Грегори Дуглас - Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы

• Название: Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы
• Автор: Грегори Дуглас
• Издательство: Коллекция «Совершенно секретно»
• Жанр: История
• Год: 2000

Шеф гестапо группенфюрер СС Генрих Мюллер, кровавый пес Адольфа Гитлера, не погиб и не был похоронен (в могиле обнаружили три трупа и Генриха среди них не оказалось). После долгих странствий всплыл в США и попал в поле зрения ЦРУ. В конце 40-х годов завербовать Мюллера и в дальнейшем использовать в качестве советника для работы против СССР – об этом американцы могли только мечтать! Беседы с Мюллером раскрывают сверхпрофессиональную иезуитскую сущность руководителя государственной тайной полиции. Психологическую схватку с Мюллером американцы выиграли главным образом потому, что бывший нужный человек мыслил и действовал в том же русле, что и его вербовщики.

---

С. Да.

М. Я сохранил их. И, предваряя ваш следующий вопрос, они до сих пор у меня. Исключая картинки с голыми мальчиками.

С. Не думаю, чтобы они нас сильно интересовали.

М. Надеюсь, что нет. Так вот, британцы…

С. Пожалуйста, давайте придерживаться нашей повестки дня. Итак, помимо Штауффенберга, были еще какие-нибудь деятели в Германии, которые работали на Советы?

М. Им многие симпатизировали из так называемой интеллигенции вроде «Красной Капеллы», которую мы разгромили перед этим. Это было типично. Считается, что у русских очень сильная разведка, но все, что они фактически делали, это внедрялись в прокоммунистические группы интеллигентов в разных странах и через этих сломленных людей получали самую разную информацию задаром. Русские терпеть не могут платить за что-нибудь. А студенты университетов, писатели, артисты, профессора и так далее с радостью раскрывали им государственные секреты просто ради того, чтобы помочь делу социализма. Но сотрудничать? Лет, в лучшем случае очень немногие, да и то главным образом тайно, поддерживали Сталина. Украдкой по ночам распихивали по почтовым ящикам скверно написанные листовки или малевали на стенах антиправительственные лозунги. Я говорил вам, что удел их был жалок, и поверьте, так оно и было на самом деле.

С. Вот один из самых важных вопросов в моей сегодняшней повестке дня. Я должен спросить вас, известно ли вам что-либо о дневниках адмирала Канариса?

М. Известно. После 20 июля против Канариса не было выдвинуто обвинение, хотя некоторые из его ближайших коллег были разоблачены как изменники. Гиммлер защищал его практически до конца. А затем, в апреле 1945 года, один офицер случайно обнаружил эти дневники, запрятанные в сейф в военном штабе. Их тут же передали Раттенхуберу…

С. Раттенхубер? Из службы безопасности?

М. Он был начальником личной охраны Гитлера из RSD.[62] Полицейский-профессионал, баварец из Мюнхена. Он прочел их и немедленно отнес мне.

С. А не Кальтенбруннеру?

М. Нет, непосредственно мне. По приказу Гитлера все вещи такого рода первым делом попадали в мои руки. Я пролистал их и велел сделать фотоснимки со всех документов. Потом я показал дневники Гитлеру…

С. Оригиналы или фотографии?

М. Гитлеру – всегда только оригиналы. Он внимательно прочел их и велел мне надежно хранить их у себя. Фотографии избранных страниц были вручены Кальтенбруннеру, а он позже передал их Гитлеру.

С. А оригиналы? В смысле, что произошло с оригиналами?

М. Я их припрятал.

С. Они еще в сохранности?

М. Вполне.

С. Что было в этих дневниках?

М. Эти идиоты поверяли бумаге буквально все. В этом деле об измене моя задача заключалась не в том, чтобы найти важные документы, а в том, чтобы определить, какие важные документы наиболее важны. Буквально все из компании Штауффенберга вели дневники, делали заметки и писали самые разные разоблачающие документы, которые они держали в столах, сейфах в собственных кабинетах или других легко вычисляемых местах. Канарис ничем от них не отличался, хотя как начальник разведки он мог бы быть посообразительнее.

С. Но, по существу, в этих дневниках было…

М. То же, что и у всякого другого. Оправдание себя и своих действий. Там были записи о контактах и с Западом, и с Востоком, через разных высокопоставленных государственных чинов, религиозных деятелей и прочее. Кстати, эти религиозные господа оказались худшими из всех. Хотя сам я посещаю церковь, когда дело доходит до этих блеющих агнцев Божьих, я склонен согласиться с Борманом. Эти моральные уроды в один голос заявляли, что Господь требует от них, чтобы они убили Гитлера, и что все, что они делают, приемлемо, поскольку они носят сутану. И уж они-то были в самых первых рядах, чтобы доносить на своих друзей, друзей своих друзей и кого угодно, кто только приходил им на ум. Я предпочитал не допрашивать этих тварей сам, если у меня был выбор. А Канариса мне довелось допрашивать по различным поводам, и тут он проявил себя истинным греком. У него были ответы на все вопросы, и ни один из них не был правдой. Ему, скорее, следовало бы торговать где-нибудь коврами и держаться от армии подальше. Его дневники стали в итоге его смертным приговором. В них содержалось описание заговора с целью захватить Гитлера с помощью дивизии «Бранденбург», который был разработан до мельчайших деталей. За исключением того, конечно, что они забыли поделиться своими планами с командиром дивизии или кем-либо из его штаба. И для них впоследствии стало большим потрясением, когда командир категорически отверг их план и не стал защищать их на допросах. Вам следует понять, что эти идиоты, когда их задерживали или арестовывали, тут же сами выбалтывали гестапо все, что знали. Я никого из них не подвергал пыткам. В этом не было необходимости. Конечно, с одним человеком я мог разговаривать очень резко, зато с другим я вел себя мягко и дружелюбно. Тон допроса зависит от человека, которого допрашивают. Большинство этих господ выдавали мне всю необходимую информацию так быстро, как только могли, и теперь, когда я читаю книги о героическом сопротивлении и ужасных пытках, мне делается смешно. Конечно, оказаться в камере не слишком приятно, особенно для всяких изнеженных чиновников и надменных генералов, и на них оказывали очень сильное психологическое давление, но ни одного из них не били. В этом просто не было нужды, поскольку они по большей части из кожи вон лезли, чтобы исповедаться самим и впутать как можно больше других людей. И в числе тех, кого они впутывали, было довольно много людей, которые вообще ничего об этом не знали. Я думаю, в итоге мы отпустили на свободу гораздо больше народу, чем посадили. Конечно, когда подозреваемый начинал лгать мне и старался втянуть за собой еще кого-нибудь, я обращался с ним очень сурово. Большинство их так или иначе повесили бы, но они явно не хотели остаться без компании.

[12 июня 1942 года Мюллер издал подписанный им лично приказ, касающийся правил ведения как обычного допроса в целом, так и интенсивного допроса в частности.

«1. Интенсивный допрос может применяться только в том случае, если в ходе предварительного допроса стало ясно, что арестованный владеет информацией о каких-либо важных фактах, касающихся контактов или намерений, враждебных государственной или правовой системе, но отказывается сообщить эти сведения, и если последние не могут быть получены в ходе расследования.

2. В подобных обстоятельствах интенсивный допрос может применяться только по отношению к коммунистам, марксистам, членам религиозных сект, саботажникам, террористам, членам движения Сопротивления, вражеским десантированным агентам, асоциальным личностям, польским или советским лицам, отказывающимся сотрудничать, а также бродягам. Во всех иных случаях принципиально необходимо мое предварительное разрешение.

3. Интенсивный допрос не может применяться с целью принудить заключенного сознаться в собственных преступных действиях, а также этот метод не может применяться по отношению к лицам, временно освобожденным системой правосудия с целью проведения дальнейшего расследования. В случае исключений также требуется мое предварительное разрешение.

4. Помимо других мер, применяемых по обстоятельствам, интенсификационные меры заключаются в следующем: упрощенный рацион (хлеб и вода); жесткая койка; темная камера; лишение сна; изнуряющие упражнения, а также нанесение ударов дубинкой (в случаях, когда наносится более 20 ударов, необходимо присутствие врача)».]

С. Сколько человек на самом деле было казнено в результате следствия по делу 20 июля? По некоторым данным, четыре или пять тысяч…

М. Ерунда. Тысячи оказались в тюрьме, но, насколько я знаю, смертной казни на самом деле было предано только около двух сотен. Я помню, как в самом конце Гитлер отдал мне особый приказ насчет этих людей. Это было в апреле, в Берлине. Он потребовал тогда немедленно ликвидировать их всех, чтобы в том случае, если Германия окажется во власти своих внешних врагов, ее внутренние враги не смогли бы выползти на поверхность и установить новое правительства. Он говорил об этом совершенно серьезно и сказал мне тогда: «Мюллер, если я вообще могу сейчас кому-нибудь доверять, то думаю, что могу доверять вам. Когда-то мы были врагами, но у меня была возможность понять, что вы настоящий профессионал, и поэтому я прошу вас лично проследить, чтобы это было сделано немедленно».

С. Что именно вы должны были сделать и сделали ли вы то, что от вас ожидалось?

М. Устранить их, с судом или без суда. Вы прекрасно понимаете, что я должен был сделать.