнейшем использовать в качестве советника для работы против СССР – об этом американцы могли только мечтать! Беседы с Мюллером раскрывают сверхпрофессиональную иезуитскую сущность руководителя государственной тайной полиции. Психологическую схватку с Мюллером американцы выиграли главным образом потому, что бывший нужный человек мыслил и действовал в том же русле, что и его вербовщики.

---

Теперь у нас были очень точные снимки расположения военных частей, предназначенных для вторжения во Францию, но где и когда – никто не знал. Это был очень большой секрет. Рассматривалась область Кале и Нормандия, но никто не знал точно.

Наш человек выдавал себя за военного инженера и в апреле оказался недалеко от Портсмута на Ла-Манше. Здесь должны были состояться военные учения, в которых принимали участие военные инженеры, и, естественно, он вписался в эту среду. Он быстро узнал, что снаряжение для этих соединений было недостаточным (многое было оставлено, когда его отправляли в Англию, или по ошибке отправлено в Бразилию), и его привлекли к делу, чтобы заново произвести поставки. Они пришли к нему, вы понимаете, так как он был очень способный и блестящий лжец, он был очень важен и нужен в этом маленьком уголке мира.

Он узнал, что будет репетиция высадки на отдаленной части побережья, в местности, которая является точной копией побережья Нормандии. Это было интересно. Учения должны были пройти в течение нескольких дней, на них собирались присутствовать множество генералов, включая Эйзенхауэра и Брэдли. Наш человек установил местонахождение штаб-квартиры, в конце апреля мы послали наши торпедные катера, чтобы нанести максимально возможный ущерб.

Наши лодки потопили три ваших больших корабля, были серьезные человеческие потери. На одном из погибших мы нашли планы, которые указывали на то, что именно Нормандия станет местом высадки союзников. Конечно, для проведения оценки военно-морским флотом все это было передано в их штаб-квартиру, и оттуда Гитлеру и снова в армию, так что прошло много времени и внезапность мы утеряли. Тем не менее эта часть работы была проделана хорошо, и когда вы говорите, что в Англии не было немецких агентов, вы заблуждаетесь. Мы также послали к вам итальянского перебежчика и позволили ему попасть в плен со всевозможной фальшивой информацией. И, конечно, будьте уверены, ему было сказано, что он единственный наш агент. Он был из той породы, кто работает на кого угодно за деньги, так что мы начинили его фальшивыми фактами, как рождественского гуся, и отпустили в Англию. Я узнал позже, что незамедлительно после приземления этот человек ринулся в ближайший полицейский участок, чтобы узнать о вознаграждении.

С. Они расстреляли его?

М. Об этом я не слышал. В любом случае, они больше никого не высматривали. Мы сказали ему шутки ради, что мы высадили агентов в Вашингтоне. Я полагаю, мы задали много работы вашей стране, если, конечно, англичане вам передали, в чем я сомневаюсь.

С. Что было с вашим человеком?

М. Теперь начинается забавная история. Вы понимаете, что он был настолько эффективным (большинство инженеров утонуло), что они дали ему возможность принять участие во вторжении. Простите меня, что я смеюсь здесь, но вы можете представить состояние этого человека. Он приземлился в Нормандии и шел с войсками Соединенных Штатов почти две недели, пока смог прорваться к нашим линиям. Мы чуть не расстреляли его, и я предполагаю, что он до сих пор из-за этого нервный. Мы дали ему медаль, повысили в звании, он хорошо отдохнул на лыжном курорте Luftwaffe в Австрии, вы понимаете: он заслужил все это. И теперь когда я слышу, как невероятно успешно действовала британская контрразведка, я говорю: чушь! Выдумки победителей – это всегда только шум, в конце концов.

Евреи в подвале

М. Скажите, когда вы, работая на Геринга, продавали украденные произведения еврейского искусства, что вы думали о Берлине?

С. Это был огромный город, не такой приятный, как Мюнхен.

М. Я согласен с вами. Конечно, как баварец я имею некоторое предубеждение в этом вопросе. Пруссаки лишены вкуса.

С. Мне действительно не по душе ваши наигранные замечания по поводу украденных еврейских произведений искусства.

М. Ай-я-яй, я опять вас обидел? Я полагаю, что пришло время сделать это сегодня. Я должен обижать вас каждый день, и тогда вы чувствуете себя счастливым потом, когда я мил с вами. Украденные? Чепуха. Когда Гитлер собрал вместе всех импрессионистов и свалил все в одну кучу с Клее и Кандинским, толстяк Герман (Геринг) получил огромную их часть. Конечно, я тоже решил взять несколько работ. Моей жене не нравились ренуаровские толстые, монголоидные обнаженные, висевшие в ее очень приличной гостиной, и я взял шесть Моне, одного Мане и несколько маленьких вещей, которые дарил моим бедным родственникам на Рождество. Вы же, с другой стороны, помогали старику Герману распродавать награбленное и не отрицаете этого. Вы ведь понимаете, что у вас не может быть от меня секретов?

С. Нет нужды обсуждать это.

М. Стенографистка знает все. Что вы ей не скажете, я скажу. Итак, если бы вы стали немного лучше играть в шахматы, мы могли бы растянуть эти разговоры на несколько недель, пока не выясним, выбрали ли мистера Трумэна, но вы все равно торговали украденными картинами. И как много вы увезли вашей милой семейке в Америку? Одну? Две? Может быть, три или четыре, только чтобы уберечь их, конечно. Может, пять?

С. Я не брал ничего, если хотите знать.

M. Когда я приеду в Америку, может быть, я приду к вам и увижу, насколько вы в действительности правдивы.

С. Вряд ли, генерал Я останусь здесь, а у вас будут дела в Вашингтоне, которые меня абсолютно не касаются.

М. Может быть, мы где-нибудь встретимся и вы покажете мне свои картины.

С. Я уже говорил: у меня нет картин.

М. Я найду альбомы рисунков фон Глёдена, которые мы взяли у Штауффенберга, и вы сможете вырезать все симпатичные рисунки и повесить на стене. Я полагаю, что ваша семья не будет этому рада.

С. Я не интересуюсь картинами молодых итальянских мальчиков.

М. Может быть, мы найдем молодых китайских мальчиков?

С. Генерал, ради бога, вам непременно надо развивать эту тему?

М. При чем здесь Бог? Скажите, ваша семья знает об украденных еврейских предметах искусства?

С. Слушайте, почему вы так свирепы сегодня?

М. Без особых причин. Какой-то идиот выключил холодную воду на втором этаже, когда я принимал душ сегодня утром, и я чуть не ошпарил наиболее важные части моего тела. Это никого не приводит в хорошее настроение. К слову, один из моих садовников сказал, что видел вас вчера в городе, в кафе, с необычайно уродливой женщиной. Это ваша родственница?

С. Нет, это мой друг.

М. Если у вас такой же вкус в искусстве, то мне следовало бы отдать вам Ренуара, чтобы вы могли заряжаться радостью, рассматривая перед завтраком громадную дряблую задницу. Заметьте, я оказываю вам честь, утверждая, что вы крутитесь около полной женщины, а не тощего, молодого и изнеженного китайского мальчишки.

С. Я сказал: просто друг.

М. Как бы мне это описать? Сложена, как пивной бочонок, волосы пострижены короче, чем мои, и без макияжа. У нее случайно нет татуировок? Наверное, парусный корабль на руке? Может быть, кинжал и череп где-нибудь? Остерегайтесь женщин в мужских ботинках и с татуировками. Она также курит сигары?

С. Это просто моя знакомая.

М. Ладно, у вас слишком хороший, вкус, чтобы танцевать с ней польку на матрасе. Единственный тип мужчин, который захотел бы прийти к ней, это ветеринар. Кроме того, она на шесть дюймов выше вас и сложена как мужик с пивоваренного завода, который доставляет пивные бочки к моему служебному входу. Подумайте об этом, это запросто мог бы быть мужчина с бочками. Нет, ошибка. У нее усы больше. Не сомневаюсь, что она была экскурсоводом по ночной жизни здесь, в Женеве. И поверьте мне, ночное время – единственное время, когда женщине такого типа разрешено покинуть школу для девочек. Вы видели «Девушек в мундирах» или нет?

С. Вы что-то имеете против лесбиянок? Ладно. Мы говорили о Буше…

М. Подделка.

С. Я не уверен. А почему вы уверены?

М. Он какой-то неправильный. Некоторые имеют чутье на такие вещи. Кстати, вы взяли что-нибудь из Клее, когда Герман продавал их?

С. Вам нравится Клее?

М. Послушайте, если бы я когда-нибудь принес один из этих набросков в мой дом, я бы сделал для них обрамление из плиток, чтобы хорошо гармонировало со стенами уборной, где я бы их и повесил. Я думаю, что Гитлер был прав, когда сжигал весь этот мусор. Не работы импрессионистов, но все остальное.

С. Снова антисемитские настроения?

М. Попытайтесь быть веселым. Я говорил о сожженных произведениях дегенеративного искусства, а не о евреях. И кроме того, у нас никто не сжег ни одного еврея. Пока те были живы. Только трупы. А их картины были очень, очень мертвыми, насколько я могу в этом разобраться.