Дэвид Вейс - Возвышенное и земное

• Название: Возвышенное и земное
• Автор: Дэвид Вейс
• Издательство: «Музычна Украйина»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1984
• ISBN: 5-300-00924-5, 978-5-300-00924-3, 5-300-00922-9, 978-5-300-00922-9

"Возвышенное и земное"- роман о жизни Моцарта и его времени. Это отнюдь не биография, документальная или романтизированная. Это исторический роман, исторический потому, что жизнь Моцарта тесно переплетена с историческими событиями времени. Роман потому, что в создании образов и развития действия автор прибегал к средствам художественной прозы.

---

После их дуэта с Наннерль, обычно открывавшего концерты, король предложил Вольфгангу сыграть в четыре руки с королевой. Вольфганг колебался, а Георг III с гордостью сообщил:

– Это клавесин ее величества. Королева получила его в приданое. Она искусная музыкантша. Ее учитель Иоганн Кристиан Бах говорит, что лучшей ученицы у него не было.

Видно, Бах не очень-то строгий судья, решил Вольфганг во время игры. Королева не шла ни в какое сравнение с Наннерль. Посредине сонаты Генделя ему пришлось остановиться и переставить ее пальцы. Папа встревожился, а король вспыхнул, с трудом сдерживая гнев.

Но королева сказала:

– Мальчуган прав. – И король успокоился. Немного погодя Вольфганг заметил королеве, что она спешит, и она кивнула в знак согласия, замедлила темп, и, к ее великому удовольствию, они дружно закончили сонату. Король радостно аплодировал и снова заявил:

– Королева – прекрасная музыкантша!

Никто не возразил королю, хотя на мгновение Леопольд испугался за Вольфганга – мальчик нахмурился, что было явным признаком несогласия.

– А теперь, господин Моцарт, – сказал король, – королева споет нам арию, и я прошу вашего сына аккомпанировать ей на клавесине.

Королева выбрала арию Кристиана Баха, и Вольфганг подумал: «Надо надеяться, поет она лучше, чем играет». Но его надежды не сбылись – пела королева еще хуже, чем играла. У нее был совсем слабенький, невыразительный голос, она не умела держаться, и Вольфганг решил: будь она профессиональной певицей, ее прогнали бы после первого же выступления. Но музыка Баха восхитила его. Ария была мелодична и удивительно грациозна. Георг, вне себя от восторга, выкрикивал:

– Чудесно! Какое изумительное исполнение!

Все присоединились к аплодисментам; никто не осмеливался сомневаться в правильности суждений короля.

Довольный, что публика по достоинству оцепила пение королевы, Георг сказал:

– Господин Моцарт, я читал в журнале «Литературная корреспонденция», что ваша игра на органе – нечто доселе неслыханное. Это правда?

Вольфганг пожал плечами. Он играл на органе так, как следовало играть.

– Вы могли бы сыграть Генделя? Вольфганг кивнул.

– Отлично! А потом наступит черед импровизации.

Но когда пришло время импровизировать, Вольфганг заволновался. Ему нравилась органная музыка Генделя, торжественная и величественная, но веселая, жизнерадостная ария Кристиана Баха пришлась по душе куда больше. Словно под воздействием неведомой силы, он в своей импровизации незаметно перешел от Генделя к Баху. Король отбивал такт свернутыми в трубку нотами, и никто не решался сказать ему, что он давно сбился с такта, а когда один из маленьких пажей задремал, он теми же нотами стукнул его но пудреной головке. Вольфганг и хотел бы вернуться к Генделю, но не мог сопротивляться нежной, завораживающей мелодии Баха. Сначала на лице Папы появилось изумление, а затем беспокойство; Наннерль усмехалась, очевидно, принимая все это за шутку; но больше никто – даже сама королева – не заметил разницы. И вдруг Вольфганг увидел стоявшего в дверях высокого, красивого человека, одетого по последней моде, который слушал его с таким напряженным вниманием, что Вольфганг мгновенно догадался: это, конечно, сам Иоганн Кристиан Бах. Теперь Вольфганг думал лишь о том, как бы угодить композитору, музыка которого так ему понравилась. К концу импровизации он и думать забыл о Генделе.

Король энергично закивал в знак одобрения и объявил:

– Нет, превзойти Генделя невозможно. Среди композиторов он не знает себе равного. Сомневаться могут лишь глупцы и невежды. Верно, Бах?

– Вы совершенно правы, ваше величество, – подтвердил Бах.

– Вам понравилось, как мальчик играл Генделя?

– Он прекрасный органист, ваше величество.

– Гримм прав. Импровизируя на тему Генделя, он не сделал ни единой ошибки.

Папа, возблагодаривший судьбу за то, что никто, кроме Баха, – пронеси господи! – не заметил самовольства Вольфганга, сказал:

– Мы ваши покорнейшие слуги, ваше величество.

– Ваше величество, позвольте мальчику сыграть сонату вместе со мной, – попросил Бах.

– Прямо с листа? – с сомнением спросил король.

– Я уверен, он справится. Если разрешит ваше величество.

Вольфганг не удержался.

– Я очень прошу вас, ваше величество, очень! – воскликнул он.

– Но ты слишком мал, чтобы играть с таким замечательным музыкантом.

– Я постараюсь, ваше величество.

. Бах посадил мальчика к себе на колени и сыграл несколько тактов, Вольфганг продолжил, и так, играя поочередно, они исполнили всю вещь до конца, ни разу не сбившись, не потеряв ни одной ноты: казалось, сонату исполнял один человек.

Кристиан Бах и словом не обмолвился, что Вольфганг использовал для импровизации тему его арии, а вовсе не сонату Генделя, он напомнил об этом, лишь когда отец с сыном пришли к нему в студию. Бах расценил это как комплимент себе, а не как шутку над королем и сказал Леопольду:

– Я буду рад представить ваших детей лондонским ценителям музыки.

Вольфгангу очень понравился рабочий кабинет Баха, обставленный в стиле версальских гостиных и выходивший окнами на Грин-Парк. В нем стояли клавикорды, клавесин, орган и фортепьяно; и еще, не в пример другим музыкантам, отметил Вольфганг, Бах даже дома одевался богато и изысканно.

Леопольду не слишком нравилось увлечение его сына Бахом! По никуда не денешься, этот композитор, исполнитель и учитель музыки королевы, хорошо знал музыкальный мир Лондона и пользовался здесь большой известностью.

И к тому же Бах происходил из знаменитой семьи. Кристиан Бах принадлежал к шестому по счету поколению музыкантов. Его отец, старый Иоганн Себастьян Бах, хоть и был всего лишь церковным учителем пения и к тому же лютеранином, считался прекрасным музыкантом и был отцом нескольких блестяще одаренных в музыкальном отношении сыновей. Но с ним Леопольд никогда не встречался, ибо невидимая стена разделяла лютеранскую и католическую Германию. И хотя музыка старого Себастьяна Баха, умершего четырнадцать лет назад, была написана для лютеранских богослужений и никогда не исполнялась в католическом Зальцбурге или в Вене, произведения тех его сыновей, которые пользовались наибольшей известностью, Леопольд знал. Он давал Вольфгангу играть сонаты Карла Филиппа Эммануила и вощи для органа старшего сына Вильгельма Фридемана.

Но больше всего говорили о Кристиане Бахе, младшем из одиннадцати сыновой старого Себастьяна; он уехал из Германии в Италию, чтобы стать учеником прославленного итальянского педагога, падре Мартини, и впоследствии принял католичество, чтобы его оперы могли исполняться в Италии. Теперь, после смерти Генделя, Кристиан Бах был самым известным музыкантом в протестантской Англии, хотя и оставался католиком.

«Значит, в Лондоне предпочитают немецкую музыку?» – подумал Леопольд.

– Господин Моцарт, в Англии не существует сейчас английской музыки, – словно угадав его мысли, сказал Бах, – только итальянская и немецкая, Пуччинни и Гендель.

– И Кристиан Бах, – сказал Леопольд и про себя добавил: «Который взял понемногу и от того и от другого».

– Благодарю вас, но следует помнить, что счастье изменчиво.

– Поверьте, я никогда об этом не забываю.

Леопольд внимательно разглядывал дорогой наряд Баха, его полное лицо, в котором привлекали проницательные глаза и высокий лоб, и думал, искренне ли он заинтересовался Вольфгангом.

Тем временем Вольфганг разглядывал фортепьяно. Он уже видел несколько подобных инструментов и даже играл на них, во фортепьяно Баха казалось лучше других, и мальчику не терпелось его попробовать. Вольфганг просительно взглянул на Баха, и тот сказал:

– Если тебе позволит отец.

– Я давал Вольфгангу играть сонаты вашего брата Карла Филиппа Эммануила, – сказал Леопольд. – На мой взгляд, они удивительно ярки и мелодичны, но ведь предназначены они для исполнения на клавесине. А те немногие произведения вашего отца, с которыми я имел возможность познакомиться, написаны исключительно для органа.

– Мой отец был несколько старомоден, особенно когда дело касалось фортепьяно, но я убежден, что этому инструменту принадлежит будущее.

– Мы ни разу не встречали его во время наших путешествий.

– Оно еще не вошло в моду.

– Единственная ли это причина?

– Люди не привыкли к нему. Фортепьяно- инструмент новый, необычный, еще не завоевавший себе сторонников. Вы видели, как гордится королева своим клавесином.

– А вы когда-нибудь играли на фортепьяно публично?

– Нет, Лондон еще не готов к его приему, но скоро это произойдет. – И Бах добавил: – Я думаю, стоит публике по-настоящему узнать фортепьяно, к тому же, если его немного усовершенствовать, этот инструмент вытеснит клавесин.

– Сразу?

– Быть может, лет через десять, двадцать, но я не сомневаюсь, в конце концов фортепьяно станет любимым инструментом сольных исполнителей.