Ирина Лобановская - После третьего звонка

• Название: После третьего звонка
• Автор: Ирина Лобановская
• Жанр: Современная проза

Белое легкое облачко, едва различимое в сумраке мастерской, медленно двинулось к Виктору, принимая знакомые, пока еще не очень ясные очертания. Виктор радостно протянул к облачку руки. Бесплотный образ худенькой, светловолосой, молодой женщины с широко расставленными глазами, прячущими улыбку, слегка размытый и колеблющийся, вырисовывался все четче. Облачко остановилось над мольбертом....

---

Таня звонко смеялась, усиленно развлекая Татку. Далась ей эта любимая подруга! Ну что с ним опять происходит? Татка, подарившая ему ключи от лесной избушки... Безотказная Татка, которая без колебаний бросится грудью на амбразуру, если Витюшке понадобится... И даже на нее он понес! Но справиться с собой Виктор не мог: его снова круто заносило. Только с отъездом Таты вечером в город тяжелый груз свалился с его плеч.

- С Таткой что-то неважно! - объявила ему, проводив подругу, Таня. - Она стала совсем неозвученная. В чем дело, как ты думаешь?

- Не драматизируй, Таня, - посоветовал ей Виктор и пристально осмотрел пустую бутылку: неплохо еще выпить! - Ты бы лучше поговорила с ней мягко, по-женски, если уж тебе так чешется все разузнать. Глядишь, она бы и раскололась!

- Ты нечуткий! - заявила Таня. - И невнимательный!

- С этим не поспоришь! - с готовностью подтвердил Виктор. - У меня с чуткостью давно напряженка. Мрак! А сейчас я очень паршиво себя чувствую...

Таня посмотрела недоумевающе.

- Перепил, что ли? - неласково поинтересовалась она.

- У тебя только одно на уме, бестолковая! - не выдержал и озлобился будущий художник. - Молчала бы лучше, больше бы толку было! Перепил, перепил! Сиди и не выступай! Я, может, давно тяжко хвораю, а ты и не видишь ничего, шибко внимательная!

- Чем это? - с некоторой тревогой спросила Таня. - Вроде непохоже... Ты прости, я действительно ничего не заметила.

- Как водится... - мгновенно остывая, буркнул Виктор. - Ладно, не бери в голову! Проехали! Это я так, сдуру ляпнул. Здоров, как дикая зверюга!

- Скорее, как твой художественный прототип Илья Муромец, - хитро поправила его Танька.

Крашенинников засмеялся.

- Правильно говоришь! Ох, и умна! А теперь просвети меня насчет своего творчества: я до сих пор в глаза не видел ни одного твоего даже самого куцего сценария. Или какого-нибудь рассказенка. Ты бы доверила мне свои творения!

- Не-а! - отрицательно помотала головой Танька и скорчила недовольную гримасу. - Лучше потом, как-нибудь в другой раз. Ты ведь тоже не показываешь мне своих картинок!

Виктор вздохнул.

- Да я пишу сейчас очень мало... Уже разучился, поди, начисто, так что хвалиться нечем.

- А почему мало? - удивилась Танька.

- Какая вы недогадливая, сударыня! - Виктор подхватил ее со стула и усадил к себе на колени. - Когда ты, наконец, начнешь хоть чуток думать? Это ведь ты мне свет застишь, разве тут с тобой может быть нормальная работа?! Но лучше быть без ума от женщины, чем без женщины - от ума...

Таня очень смутилась и растерянно провела ладонью по лицу.

- Я ни при чем... - прошептала она. - Я вовсе не хотела тебе мешать...

- С этим не поспоришь! - покладисто согласился с ней Виктор. - Но все приключилось без вашего хотения, мадам! Такое случается. И не слишком редко. Можете рассматривать мое заявление как официальное признание в любви!

Танька вдруг снова сильно закосила, левый глаз заторопился к переносице, и у Виктора нехорошо застучало в висках.

- Ты что, бестолкушка? - он зажал ее между колен. - Ну что ты, глупая? Я вроде никаких гадостей тебе на сей раз не говорил.

- А как же тогда поступить с твоей теорией о парах? - ловко сориентировалась и поймала его на слове Танька. - Ведь любовь не нужна, помнишь? Что мы теперь будем с ней делать, Витя?

- Ты молоток, - перебирая ее волосы, отозвался Виктор. - И вовсе не промах, опять я с тобой лопухнулся... В который раз! Что это никак у меня ничего не выстраивается, а раньше все бежало так гладко, как по ниточке... Может, без тебя я и прожил бы жизнь на халяву, без всяких тормозов... Фиг его знает, было бы мне лучше!

Он задумался и замолчал, уткнувшись носом в Танькины лохмушки. Витя на распутье...

- А вот что я вспомнила, - сказала она, - почему ты не прочитал мне ни одного стишка про зиму? Неужели не знаешь?

- Такого не бывает, Танюша, - отозвался Виктор. - О зиме так о зиме, пожалуйста:

Приди! Чтоб снова снег слепил,

Чтобы желтела на опушке,

Как александровский ампир,

Твоя дубленочка с опушкой.

Могу еще:

Время года - зима. На границах спокойствие. Сны

Переполнены чем-то замужним, как вязким вареньем.

И глаза праотца наблюдают за дрожью блесны,

Торжествующей втуне победу над щучьим веленьем.

- Ну, ты даешь! - восхитилась Таня. - Откуда ты столько знаешь?

- Я ничего не знаю, - медленно ответил Виктор. - Абсолютно ничего и ни о чем... Просто ловко пускаю пыль в глаза, создаю имидж, видимость. Шибко выгодное дело! Хотя в башке у меня одна только дурь. Поцелуй меня, Танька!

- И это тоже дурь? - спросила она, прищурившись. - Насчет поцелуя?

- А вот это как раз не факт, - пробормотал Виктор. - За фигом на тебе вечно столько тряпок? В доме ведь африканская жара... Начхали, Танька, мы с тобой на советы классика, заклинавшего "не ходите, дети, в Африку гулять!" И ничем хорошим наше непослушание не кончится...

Кто ему тогда подсказал эту вещую мысль?..

10

На все лето теремок пришлось покинуть, вернув его на время хозяевам. И тут как раз начались неприятности: Гера признался Виктору, что Таткины родители в полном недоумении и замешательстве тщетно зазывают его к себе в гости - почему бы ему не приехать туда, где он провел около года? И он не знает, что делать. Ехать для отвода глаз не хочется и врать очень противно.

- Да, крепко я тебя подставил, - невесело и виновато сказал Виктор. - Угораздило идиота... Теперь не расхлебаешь. А что Татка?

- А что Татка? - пожал плечами Гера. - Словно ничего не происходит, пишет портрет соседки в лиловом платке и уверяет родителей, что я просто очень занят.

- Бредятина! Мрак! - проворчал Виктор. - Лажанулись мы с тобой, Герка...

- А самое плохое, Витя, - продолжал Гера, - что я собираюсь жениться. Кстати, не забудь: двадцатого ты должен быть у нас.

- Что-о? - прошептал ошарашенный Виктор и судорожно взлохматил пятерней волосы. - Ты ведь в курсе наших обстоятельств: ни у меня, ни у Таньки невозможно... И если избушка на курьих ножках отпадет... Ты же нас без ножа зарежешь! Я раньше всегда по чужим хатам ошивался. Тебе вступило жениться? Шибко приспичило? Что, Нинка без штампа не дает?

Крашенинников накалялся все сильней.

- Или ты туфли без примерки покупаешь? Такие дела с кондачка не делают! Кому бумага вшивая понадобилась? И еще так спешно! Может, дитя по неопытности ненароком заделали?

Его охватил ужас. Неужели он больше никогда не будет подниматься по утрам на чердачок, чтобы разбудить Таньку и доложить ей, что "один раз в год сады цветут"? А она не распахнет ему навстречу глаза в ржавую крапинку и не засмеется, окинув взглядом его длинную нескладную фигуру? И не удивится: "ну зачем так много мне одной?" И самое поразительное, что действительно одной...

Гера выслушал пламенную отповедь Виктора совершенно бесстрастно, ни на мгновение не изменившись в лице.

- Ты все сказал? - поинтересовался он, когда приятель умолк.

- Послушай, Добрыня Никитич! - взмолился Виктор, чувствуя, что теряет почву под ногами. - Ты попробуй представить, как выглядит твоя Нинка, когда у нее насморк! И вообще сосульки красивы только зимой на крыше, а не в марте, когда падают тебе на голову... Ну, хоть повремени до осени! Осенью я что-нибудь придумаю!

- Что? - спросил Гера.

Виктор заметался в поисках ответа. Конечно, пока предложить ему нечего.

- Обман не может продолжаться вечно, - сказал Георгий. - Но, в конце концов, зачем Крохиным знать, что я женился? Я попрошу родителей никому не рассказывать.

И этот полоумный! Нет, Виктору положительно везет на сумасшедших друзей и подруг!

- Думай, что говоришь! - прорычал он, как загнанный зверь. - Мы и так почти год Крохиным мозги компостируем! Нам больше не увидеть ключей, как своих ушей! А ты рискуешь навсегда потерять любовь и уважение Таткиных родителей!

- Что поделаешь! - развел руками Гера. - Это все равно должно было когда-нибудь случиться.

Ну да, он всегда очень четкий и рассудительный!

- Ох, и умен! - безнадежно пробормотал Виктор. - И, натурально, прав. Я сам во всем виноват, впутал тебя и Татку...

- Положим, меня ты не впутывал, - уточнил Гера. - Это Нателла постаралась при моем полном согласии. Но мне кажется, еще ничего не потеряно и можно на ходу кое-что поправить. Ты слишком быстро скис, Витя, а надо искать выход.

Легко ему рассуждать! Крашенинников взглянул на друга с ненавистью.

- Что ты понимаешь? - начал он, снова закипая, но обстановку разрядила Татка, которая и спасла Виктора на краю последнего отчаяния.

Она появилась улыбающаяся, в чем-то несусветно ярком, и с ходу попросила:

- Не ссорьтесь, мальчики! Вам не идет! А что случилось?

Выяснив суть дела, она презрительно фыркнула.

- Делов-то куча! - весьма "интеллигентно" сказала она, вздернув плечи. - Теперь я ключи уворую для тебя, Витюша, но только в августе. И пускай Герочка женится, ты ему не препятствуй. Дело хорошее!

- Ничего хорошего, кроме плохого. Сомнительная фамилия "Сумнительная"... Неужто Нинке нравится? - машинально прокомментировал растерявшийся Виктор: даже от Татки он не ждал подобного жеста.